Она знает за Марианну? Могла она просечь?
Марианна набрехала, чё ни с кем не еблась, – она сто проциков оттрахала зятя Больного. Ну и, ясный перец, самого Больного. А кого еще?
Блядь, через эти соломинки тока тонкие струйки воздуха… Ничё не слышно и не видно…
БЕГБИ!
Я у него в руках! Он может прямо щас просто перекрыть мине нахуй доступ воздуха!
Чё за нах… остынь…
Как в кинчиках говорят: если б пиздюк хотел меня угондошить, я был бы уже трупаком…
Сохраняй, блядь, спокойствие.
Ебаная шишка зудит, но не можу почухать: я ж, сука, не в курсах, а вдруг кто-то, блядь, смотрит…
Спад
Прикол, но сперва все начиналося как бы мазово, хотя щас как бы жесть наступает: у меня ж одну ноздрю чисто заклинило, типа, а потом чисто забило, типа от всего этого марафету и соплей… ой, блин… вторая… подымаю вверх руку… не можу дышать!
Спасай миня, Франко!
Не можу дышаааать…
Фрэнк Бегби все еще говорит по телефону с Мартином, но переводит беседу с подходящих мест для лондонской выставки на свою сферу интересов:
– Ежли бы Эксл Роуз увидал этот блядский каталог, то сходу бы со Слэшом подписался. Просто впарь ево евойным людям.
– Хорошо, я отошлю каталог его руководству, а также записывающей компании.
– Набери компашке Лиама Галлахера и компашке Ноэла Галлахера тож. И парням с «Кинкс», братьям Дэвис. В музыкальном бизнесе есть же огромный рынок, куда мы даж не начали выходить.
– У меня это под контролем. Но, Джим, я волнуюсь насчет времени, да и заказы сыплются.
– У миня вагон времени.
В мастерской ослепший, оглохший и потерявший обоняние Дэнни Мёрфи в ужасе встает с табурета, дергая за глыбу застывшей мокрой смеси из гипса и бетона, в которую заключено его лицо. Он натыкается на Марка Рентона. Испуганный навалившимся весом и ощущением, будто грохнулся с табурета и шлепнулся на пол, Рентон рефлекторно хватается за воздух и по чему-то лупит. Ощутив увесистый удар в бок, охваченный паникой Саймон Уильямсон поднимает руки, пытаясь снять тяжелый предмет с лица.
Фрэнк Бегби слышит глухие удары, звуки потасовки и резко заканчивает звонок. Он возвращается в мастерскую, погруженную в хаос. Раскинув руки и ноги, Спад лежит сверху на Рентоне, тот отбивается, а Больной рухнул на тележку. Франко хватает огромные кусачки из нержавейки, вырывает кусок гипсобетона сбоку от шеи Больного, разламывает глыбу, освобождая его благодарное лицо, и Больной набирает в легкие воздуха.
– Еб… ебаный в рот… что стряслось?
– Какой-то пиздюк решил херней пострадать, – говорит Фрэнк, и его голос наводит на Больного ужас.
Это почти знаменует возвращение того, кого они страшно боялись, чье грозное присутствие ощущалось, но пока еще не было подтверждено. Больной читает это в глазах, которые изучают латексную маску, затем Франко переводит взгляд на отпечаток в откинутой глыбе и убеждается, что форма затвердела.
– Хорошо… – урчит Фрэнк Бегби, втягивая в себя воздух и, похоже, плавно переключаясь обратно в режим «художник Джим Фрэнсис».
Франко стягивает с Марка Рентона почти невесомое тело Спада. Падает на колени и производит над Рентоном ту же операцию, что и над Больным.
– Снять это с него? – спрашивает Больной, протягивая руку к глыбе, покрывающей лицо Спада Мёрфи.
– Оставь! – рявкает сперва Франко, а затем добавляет помягче: – Я сам разберуся… – разрезает и срывает оболочку с головы Рентона.
Задыхающийся, дергающийся Рентон вдруг начинает дышать, чувствуя свежий воздух и видя яркий свет. Тогда Фрэнк Бегби бросается на него с промышленными кусачками.
– НЕ НАДО, ФРЭНК!
– Усохни, я ж с тибя это сымаю!
– Угу, ладно… пасиба, Фрэнк… – с благодарностью хрипит Рентон. – Какой-то пиздюк на меня упал.
Фрэнк Бегби тем временем скидывает с него форму. Затем подходит к Спаду Мёрфи – тощему, неподвижному телу, торчащему из бетонной глыбы.
– Меня какой-то говнюк хряснул, – говорит Больной, стягивая с лица латексную маску.
– Это не я… Спад упал, блядь, на миня сверху! Чё он придуривается? – Рентон встает, уставившись на безжизненное тело на полу. – Блядь… с ним все нормально?
Не обращая на них внимания, Фрэнк Бегби разрезает глыбу, а затем срывает ее с головы Спада. Отдирает латексную маску. Спад не реагирует на увесистый шлепок по щам, поэтому Бегби зажимает ему нос и приступает к искусственному дыханию рот в рот. Больной и Рентон тревожно переглядываются.
Фрэнк отшатывается, едва легкие Спада оживают, и пол заливает блевотина, которая стекает из уголка рта, когда Франко переворачивает Мёрфи на бок.
– Он в поряде, – объявляет Фрэнк, после чего помогает Спаду сесть и прислоняет к стенке.
Спад жадно глотает воздух:
– Чё было?..
– Прости, кор, это я виноватый. Блядская труба. – Франко качает головой. – Щёт время потерял.
Рентон вдруг прыскает со смеху. Сначала на него смотрит Больной, а потом и Спад с Франко, и ему приходится спросить:
– Какую самую херовую работу вы выполняли?
Они громко хохочут, и напряжение спадает, будто дикие жеребцы вырвались из загона. Даже Спад норовит поддержать компанию, несмотря на судорожный кашель. Когда наступает затишье, Больной смотрит на свой телефон и поворачивается к Бегби:
– Я больше не нужен?
– Угу, спасиба за помощь. Если надо валить, ради бога, – кивает Франко, а потом поворачивается к остальным: – Марк, Дэнни, малехо подсобите мине.
– А чё мы должны делать? – вслух удивляется Рентон.
– Поможете мине собственную бошку отлить.
После этой новости Больному охота остаться, и они помогают Франко надеть латексную маску на себя. Затем, так же как он проделал с ними, они надевают ему на голову коробку из плексигласа и заливают туда смесь из бетона и гипса. Устанавливают таймер на часах. Когда глыба затвердевает, Больной изображает с ней в воздухе фрикции, а Спад и Рентон слегка посмеиваются. Они знают по опыту, что Франко сейчас ничего не услышит, но решают помалкивать.
В положенное время они срывают форму. Освобожденный художник спокойно изучает отпечаток своего лица в бетонной глыбе.
– Хорошая работа, парни, идеально.
Он тут же начинает делать слепки всех голов с оттисков, заполняя их глиной. Когда те застывают, он поясняет, что глаза сделает вручную – по фотографиям, и всех троих снимает. Позднее он отнесет слепки в специальную кузницу, чтобы отлить их в бронзе.
Больной теперь заинтригован и не спешит уходить. Они болтают уже непринужденнее, и когда головы наконец выходят из печи для обжига, все трое шокированы, но не собственными подобиями, а изваянием Фрэнка Бегби. В нем есть что-то отталкивающее и напряженное, несмотря на впадины вместо глаз, которые он добавит позже. Это не тот мужчина, что сейчас в их компании. Голова такая, каким он выглядел раньше: пышет психованной злостью и жаждой убийства, а он ведь даже еще не заполнил эти зияющие пустоты. Все дело в губах: они искривлены в знакомой до боли холодной ухмылке, которой они пока еще не видели в варианте Джима Фрэнсиса. У всех мороз пробегает по коже.
Художник улавливает настроение своих моделей и изменение атмосферы в мастерской, но не может определить причину.
– В чем дело, парни?
– Круто выглядят, братан, – смущенно говорит Рентон. – Очень правдоподобно. Я просто ошарашен, какими реалистичными они кажутся, даж без моргалок.
– Молоток, – улыбается Фрэнк Бегби. – Ну а теперь, в знак благодарности, я зарезервировал для нас столик в «Кафе рояль». Супер-пупер хавчик за мой счет. – Он смотрит на Больного: – Еще спешишь свалить?
– Может, оно и неплохо как следует за все перетереть, – соглашается Саймон Уильямсон. – При условии, что Рентон хотя бы на десять минут спрячет свой телефон. Я думал, это у меня проблемы, но в цифровой век надо ж сохранять хоть какие-то, блядь, навыки общения.
– Бизнес, – оправдывается Рентон. – Никада на месте не стоит.
– С Викки у тибя там бизнес, бля буду, – подначивает Фрэнк Бегби.
С хитроватой усмешкой Больной скользит взглядом по Франко и Рентону – проворно, как пальцы карманника:
– Значит, у него есть настоящая подружка, а он об этом молчок! В подобных случаях он до сих пор впадает в свое семнадцатилетнее состояние!
– Угу, точно, – говорит Рентон, взопревшей рукой ощупывая девайс в кармане.
– Ну и на тему бизнеса: если вы, джентльмены, когда-нибудь будете в Лондоне и вам понадобятся эскорт-услуги… – И Больной раздает всем тисненые визитки «Коллег».
– А теперь, – улыбается он Франко, – давайте уже отмечать!
9Больной – Расширение / сжатие
Карлотта постоянно звонит, хоть я уже вернулся в Лондон, где мне вряд ли светит отыскать ее муженька, пропавшего в Тае на блядках. Она пиздец упорная, потому отвечаю на звонок, пока плетусь в офис от вокзала Кингз-Кросс. «Коллег» нельзя оставлять чересчур надолго. Мало что можно сделать онлайн, не спускаясь в забой. Девушки связываются с клиентами сами, а потом сговариваются и обувают тебя, заключая собственные сделки. Хрен что можно с этим сделать. Потом они кидают клиентов или рассираются с ними, а те возвращаются как ни в чем не бывало, чтобы снова пользоваться моим сервисом. Короче, постоянно увольняешь и набираешь новых. Получая при этом гроши. Реальные бабки поднимают они.
Но Карлотте поебать на мои коммерческие дела, и в трубке слышны ее всхлипы:
– Это убивает миня, Сай-мин… убивает миня нахер.
Я прошмыгиваю мимо обалделых плебеев с раскрытыми варежками, ждущих переключения светофора, и перебегаю Йорк-уэй в сторону Каледониан-роуд. В этот раз сеструха в натуре ополоумела и несет полный бред. Озираюсь на распидарашенной улице, с трудом понимая, что сталось с букмекерскими конторами и пабом «Скоттиш Сторз» – этими некогда грозными центрами блядства и наркоторговли, что составляли мой личный оплот власти. Тяжелые времена. Карра насилу может говорить: слава богу, ей приходит на помощь Луиза: