Пойдешь — не вернешься(повествование в документах)
С 1955 по 1966 год Н. А. Козырев проводил спектрофотометрические наблюдения Луны. На их основе он получил спектрограммы центра кратера Аристарх, а затем спектрограммы центральной горки кратера Альфонс, подтвердившие прежние выводы. Авторитетная комиссия XVI Международного астрономического союза после изучения полученных документальных данных согласилась с мнением советского ученого. Н. А. Козырев доказал присутствие молекулярного углерода в газах, выходивших из центрального пика кратера Альфонс. По спектру поглощения, полученному 28 октября 1959 года, он установил, что облако вулканического дыма в кратере Альфонс аналогично дымам камчатских вулканов. В декабре 1961 года вблизи центра кратера Аристарх исследователь несколько дней наблюдал свечение газов, обусловленное, как он считает, свечением молекулярного водорода. Полученные Н. А. Козыревым данные доказывали, что Луна является активным космическим телом, жизнь которого продолжается и в настоящее время, и что рельеф Луны формируется за счет внутренней энергии Луны. Активность Луны может быть сравнима с вулканической активностью Земли. Открытие было подтверждено визуальными наблюдениями астрономов других стран. Открытие имеет важное значение для дальнейших астрофизических исследований планетной системы и для космонавтики. Международная астронавтическая академия выдала профессору Козыреву диплом и наградила его золотой медалью «за его замечательные телескопические и спектральные наблюдения люминесцентных явлений на Луне». Они показали, что Луна является до сих пор активным небесным телом, и стимулировали во всем мире изучение люминесцентных явлений на Луне.
(ТАСС, 1962)
В 1939 году идею «шарашек» значительно развил новый руководитель НКВД СССР Лаврентий Павлович Берия. В своем спецсообщении Сталину № 2561/6 от 4.07.1939 года он отмечал, что следствие по делам арестованных специалистов приостановлено еще в 1938 году и они без приговоров содержатся под стражей на положении следственных. Представляется целесообразным использовать их труд в Особых технических бюро (ОТБ). В первую очередь предлагалось создать ОТБ по проектированию самолетов и ОТБ проектирования двигателей для этих самолетов.
(АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 142. Л. 84–86).
На документе резолюция: «Т-щу Берия. Согласен. И. Сталин»
Любое топливо является таковым, потому что содержит углерод и кислород. (Энциклопедия Кольера)
В 1933 году в СССР в области ракетной техники работало несколько научных коллективов. Интересы дела требовали создания единой научно-исследовательской базы. Предложения специалистов были услышаны и поддержаны начальником вооружений Красной Армии М. Н. Тухачевским. В результате в конце 1933 года в Москве на базе Газодинамической лаборатории и МосГИРДа в системе Наркомвоенмора был создан первый в мире Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), также известный как НИИ-3. Директором института был назначен начальник Газодинамической лаборатории И. Т. Клеймёнов, его заместителем — начальник ГИРД С. П. Королёв, которого в апреле 1934 года сменил на этом посту Г. Э. Лангемак.
21 сентября 1933 года, после создания Реактивного научно-исследовательского института на основе Газодинамической лаборатории и МосГИРДа, Г. Э. Лангемак назначается начальником Ленинградского отделения РНИИ. После переезда в Москву в январе 1934-го Г. Э. Лангемак назначается на должность заместителя директора по научной части (главного инженера) Реактивного НИИ НКТП (с 1937 года НИИ № 3 НКОП). Он занимал эту должность до ноября 1937 года. В сентябре 1935-го ему присвоено персональное воинское звание «военинженер 1-го ранга».
За время работы в институте Георгий Лангемак практически завершил доводку реактивных снарядов РС-82 мм и РС-132 мм, впоследствии ставших основой реактивного миномёта «катюша». В 1933 году в Газодинамической лаборатории были проведены официальные полигонные испытания с земли, морских судов и самолётов девяти видов ракетных снарядов различных калибров на бездымном порохе конструкции Б. С. Петропавловского, Г. Э. Лангемака и В. А. Артемьева.
Вместе с Б. С. Петропавловским, В. А. Артемьевым, Н. И. Тихомировым и Ю. А. Победоносцевым Георгий Эрихович Лангемак по праву считается одним из основных создателей реактивного миномёта «катюша».
В этот период Г. Э. Лангемак вёл переписку с К. Э. Циолковским, размышляя и о невоенном применении ракет, о возможности их использования в космонавтике. Сам русский термин «космонавтика» ввёл именно Г. Э. Лангемак.
В 1937 году Лангемака и директора НИИ № 3 НКОП И. Т. Клеймёнова представляли к правительственным наградам за разработку новых типов вооружения. В 1937-м приказом по институту он был премирован за успешные испытания реактивных снарядов.
В 1937 году как «детище» Тухачевского Реактивный научно-исследовательский институт подвергся чистке. Руководство института было арестовано. 2 ноября 1937 года Г. Э. Лангемак был арестован (ордер № А 810) органами НКВД Москвы как немецкий шпион на основании данных, имевшихся ранее в НКВД (следственное дело архива ФСБ № Р3284 (14654)).
14 ноября 1937 года он подал заявление Н. И. Ежову о том, что «решил отказаться от своего никчемного запирательства», и назвал участниками «антисоветской организации» директора Реактивного НИИ И. Т. Клеймёнова (тоже расстрелян) и инженеров С. П. Королёва, В. П. Глушко.
11 января 1938 года на закрытом судебном заседании выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста В. В. Ульриха и двух членов: диввоенюриста И. Т. Голякова и военюриста 1-го ранга А. Г. Суслина было рассмотрено дело Георгия Эриховича Лангемака. За «вредительство в области недопущения новых образцов на вооружение» и участие в «антисоветской террористической организации», преступлениях, предусмотренных ст. 58–7, 58–8 и 58–11 УК РСФСР, Георгий Эрихович Лангемак был приговорён к расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. В тот же день приговор был приведён в исполнение.
Согласно определению Верховного суда Союза ССР (№ 4н-011852/55 от 21.11.1955 года) на своём заседании от 19 ноября 1955 года военная коллегия Верховного суда СССР под председательством полковника юстиции Лебедкова и членов: подполковников юстиции Романова и Шалагинова определила: «…приговор… от 11 января 1938 года в отношении Лангемака Георгия Эриховича по вновь открывшимся обстоятельства отменить, а дело по его обвинению на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР в уголовном порядке прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления…». Г. Э. Лангемак был полностью реабилитирован.
Владимир Бекаури родился в семье дворянина-однодворца, то есть крестьянина, имевшего грамоту о дворянстве, в селе Али (по некоторым сведениям, в селе Китохи) в 90 километрах от Тбилиси. В 1905 году окончил Михайловское техническое железнодорожное училище в Тифлисе. Автор нескольких изобретений в области телеграфии и железнодорожного транспорта.
В конце 1920 года В. И. Бекаури вместе с академиком В. Н. Ипатьевым организовал Экспериментальную мастерскую по новейшим изобретениям (Эксмани) при Государственном научно-техническом институте. Когда в 1921 году по указанию правительства было организовано Остехбюро — Особое техническое бюро при ВСНХ РСФСР, — Бекаури был назначен его начальником. Под его руководством Остехбюро стало крупнейшим центром по разработке направлений, имевших важное оборонное значение. Он курировал и лично участвовал в различных проектах бюро: минно-торпедного оружия, систем телеуправления, радиоуправляемых мин и т. д. В 1937 году арестован и 8 февраля 1938 года расстрелян по обвинению в шпионаже в пользу Германии. Определением Верховного суда СССР от 9 июня 1956 года реабилитирован.
Лаврентий Павлович вызвал меня в середине июля 1939 года. Я уже прошёл проверку, поэтому не слишком опасался этого вызова. То и дело следовали новые назначения, и я ожидал, что меня, майора НКВД, назначат на заграничную работу, как нескольких моих знакомых (приснопамятный Ёж практически разрушил заграничную сеть, и Берия её срочно восстанавливал).
Однако задание было для меня неожиданным.
— Григорий Яковлевич, — сказал Берия, — как вы думаете, среди приговорённых к расстрелу в 38-м могли остаться заключённые, в отношении которых приговор ещё не приведён в исполнение?
— Могли, пожалуй… — ответил я. И, осмелев, продолжил: — Особенно те, которых приговорили уже после вашего назначения на пост замнаркома.
Берия очень внимательно посмотрел на меня и продолжил:
— Подготовьте телеграмму по всем тюрьмам о временном прекращении расстрелов, возьмите с собой команду… ну, человека три хватит, и езжайте по всем нашим «предвариловкам». Найдёте учёных, конструкторов, инженеров, в отношении которых приговор вынесен, но не приведён в исполнение — и спецконвоем срочно сюда. За какой срок управитесь?
— Я попрошу три недели, мало ли…
— Даю две. Через полчаса список группы мне на стол на утверждение.
Большинство наших домзаков находились в Москве и Ленинграде, но были и те, что расположены существенно дальше. Поэтому сам я с лейтенантом Жуковым занялся столицами, а майора Безбожного и старшего лейтенанта Тер-Вартаняна отправил по периферии.
Результаты были получены, причём иногда неожиданные.
О судьбе нескольких конструкторов мне известно. Но писать об этом рано, ибо им пришлось дать новые имена и биографии (расстрелянных не воскресишь, а уведомления родные уже получили). Под этими новыми именами они стали известны, некоторые — довольно широко.
Но вот о главном «улове» — инженерах Л. и Б. (ограничусь инициалами) — я не знаю ничего. Для них была создана особая шарашка, придан большой контингент заключённых инженеров, а также квалифицированных рабочих и техников, куда-то на восток было отправлено несколько эшелонов с оборудованием, — и больше я об этой шарашке ничего не знаю. Только название — ОТБ-13С, да ещё что куратором стал мой бывший сотрудник Жуков, тут же получивший звание капитана, а расстрелян в 1953-м он был уже полковником.
(Из мемуаров полковника КГБ в отставке Г. Я. Кутепова)
Барсакельмес — остров, расположенный в Аральском море, получил свое имя благодаря странным явлениям, происходящим на его территории. «Пойдешь — не вернешься» — так звучит в переводе название острова. Становится очевидным, что в имени острова есть смысл. Местные жители знают достаточно легенд и историй, происходивших на островной земле. Существует много рассказов о не единичных случаях пропажи людей, которые впоследствии возвращались. Однако присутствовал один момент: те, кого считали пропавшими бесследно, неожиданно объявлялись через десятки лет. По утверждениям самих участников удивительных событий, они провели на острове несколько дней. Популярна история о том, что в начале прошлого века сотрудником правоохранительных органов был задержан человек в странной одежде. Арестованный говорил на иностранном языке. Когда был приглашен переводчик, все были изумлены рассказом необычного человека. Тот утверждал, что родился в XVII веке, а в результате кораблекрушения его выбросило на берег, где он и был задержан. Аргументом правдивости его слов служил редкий диалект, на котором говорили в XVIII веке, а незадачливый мореплаватель свободно им владел. Подобный случай произошел и с экспедицией геодезистов. Прибыв на остров, часть группы направилась для работ к его центру. Добравшись до места назначения, геодезисты включили рацию, однако попытки установить радиосвязь с берегом оказались безрезультатны. Связь наладилась примерно через час, но, как оказалось, за это время на берегу прошли сутки и пропавших уже искали по всему острову.
Рассказывают о случаях необъяснимого исчезновения целых поселений. Некогда, в одну из суровых зим, чтоб найти корм для стада овец, жителями некоего аула было принято решение временно перебраться на остров. Перекочевавшую на островную землю группу людей вместе со стадами овец больше никто не видел. Поиски не дали результатов, а каких-либо следов, говорящих о том, что могло произойти, найдено не было. Единственное, что обнаружила поисковая группа — это странное крылатое животное, похожее по описанию на доисторического ящера. Кроме случаев «потери» во времени, много говорят о странных миражах на загадочной территории острова. По свидетельствам некоторых очевидцев, они видели какие-то строения, похожие на военные объекты. Существует версия, будто на этой территории Казахстана проводили эксперименты с различными видами секретного оружия. Остров выполнял функции полигона для этих испытаний. Следует заметить, что достоверных фактов и свидетельств такому утверждению не найдено…
…Железные двери в большинство подвальных помещений заварены и не открыты по сей день. Всюду разбросаны сейфы самых разных размеров. Между поселком и лабораторным корпусом находится странный, похожий на котельную объект, однако никаких котлов там нет. От резервуаров в сторону лабораторного корпуса уходят три трубы, окрашенные в разные цвета. Странно, но за годы существования секретный гарнизон так и не обзавелся своим кладбищем. Здесь функционировал крематорий…
(Из отчёта исследователя НЛО К. Уточкина, 1993 г.
Архив группы «Космопоиск», Нижегородское отделение)
В газете «Пограничник Северо-Востока» опубликована статья Александра Глазунова… На Барсакельмес для проверки слухов о необычайных явлениях, происходящих на острове, был направлен специальный отряд: военный катер с десятком автоматчиков и тремя офицерами на борту. На небе не было ни облачка, но на острове почему-то клубилась серая стена тумана. Его пелена вдруг оборвалась, и военные увидели перед собой высокий забор. Но никакого забора здесь не должно было быть! Майор, руководивший операцией, приказал держать оружие наготове и подошел вплотную к забору. За ним был невысокий скалистый холм. У его подножия находился шар метров пяти в диаметре, переливавшийся на солнце матово-серебристым блеском. Около шара стояли три невысоких человека, одетые в серебристые комбинезоны. На поясе у каждого из них висело оружие, напоминающее странного вида пистолеты. Действия военных в точности соответствовали инструкции. Вооруженные люди должны быть задержаны, при сопротивлении необходимо открывать огонь на поражение. Майор отдал команду, и военные ринулись к сверкающему шару. Неизвестные, стоявшие около него, схватились за оружие, но были мгновенно срезаны автоматными очередями.
Дальше произошло что-то невероятное. Военные, осматривая территорию внутри забора, обнаружили в скале вход в пещеру. Он был настолько широк, что в него одновременно могли пройти несколько человек. Небольшой тоннель вывел военных в зал, освещенный ровным, падающим неизвестно откуда светом. В центре зала находился пульт управления, вокруг него длинные столы с непонятной аппаратурой. За ними сидели облаченные в темные комбинезоны огромные существа более чем двухметрового роста. А вдоль столов прохаживались карлики в серебристых комбинезонах. Увидев людей, карлики попытались выхватить оружие. Снова раздались автоматные очереди.
Пораженные пулями карлики попадали на пол грота. Но автоматная стрельба не причиняла вреда двухметровым гигантам. Они-то и дали отпор военным, и вскоре отступление солдат превратилось в бегство. Во время перестрелки двухметровые существа были неуязвимы, скорее всего, это были биороботы. А вот карлики, пострадавшие от огня, по-видимому, были хозяевами базы.
По мнению контактера Игоря Павленко, проведшего на острове около суток и наблюдавшего странные световые явления, здесь располагается база инопланетян. Она, вероятно, была оборудована мощным энергогенератором, который и стал виновником аномалий, происходивших с аппаратурой и временем на острове, а также возникающего в ушах людей шума, если они забредали в центральную часть Барсакельмеса.
Небольшая испытательная биологическая площадка на острове Возрождения в Аральском море действовала в 1936–1937 годах. Впоследствии биополигон возобновил свою работу в 1954 году. Это был самый крупный полигон, где методом распыления и подрыва испытывали бактериологическое оружие на основе сибирской язвы, чумы, туляремии, Ку-лихорадки, бруцеллеза, сапа, других особо опасных инфекций, а также большое количество модельных реагентов. Испытаниям подвергались животные — крысы, морские свинки и даже павианы.
Одновременно с полигоном построили конезавод на полуострове Куланды — специально для нужд военных. Лошадей десятками перевозили на остров: на некоторых проводили испытания, но у большинства брали кровь для приготовления сыворотки — питательной среды для разведения смертоносных штаммов. Трупы лошадей закапывали где-то на отдаленных участках острова.
На самом острове находилось несколько тысяч военнослужащих и ученых. Кроме того, несколько воинских частей (в том числе ВВС и ВМФ) были расквартированы в городе Аральске на северном казахстанском побережье, где дислоцировался и штаб полигона.
Секретные эксперименты проводились не только на острове Возрождения. Например, на острове Комсомольский были установлены контрольные приборы. Была у военных база, обозначенная по названию приморского городка Аральск-5. «Пятерка» сразу после закрытия полигона была отдана на откуп местным властям. Когда-то там на гражданских должностях и черновых работах трудились около 400 местных жителей, теперь там разруха да ностальгия по добрым старым временам. Примерный план работ на острове Возрождения (официальное название Аральск-7) приходил из Москвы. Достоверная информация о погоде на острове была самой ценной — метеорологическим обеспечением занимались специалисты самого полигона. Получив ее, военные могли планировать проведение учений. Обычно зимой на острове научно-исследовательская активность ограничивалась лабораторными работами в закрытых условиях, и только с наступлением лета, с конца мая до сентября, эксперименты, что называется, выносили на свежий воздух. Военным требовался стабильный ветер. Чтобы 2–4 метра в секунду и на 4–5 часов, не меньше. Порой приходилось ждать «отмашки» по двое-трое суток: местные ветры — шалуны, которые постоянно меняют свое направление…
Все испытания, проводившиеся на острове Возрождения, сопровождались противоэпидемическими мероприятиями, полигон обрабатывался дезраствора-ми. Кроме того, температура воздуха на острове летом достигала 45 градусов по Цельсию, что позволяло через 10 дней после проведения очередного испытания «естественным путем» «свести практически к нулю» уровень бактериологического загрязнения почвы.
В последние два года в западной, российской и казахстанской печати стали появляться упоминания о том, что в 1988 году на острове Возрождения были захоронены около двадцати 250-литровых ёмкостей из нержавеющей стали, заполненных возбудителями сибирской язвы, доставленных с военного объекта в Свердловске. Факт никем не подтвержденный, но и не опровергнутый.
Полигон функционировал до 1992 года, затем воинский контингент был передислоцирован, биолаборатория демонтирована, часть оборудования военные вывезли за пределы острова, а часть осталась захороненной на острове. Надежно закрытый от посторонних глаз остров стремительно обезлюдел. Люди оставили в домах всю мебель и даже телевизоры. Нетронутыми оставлены два автопарка. Дополнили картину новенькие грузовые ЗИЛы, «Кировец» и другие трактора, мастерские, склады запчастей, тушенки и обмундирования. С 1993 по 1998 год остров Возрождения, который территориально относится к Узбекистану и Казахстану, фактически был отдан в руки любителей легкой наживы, автомобильная техника, электростанции были разграблены, а лабораторный корпус и прилегающие к нему бараки остались относительно нетронутыми.
…Остров Барсакельмес превратился в полуостров. Достичь его можно на сухопутном транспорте…
Наземные здания разграблены и не представляют интереса. Некоторые из них почти определенно были производственными помещениями, но все станки вывезены, вероятно, мародёрами из местных жителей. Также найдены взорванные агрегаты, назначение которых, можно предполагать — химические реакторы.
Были вскрыты заваренные стальные двери нескольких подвальных помещений. Найдены следы рабочих мест конструкторов, уничтоженной аппаратуры, в том числе ЭВМ БЭСМ-2 (?), части предположительно пустолазных скафандров неизвестной системы, несколько портретов неизвестных лиц, выполненных в разной технике и манере (висели на стенах, впоследствии опознаны как изображения Г. Э. Лангемака и В. И. Бекаури — в возрасте старше их официальной кончины). Кроме того, найдены групповые и портретные фотографии в траурных рамках трёх человек в скафандрах. Этих людей опознать не удалось.
Некоторые помещения полностью выгорели, предположительно сожжены ракетным топливом (следы углерода; кроме того, пожары, видимо, происходили в загерметизированных помещениях, без доступа воздуха).
В одном из сожжённых помещений был найден обгоревший запертый сейф. По настоянию руководителя экспедиции он был доставлен в Институт космических исследований РАН, где и был вскрыт в присутствии в том числе представителя группы «Космопоиск»…
В сейфе найдены карты Луны, районы кратера Альфонс и кратера Аристарх, а также схема лунной станции…
Невдалеке от поселка найдены следы предположительно стартовой площадки, своего рода мини-космодрома. Их совершенно определенно пытались уничтожить взрывами. Также обнаружены человеческие останки, которые группа биологов со всеми предосторожностями также перевезла в Москву. Там выяснилось, что останки принадлежат людям разного пола и возраста, умершим от лёгочной формы сибирской язвы.
Выводы (предположительно):
1) на острове Барсакельмес находилось пресловутое ОТБ-13С, которое курировал непосредственно Л. П. Берия;
2) ОТБ намеренно расположили в глухом уголке страны, малодоступном и малоинтересном учёным. Местных жителей должна была отпугивать — и отпугивала — сомнительная репутация острова;
3) руководители Бюро — Г. Лангемак (ракетная часть) и В. Бекаури (автоматика, телемеханика, скафандры);
4) ОТБ-13С занималось, видимо, разработкой баллистических ракет на твёрдом ракетном топливе как альтернативы жидкотопливным ракетам Королёва — Глушко. Это тем более вероятно, что Г. Лангемак являлся основным разработчиком оружия, известного под названием «катюша»;
5) вероятно также, что имелась «лунная» программа, локализованная кратерами Аристарх и Альфонс. С 1955 года проводились пробные запуски автоматических ракет на Луну;
6) после ареста и казни Берии Бюро работало в автономном режиме. Как осуществлялось его снабжение — экспедиции установить не удалось;
7) в октябре 1959 года была предпринята попытка достичь Луны кораблём с экипажем. «Прилунение» в кратере Альфонс, вероятно, было неудачным, не удалось избежать катастрофы, следы которой наблюдал профессор Козырев, интерпретировав облако атомарного углерода как вулканический выброс;
8) в декабре 1961 года в результате аварии в секретной бактериологической лаборатории на острове Возрождения (зимой там полевые испытания не проводились) штамм лёгочной формы сибирской язвы достиг острова Барсакельмес. Почти все сотрудники ОТБ заразились. Незаражённые (?) решили повторить эксперимент, погрузились в ракетный корабль и стартовали. И на этот раз эксперимент закончился катастрофой, возможно, потому, что улетевшие были всё же заражены и болезнь настигла их в полёте: корабль погиб. Следы взрыва в кратере Аристарх наблюдал тот же неугомонный Козырев, и учёное сообщество признало его интерпретацию событий как доказательство лунного вулканизма. Оставшиеся на острове сотрудники ОТБ-13С, поголовно заражённые, постарались уничтожить все следы функционирования официально несуществующей научно-исследовательской организации, при этом погибли сами;
9) слухи об инопланетянах базировались на испытаниях ракет, встречах с испытателями скафандров, а также охраной и в дальнейшем интерпретировались в местном и уфологическом фольклоре;
10) ……
11) ……
(Архив РАН, Ф8 (секретный). Выдержки из отчёта совместной экспедиции РАН и группы «Космопоиск», 2010 г., июль. Сов. секретно.)
P. S. Никаких следов вулканизма на Луне, кроме наблюдений Козырева, никем до сих пор не обнаружено.
Большая часть документов находится в открытом доступе, меньшая — в архивах.
Девять граммов
Я видел сон… Не все в нем было сном.
— Много вы понимаете в политической экономии, — ответил консул довольно невежливо. — Спроса создать нельзя. Но можно создать условия, которые вызовут спрос.
…Степь с кактусами. Саванна или пампасы. Вдали — горы. Высокие, угрюмые, с белыми шапками на вершинах.
Степь хранит следы бегства. Панического бегства. Брошенные вещи. Чемоданы, рюкзаки, тюки, даже сейфы. Автомобили, на вид совершенно целые — видимо, горючее кончилось. Порою — горелая земля, воронки: следы бомбежки. Кое-где наспех отрытые брошенные окопы. Иногда — трупы. Бежали явно из предгорий.
И — ни одного живого существа. Разве что ящерица промелькнет, но уже при шуме ветерка мгновенно и бесследно исчезает.
А ветер поднимается. Низкие облака быстро скользят над саванной. Уже и тучи появились — быть ливню.
Вдалеке на холме возникает человеческая фигура. Она приближается — это мужчина. Он идет в направлении, противоположном бегству, к горам. И хотя мужчина одет в камуфляж, а за плечами его, кроме рюкзака — винтовка в чехле, на солдата человек не похож. Бледное лицо, темные очки в золотой оправе, да и телосложение довольно хлипкое. Впрочем, такие вот хилые интеллигенты, чье хобби — туризм или альпинизм, как правило, очень выносливы… Видно, что идет человек давно, возможно, не один день.
Вот он останавливается у брошенного джипа. Влезает внутрь, пытается завести. Безнадежно махнув рукой, снова напяливает рюкзак, чехол с ружьем, ополаскивает рот из фляги и идет дальше.
Начинает срываться дождик. Вдалеке гремит гром. Над горами сверкают зарницы.
Человек не ищет убежища, лишь поднимает капюшон. Шаг его столь же размерен, видно, что идти таким шагом он может еще долго.
Куда он идет? Дойдет ли вовремя? Успеет ли?
Давайте-ка, читатель, отвлечемся — больно уж сон тягостный получается… Поговорим-ка лучше о любви…
Любовь, как известно, бывает разная. Идеальная, именуемая обычно платонической; неразделенная (на непредубежденный взгляд автора — попросту глупость, — как, кстати, считают и современные физиологи — вроде бы в журнале «Наука и жизнь» что-то такое печаталось); взаимная и, наконец, физическая. Ее сейчас называют сексом, но, право же, напрасно. Секс, как известно, означает всего-навсего пол, то есть М и Ж. Таким образом, если физическая любовь — секс, мы вправе предположить, что сводится она к простому физиологическому акту.
Ан нет!
Для того чтобы лечь в постель с существом иного пола, нужно как минимум одно условие: чтобы это существо тебе нравилось. Чтобы ты его хотел. Можно возразить: а любовь из-за выгоды? Проституция или, скажем, связь секретарши с шефом?
Бросьте, ребята. Проституткам это дело попросту нравится само по себе (это и есть тот самый секс), что же касается второго случая — долго ли секретарша продержится, имитируя страсть, на своем рабочем месте? Думаю — до первого случая, когда шеф это поймет.
Габриэль, молодой физик-стажер Матухарской лаборатории, не любил Эльзу платонически. Не любил он ее и неразделенно. О взаимности и речи не было. Он ее хотел. Очень хотел. И добивался несколько недель. (Что для Габриэля было непривычным, раздражающим и тем более возбуждающим.)
Поэтому, когда секретарша директора согласилась-таки сходить с ним на дискотеку, а потом посидеть в ресторане, а потом поехать к нему домой (на что он, честно говоря, не слишком рассчитывал) — Габриэль был в восторге. Еще более восторженно он принял и продолжение вечера. Длился этот восторг, однако, не слишком долго. В три часа ночи Эльза включила радиоприемник. И вовсе не для того, чтобы романтической музыкой какой-либо экзотической или даже не очень экзотической радиостанции усладить ночное рандеву в любовном гнездышке. Нет, Эльза настроилась на Женеву, откуда в прямой трансляции шла процедура подписания — ну да, очень важного документа, кто спорить будет? Габриэль спорить не собирался. Просто он считал, что не ко времени эта радиопередача, право же, не ко времени.
Но Эльза была настойчива. И приемник не выключала, хотя целиком слушанию радио и не отдалась.
В принципе заниматься этим делом Габриэль любил независимо от обстановки. Но предпочитал отзывчивого партнера. А тут…
В один из кульминационных моментов совсем уже забывший про бубнящие из угла голоса, перемежаемые время от времени несколькими тактами самых разных гимнов, Габриэль услышал… громкий смех, который издавала своими нежными устами его пассия. Причем она отнюдь не прекратила свои телодвижения. Даже несколько ускорила темп и увеличила амплитуду. Но — продолжала хихикать.
Опешивший физик вдруг осознал, что и в радиоэфире звучит многоголосый хохот…
И возмутился, даже не выяснив, а чего они все, включая любовницу, собственно, хохочут?
Не будем описывать разразившуюся сцену. Скажем лишь, что заманить в свою постель Эльзу удалось Габриэлю лишь через месяц, пройдя при этом через множество унижений.
Мир же весь этот месяц, не в пример незадачливому любовнику, продолжал веселиться.
Мир смеялся.
Он хохотал во всю глотку, расставаясь со своим прошлым. Классики были правы.
Все государства Земли подписывали в ООН договор о ядерном разоружении, заранее ратифицированный всеми парламентами. Каждый президент, премьер, король, генеральный секретарь — все главы государств, перед тем как расписаться, считали непременным долгом выступить с речью, как правило, очень короткой и весьма лапидарной. Крупнейший успех имело выступление анфан террибль мировой политики юного короля Марктвении Ричарда. Он произнес всего два слова — английское (вернее — американское) и русское, что неудивительно, поскольку воспитание свое король завершил в МГИМО:
— Эйчбам — пи…ц!
Это вызвало в зале бурю несколько смущенного восторга, несмотря на затруднения синхронных переводчиков.
Единственным диссонансом прозвучало выступление лауреата Нобелевской премии мира командующего войсками ООН Макса Симоняна, потребовавшего незамедлительно, на этом же заседании, решить вопрос о выделении дополнительных ассигнований на содержание этих войск, а также увеличения их численности. Он ссылался на резкую вспышку локальных войн, которая якобы грядет в связи с ликвидацией ядерного оружия, важнейшего элемента сдерживания.
Всерьез выступление старого милитариста, как Симоняна тут же окрестили, никто не принял. Как, впрочем, и речь некоего арабского шейха, разоблачавшего сионистов, стремящихся к созданию мирового правительства. Для воодушевленного мира оба эти выступления выглядели как… ну, примерно как пьяные выходки отвергнутых женихов на веселой свадьбе.
Так что шейх своего добился: вопрос об увеличении численности войск ООН даже не рассматривался, денег никто давать и не думал, и Симонян скоро вышел в отставку.
Именно в тот день, когда отставка Нобелевского лауреата была с облегчением принята, директор Матухарской физической лаборатории послал по электронной почте письмо в ЮНЕСКО с просьбой выделить 100 граммов оружейного плутония из уничтожаемых бомб для физических опытов. Цель исследований — возможность превращения оного плутония путем облучения его быстрыми нейтронами в долгоживущий изотоп калифорния.
Подобными просьбами и ООН, и его дочерние организации были завалены. Почему-то всем понадобились оружейные плутоний и уран. Впрочем, несмотря на то, что мир продолжал ликовать и смеяться, спецслужбы государств — гарантов договора сложа руки не сидели, ибо очень не хотели терять специалистов из-за сокращений. А поскольку вопрос был горячий, одни спецслужбы перепроверяли результаты работы других. И поэтому не только ни грамма ядерной взрывчатки не попало в руки террористов, но и выдача хотя бы аптекарской дозы расщепляющегося материала организации, вызывающей малейшее сомнение, начисто исключалась.
А вот Матухарская лаборатория свои боевые 100 граммов получила быстро. Здесь сыграла роль не только безупречная репутация ее директора, но и конечно же мизерное количество запрошенного. Из ста граммов бомбу не сделаешь…
К экспериментам приступили немедленно по получении, но они грозили затянуться — очень уж невеликой была мощность циклотрона. Этого и следовало ожидать, и никто из сотрудников не понимал нервозности сеньора Гонсало. А чего, собственно, директор хотел? И куда гнать мустангов? И зачем ему понадобились вообще эти эксперименты? Такие исследования уже проводились, результаты, вполне положительные, опубликованы…
Директор, однако, с упорством и настойчивостью, достойными, по мнению его подчиненных, лучшего применения, гонял ускоритель на разных режимах круглосуточно, пока наконец не нашел оптимального. После этого все побочные исследования были свернуты, а все специалисты брошены на обслуживание циклотрона.
Лаборатория превратилась в фабрику с четырехсменным режимом работы, причем без выходных. И все новые и новые миллиграммы изомерного калифорния отправлялись в директорский сейф.
Под смех и ликование мира, не имевшие, правда, отношения к происходящему в Матухаре.
Впрочем, скоро — очень скоро! — миру стало не до смеха.
Ливень в степи — штука скверная. Во-первых, нет стока воды: вся округа плоская, как гладильная доска. Во-вторых, любой выдающийся на этой доске предмет — мишень для молнии, в том числе и человек. И наконец, негде укрыться от падающей с неба влаги.
Но есть и один плюс: фронтовая авиация во время дождя прикована к аэродромам.
Человек перестает прислушиваться к далеким отзвукам, поглядывать на небо, а просто идет как можно быстрее, что при таком ливне является не столь уж легким делом. Впрочем, набредя на перевернутую штабную машину, он останавливается, заглядывает внутрь кузова и, что-то там обнаружив, лезет внутрь. Вскоре оттуда раздаются завывания радиоприемника.
Через некоторое время человек вылезает из фургона, толкая перед собой посыльный трицикл. Ездить на таком под дождем — удовольствие ниже среднего. Но человека это не останавливает. Драндулет на удивление легко заводится и срывается с места, буксуя в грязи и на склонах. Вовремя: в автомобиль, лежащий на боку, ударяет молния. В фургоне что-то загорается. Вскоре взрывается бензобак.
Человек на трицикле не оглядывается. Возможно, он не слышит взрыва. Возможно, важнее другое: до предгорий становится существенно ближе. Возможно, по радио он услышал то, что заставляет его спешить.
Когда дождь перестает, вдали уже никого не видно.
А теперь стоит поговорить о хобби.
В принципе трудно найти человека, у которого не было бы увлечения, не имеющего ничего общего с его основными занятиями. Академик филологии коллекционирует оловянных (сейчас, конечно, пластмассовых) солдатиков, разыгрывая с малолетним сыном целые сражения — и как же ему становится не по себе, когда однажды выросший сын заявляет, что заниматься этой мурой не желает и пора ему покупать мотоцикл, желательно 500-кубовую «хонду»!
Полковник Генерального штаба ищет по всем магазинам редкие издания поэтов Серебряного века и гордится брошюркой какого-нибудь всеми забытого Сергея Городецкого куда больше, чем мобилизационным планом, за разработку которого вот-вот получит генеральское звание…
Заслуженный учитель Армянской ССР все свободное время, которого у учителя, кстати сказать, не так уж много, посвящает вырезанию на пшеничном зернышке полного текста… ладно бы книги «Раны Армении», а то ведь почему-то «Витязя в тигровой шкуре»!
Впрочем, все перечисленные хобби для большинства жителей бывшего Советского Союза, а ныне стран СНГ, достаточно экзотичны. Для одних нужно иметь деньги, для других дополнительно к деньгам еще и связи, для третьих — неиссякаемое терпение и твердую руку.
У советской интеллигенции было хобби, общее для всех: книги. Жить-то было невозможно — ни поехать куда-то, за исключением дачи и — раз в десяток лет — в Крым (как правило, дикарем), ни построить дом, ни купить автомобиль — за исключением «запорожца» либо «москвича», при этом мобилизовав все финансовые ресурсы родных и знакомых… О, конечно, были люди, которым не то что «Волгу» — Волгу-матушку купить ничего не стоило. Но мы ведь не о них… А книги — да, надо было порой и поискать, и в очереди за подпиской постоять, но это даже придавало некий романтизм бесцветной, скажем прямо, жизни среднего интеллигента.
Было массовое хобби и у работяг. Нет, я не о домино, хотя столики для оной игры торчали во всех дворах. Я о чем? Правильно, о водке. Дешево и сердито. Хотя в свое время официоз нажимал на миф о «рабочей интеллигенции», а недовольная «нерабочая» интеллигенция — на большие заработки рабочего класса — мы-то знаем, что и это — тоже миф… Жизнь работяг советского разлива была столь же бесцветна и куда более тяжела, чем у служащего. Водка скрашивала ее. Как книги — жизнь более образованных, но столь же несчастливых «белых воротничков» — совслужащих.
Стало быть, хобби скрашивает бесцветность жизни.
— Это у академика-то жизнь бесцветная? — удивится, а может, даже возмутится читатель. — Или у полковника Генштаба?
А что, вполне может быть, что и бесцветная. Ежели он всю жизнь занимается тем, чем заниматься категорически не хочет, порою даже не подозревая об этом… Попал в колею — и поехало! Бывает такое, читатель, бывает…
Но как расценить хобби директора Матухарской лаборатории прикладной физики, о котором сообщила своему любовнику Эльза? Уж он-то, человек вполне состоявшийся, один из основателей отечественной физической школы, академик и лауреат, доктор наук и почетный член многих академий и университетов, да и вообще мужчина далеко не первой молодости — неужто на пороге семидесятилетия вообразил себя стратегом, которому не дали развернуться?
Поначалу Габриэль Эльзе попросту не поверил, но, памятуя недавнюю историю и не желая терять такую женщину, недоверия внешне не проявил. Хотя смешно было даже представить себе, что академик целыми днями в своем кабинете сидит над картами-трехверстками и рисует на них какие-то линии и значки… Но потом он совершенно случайно узнал подробности последней поездки шефа в столицу, его визита к президенту страны, закончившегося скандалом, который даже пресс-службе не удалось скрыть, а потом — приема в Генштабе, откуда его буквально выставили, хотя и достаточно вежливо — и засомневался. «А уж не выживает ли старичок из ума? — подумал вдруг Габриэль Охара, к этому времени переведенный из стажеров в ведущие специалисты и посему позволявший себе иногда сомневаться в авторитетах. — Особенно если задуматься над этой историей с калифорнием…»
Задуматься действительно стоило. К сожалению, наш герой думал над этим мало и, как выяснилось, совсем не в том направлении…
Началось, естественно, на Ближнем Востоке. Как всегда, палестинцы забросали камнями израильский патруль. О дальнейшем рассказывать не стоит — сценарий известен всем. Но лишь до определенного момента. До момента, когда, не ожидая одобрения чрезвычайной сессии Лиги арабских государств, в Ливане высадились соединенные силы Египта и Ливии, в якобы нейтральную Иорданию вошли неизвестно откуда взявшиеся войска Саудовской Аравии, а сирийская авиация начала не слишком удачные бомбежки Израиля.
В это же время моджахеды, объединившись со спустившимися с гор остатками талибов, перешли границы Таджикистана и — чего уж никто никогда не ожидал — Туркменистана, попутно захватив Термез. Пока таджики не очень успешно останавливали натиск объявивших без всяких экивоков даже не джихад, а центральноазиатский газават душманов (как их тут же окрестили, вспомнив не столь давние времена), Туркменбаши вылетел в Москву, где не появлялся бог знает сколько лет — и, как потом оказалось, навсегда. Москве было не до среднеазиатских соседей. Китай предъявил России ультиматум о пересмотре кабальных имперских договоров, и ни о какой помощи государствам ближнего зарубежья не могло быть и речи…
Соединенные Штаты были вынуждены вывести войска из Персидского залива, после того как авианосец «Форрестол» был потоплен иракскими камикадзе. Общественное мнение США было категорически против гибели американских ребят…
Срочно созванный и непрерывно заседающий Совет Безопасности ООН хотел было вернуть Макса Симоняна на покинутый им пост, но тот отказался, заявив, что он не пожарник. Впрочем, предложил кандидатуру своего однофамильца, известного под кличкой «Горный волк». Но, прежде чем хотя бы заговорить о нем как о возможном командующем войсками ООН, нужно было сначала признать Карабах неотъемлемой частью Армении… Такие вот пироги.
Впрочем, это все дела дипломатические, международные. О мировой войне речи не шло и не могло идти. И большинство населения земного шара (за исключением тех, на чьи непосредственно головы сыпались бомбы) не слишком переживало по поводу локальных конфликтов. Чего там, договорились о ядерном разоружении — договорятся и об остальном!
Во всяком случае, именно этот аргумент приводил Габриель Охара на вечеринке в лучшей кантине Матухары, когда его приятели, такие же физики, пытались перевести разговор на международные события. Габриэль руководил сменой, работал, как и все, практически без выходных, но по должности — вдвое больше других, не понимал смысла работы, оторвавшей его от докторской диссертации, был зол на шефа, на бестолковых подчиненных, на жару и желал лишь одного: развеяться. (Эльзу шеф неожиданно отправил в отпуск, и она укатила в Майами, оставив безутешного Габриэля размышлять об их отношениях, чему никак не способствовал режим его работы.) А тут болтовня о политике… Ну что вы смыслите в политике, жеребятки? Вы и в физике-то — ни уха ни рыла! Вот ты, Симон, я же рецензировал твой дипломный проект. Ведь переписывать пришлось! А ты, Фицстивен? Теперь-то мне понятно, почему выпускник Массачусетского технологического поехал искать работу в Центральную Америку! Дома тебя к ускорителю на пушечный выстрел не подпустили бы!
Закончилось, естественно, дракой. А драться Охара, несмотря на не слишком геркулесовское телосложение, умел. Так что развеяться все же получилось, хоть и иным, чем желалось, образом…
Утром в дверь коттеджа Охары позвонили. Габриэль в это время тщательно намазывал разведенной в оливковом масле бодягой фонарь под правым глазом (это Фицстивен, конечно он, сволочь, левша…) и появился перед посыльным не в лучшем виде. То, что он услышал, чуть не повергло его в шок:
— Синьор Габриэль, вас директор вызывает…
Бензин в трицикле кончается, когда до гор вроде бы рукой подать. На самом деле — еще километров пятнадцать.
Человек с сожалением пинает колесо машины, присаживается боком на подножку, достает из рюкзака еду и свернутый лист толстой бумаги. Перекусывая, что называется, на ходу, разворачивает его. Это карта. На правой руке человека — компас. Видно, что обращаться с этим нехитрым оборудованием человек умеет. Смотрит на карту, прикидывает… В это время из-за гор появляется самолет. Штурмовик винтовой, устаревшей модели, но вполне работоспособный. Человек, заслышав звук двигателя, прикидывает расстояние, отбегает на полсотни метров от своего экипажа, падает на землю.
Штурмовик пролетает мимо. Человек лежит неподвижно несколько минут. Потом встает, еще раз смотрит на карту, снимает с багажника рюкзак и чехол с винтовкой… Снова прислушивается, снова падает. Самолет пролетает в обратном направлении.
Разведка.
Скоро надо ждать армию.
Человек встает и идет к горам. Медленно. Устал. Очень устал, но идти надо…
Директора Габриэль любил и уважал. Уже хотя бы за то, что тот взял его на работу после окончания столичного университета без всякой протекции — с улицы, что называется. И продвигал по службе — впрочем, вполне заслуженно.
— Ну, сынок, пора… — раздумчиво сказал дон Гонсало вместо ответа на приветствие.
— Что… пора? — недоумевающе спросил «сынок» (никогда его так директор не называл. И вообще, Габриэль не знал причины вызова, но добиться от шефа объяснений, почему свернуты все другие работы и зачем вообще понадобился калифорний-251 — решил твердо. Но разговор повернулся не в том направлении с самого начала.)
— Ты ведь охотник? И в армии служил? Ну, отлично. Глянь-ка, как тебе?
Директор достал из сейфа коробочку, вроде тех, в которых ювелиры продают кольца и запонки. Габриэль открыл ее… Пуля. Ну да, пуля. Вопросительно посмотрел на шефа — тот не менее вопросительно смотрел на него. Что такое… Пуля от снятой лет двадцать назад с вооружения, но до сих пор высоко ценимой охотниками винтовки системы Маузера — у Габриэля, кстати, тоже была такая. Вес — известно — девять граммов, цвет… ну, пуля-то, видать, старая, вот и покрылась патиной. Что за черт?! Возмущенный Габриэль чуть не сказал последнюю фразу вслух, но тут директор спросил:
— Ты вообще-то газеты читаешь? Радио слушаешь? Ну, хотя бы телевизор смотришь? Ах, нет… Что в мире творится — знаешь?
— Какое нам дело до Ближнего, Среднего и Дальнего Востока? — возразил Охара.
— Дело не в Востоке, дело в Западе… — ответил директор. — Две недели в мире заварушка, а ООН не реагирует, да и США тоже… вон — войска домой вернули…
— Ну и что?
— А то, что ты, хоть и невинный младенец в политике, должен все-таки понимать, как отреагируют Соединенные Штаты, если на Аврелию нападет Бальтазар. Ну, как?
У прекрасной Аврелии и в лучшие (худшие то есть) времена армия была куда меньше, чем у маленького Бальтазара, заслужившего прозвище «Латиноамериканской Спарты». А территория — куда как больше. В прошлом веке это послужило причиной четырех войн, причем третья из них пришлась аккурат на Вторую мировую, когда США завязли на Тихом океане и ничем не могли помочь Аврелии. В результате Бальтазар отхватил земли по самое Кордуйское ущелье, а аврелианцы отступили за горы. Так оно потом по мирному договору и осталось. Правда, сейчас в Бальтазаре вялотекущая гражданская война, но случай-то какой! В самый раз помириться и вцепиться в соседа. Охара вовсе не был таким невинным младенцем в политике, каким хотел казаться. Он твердо помнил чью-то максиму: «Если ты не занимаешься политикой, это еще не гарантирует того, что политика не займется тобой».
Неужто займется?
Нет, не может быть… Но аргументы, примененные Габриэлем во вчерашнем споре, здесь были явно не к месту. Поэтому он спросил:
— А что, есть поползновения?
— Еще какие, — скривился директор. — Ночью по радио передали: противоборствующие силы Бальтазара заключили мир и организовали коалиционное правительство. Жди войны! Ущелье защищают две пограничные роты, так что ясно, чем все кончится…
Молодой физик прекрасно представлял, чем все кончится. В прошлую войну он был ребенком, но за два дня, пока не вмешались США, у него успели погибнуть почти все родственники, хотя ни одного военного среди них не было: кто под бомбежкой, кто под напалмом… В деле освобождения исконно бальтазарских территорий, нагло захваченных соседями под прикрытием неравноправного договора, не имеющего ныне силы, «спартанцы» сил не жалели и средств не выбирали… Ох, много кровушки прольется…
— Значит, надо записываться в армию… — раздумчиво произнес докторант.
— Много ты в армии навоюешь, — пренебрежительно заявил директор. — Слушай меня! Вон до дворе — видишь? — лендровер. Багаж уже там. В рюкзаке — самое необходимое, это если вездеход не доедет. И — жмите к ущелью. Боюсь, что времени осталось мало.
Габриэль ничего не понимал.
— Зачем?! Зачем — к ущелью?!
Директор опустил взгляд к столу. Габриэль проследил за взглядом… и все понял.
— Двести пятьдесят девятый?
— Двести пятьдесят девятый.
Еще три самолета появляются из-за гор. Но человек уже на месте. В складках местности его не видно. Да и темнеет уже. Он не обращает внимания на авиаразведку. Распаковывает рюкзак. Переодевается в сухое, а мокрую одежду бросает на землю. Сует под комбинезон химические грелки, еще на одной разогревает консервы. Ест и залезает в спальный мешок. Засыпает. Видно, час «Ч» еще не наступил…
Опасения директора, к сожалению, оправдались — лендровер не доехал.
Километрах в восьмидесяти от границы, когда вездеход пробивался через встречную колонну беженцев и панически отступающих солдат, их накрыло бомбовым ковром. Отправив раненого Симона — он был напарником Габриэля — на попутной телеге назад, физик вытащил с заднего сиденья объемистый рюкзак и под изумленными взглядами уцелевших зашагал к границе.
За сутки пути было о чем подумать и было что вспомнить. Например, рассказ директора о том, как дон Гонсало стучался во все правительственные двери и как прекраснодушные политики не принимали всерьез его прогнозов. Процветающая страна не желала тратить деньги на вооружение и пополнение армии. Это было не нужно, по мнению президента, министров и депутатов. Это было не модно, если говорить прямо.
О том, как ни одна газета, ни один телеканал, ни одна радиостанция страны не соглашались опубликовать прогноз или разрешить выступить дону Гонсало. Да и что физик, далекий от реальной жизни, мог в своем заштатном городке, известном лишь физической лабораторией — и то не первоклассной, понимать в политике?
И о том, как дон Гонсало решил действовать сам…
Габриэль был не единственным посланцем. Один из молодых физиков вылез из лендровера на половине дороги. В его рюкзаке лежала радиоуправляемая мина, а зарыть ее он должен был на предполагаемом месте основного десанта противника, буде он состоится. Второй, из обслуги циклотрона, инженер-электрофизик, известный в основном не способностями ученого, а боевым прошлым (майор в отставке, с которым шеф у карт-трехверсток и уединялся), вылетел в столицу. Его держали в резерве. В кармане у бывшего майора был допотопный парабеллум…
Человека, и так-то спавшего вполуха, будит далекий рокот моторов. Он вылезает из мешка, тщательно его застегивает, складывает, всовывает в рюкзак. Открывает чехол, собирает винтовку. Затем из огромного кармана рюкзака вынимает какую-то одежду. Тщательно надевает ее. Обтягивающий человека с шеи до пят комбинезон блестит в полумраке, как зеркало.
Достает коробочку, открывает ее. В ней — один патрон. Человек заряжает им винтовку, досылает в ствол. Начинает прилаживать на винтовку оптический прицел, затем, усмехаясь, бросает его на землю.
Шум моторов все ближе и громче. Он раздается из ущелья. Человек снова берет рюкзак, копается в нем, затем выворачивает содержимое к ногам. Поднимает с земли шлем с затемненным стеклом перед глазами, надевает его, ложится перед валуном, готовится к стрельбе.
Появляются первые танки. Горы вновь переваливают штурмовики — на этот раз их девять, летят тремя звеньями. Человек пытается стереть пот, но рукав комбинезона натыкается на стекло. С шумом выдохнув воздух, человек нажимает на спусковой крючок.
Грибообразное облако видели за сотню километров. Наступление захлебнулось: Кордуйское ущелье было (вот уж воистину — было! Теперь его не существовало!) единственным путем между двумя государствами, по которому могли пройти сухопутные силы. А одной авиацией да десантами войну не выиграешь…
В эти дни в Серпухове и Тель-Авиве, Новосибирске и Сеуле — и еще в десятке городов Земли — физики круглосуточно стояли у циклотронов, синхрофазотронов, ускорителей на встречных пучках. Сырья, слава богу, хватало. Его и надо-то было совсем немного…
Критическая масса калифорния-259 — девять граммов.