– Сорок штук чего? – не поверил Руслан.
– Сорок штук двигателей.
«Или НЕ передернул…»
– А как же ваш тезис… Постойте-ка. Мациевич, тот, что летчик… пилот… упоминал о каком-то купце, который под Петербургом собирается двигатели делать.
– Двигатели? Рядом с… Ай-яй! – Фрезе огорченно схватился за голову. – Я же его видел на выставке! Вот я глупец!
– Видели кого?
– Тихо! – Фрезе подскочил к Руслану. – Не будем говорить. Чтобы не сглазить. Если я с ним договорюсь… У нас будет двигатель!
Похоже, все шло просто великолепно.
Капитан Мациевич спрыгнул с подножки извозчика, бросил монету и зашагал в сторону дома, где жил.
Ночь, время позднее, дворник наверняка уже закрыл подворотню… Ну так и есть.
– Хамзя! – крикнул он, взявшись за прутья решетки.
Дворник-татарин, сгорбившись, показался из темноты, проворчал что-то неразборчивое и залязгал ключами.
– Доброй ночи. – Капитан прошел мимо скрюченной тени…
Он успел заметить, что тот, кого он принял за дворника, выше татарина. Успел заметить блеск стали. Успел бросить руку в карман, к пистолету…
Больше он не успел ничего.
Лезвие ножа пробило кожаную куртку, грудную мышцу и сердце.
Капитан Мациевич умер.
Черная фигура убийцы, Тени, покачалась над мертвым телом пилота.
– Не будет, – удовлетворенно прошептал он. – Не будет.
Тень аккуратно вытер клинок и рукоять ножа и бросил его на землю.
Глава 10
Воскресенье, утро. Хорошо-то как!
За круглым столом, покрытым белой скатертью, завтракала семья Лазаревичей: муж в бархатном темно-синем халате, жена в золотисто-желтом шелковом и дочка в платье, потому что надевать халат она отказалась наотрез.
Руслан сладко потянулся и взял с края стола свежее «Новое время». Быстро привыкаешь к хорошему… Чай, булочки с маслом – интересно, не французские ли? – газета… О!
На первой странице, рядом с рекламными призывами покупать новую книгу «Наше преступление» – похоже, одну из предтеч многочисленных Слепых, Глухих и Бешеных, расплодившихся в девяностые, – нефтяными локомобилями и спиртовыми чайниками красовалось объявление с рисунком жестяной канистры очень знакомой формы.
«Жестяные канистры от фабрики г-на Фрезе! Удобная форма, большая вместимость! Подходят для хранения и перевозки керосина, масла, воды! Только у нас, в Эртелевом переулке, 10! Остерегайтесь подделок!»
«Быстро Петр Александрович рекламу протолкнул. Хотя, с другой стороны, чего там долгого? Лишь бы народ сразу не ломанул: больших объемов пока выпускать не получится. Нет, не ломанет… Народ у нас медленный на раскачку, к новому непривычный… Остерегайтесь подделок. Хм… поддельные канистры – это жесть. Нет, жесть – это настоящие канистры. А поддельные тогда? Картон?»
Лазаревич договорился с Фрезе о дополнительных выплатах с каждой проданной канистры, так что для него чем больше объем продаж, тем лучше.
Звякнула ложечка, упавшая на блюдце.
– Руслан… – прошептала Юля.
– Что? – Руслан посмотрел на жену.
Она была белая.
– Юля, что случилось?
– Газета.
Руслан перевернул газету и впился глазами в обратную сторону. Что так испугало Юлю? Чт… Черт…
Маленькая мутная фотография человека в белой фуражке и темном мундире. Мациевич.
Для тех, кто не узнал, был заголовок статьи «Гибель Мациевича».
«Как гибель?!»
– Как гибель? – Голос Юли дрожал. – Он же… Я же…
Руслан склонился над столом и побежал глазами по статье. «…Спешим донести до читателя трагическую новость… Перо дрожит в руке, слезы бессильного гнева застилают глаза, хочется плакать, кричать… Смерть героя…»
Вчера вечером капитана нашли в парадной дома, где он проживал. Мертвым. Мациевич был убит ножом в сердце. Грешили на грабителей, но почему-то упоминались слухи о «Русском Потрошителе».
«Трагически погибший шестнадцатого сентября 1910 года капитан корпуса корабельных инженеров Лев Макарович Мациевич был первым русским военным летчиком, первым и, как показали последние авиационные дни, одним из лучших… Скорбная весть о трагической гибели молодого летуна…» Так, это все лирика.
Руслан выпрямился:
– Мациевича зарезали в подворотне.
– Как??
– Ножом, надо полагать.
– Нет! Я спрашиваю, как его могли зарезать?! – У Юли, похоже, начиналась истерика. – Он должен был разбиться на самолете! Но я же его предупредила! Он не мог умереть! Не мог!
Юля заплакала. Аня, сама чуть не плачущая, гладила маму по плечу.
– Ну почему не мог? – Руслан проглотил комок в горле. – Все люди смертны. И не все идет так, как нам хочется…
Юля зарыдала громче. По щекам Ани потекли слезы. В двери заглянула Танюша, тоже шмыгающая красным носом.
– Девчонки, вы меня с ума сведете.
Горничная заревела и убежала.
– Так! Отставить мокрое дело!
На душе Лазаревича и так было тяжело, слезы жены и дочери только усугубляли его состояние.
В комнате пахло валерьянкой. Юля лежала в кресле, уже почти спокойная, с красными пятнами на лице. Аня забилась в угол и сидела на пуфике, молча рассматривая книжку с картинками, которую ей второпях сунул Руслан.
– В принципе, – Лазаревич, уже полностью одетый в костюм, вышагивал по комнате туда-сюда, заложив руки за спину, – смерть капитана можно объяснить. Ты рассказала ему о будущей гибели, Мациевич, соответственно, тщательно проверил свой самолет, а значит, поверил тебе. Но, так как точной причины гибели ты не назвала, он мог продолжать думать об этом, перебирать варианты – и решил дополнительно проверить все узлы. Проверяя самолет, он задержался на аэродроме допоздна, чего не сделал в нашей истории, и грабители, ожидавшие в подворотне, прирезали кого-то другого. А в этот раз не повезло капитану…
– Не повезло? – Юля подняла голову. – Как у тебя все просто. А ты не задумался о другом варианте?
– Каком же? – Лазаревич присел на подлокотник и приобнял жену.
– Руслан. – Она подняла взгляд покрасневших глаз. – А что, если его убили именно потому, что он узнал от нас о будущем? Что, если патруль времени существует?
Страх кольнул сердце. А что, если правда… Но рациональность тут же раскритиковала версию.
– Юля, если бы патруль существовал, то им не нужно было бы никого убивать. Мы в этом времени уже две недели, так что они давно могли нас найти и убить. В смысле отправить обратно. Раз к нам не приходили таинственные личности в серых плащах, значит, патруля времени нет. Или им не до нас.
– Тогда, – слезы высохли, у Юли начало включаться упрямство, – это может быть сопротивление самой истории, которая противостоит изменениям. Или вовсе где-нибудь существует потусторонняя сила, специально следящая за такими прогрессорами, как мы. Сидит какой-нибудь демон истории, этакий мерзкий старикашка, посреди кип пыльных фолиантов, листает Книгу Истории… «Так, – Юля изобразила скрипучий голос, – капитан Мациевич, погибнет двадцатого сентября. Вычеркиваем… Что значит нельзя? Как не погибнет? Его предупредили? Не-эт, вычеркиваем!» Что, если так?
– Юля… С тем же успехом можно признать, что Мациевич стал жертвой графа Дракулы. Или Фантомаса. Прилетел на крыльях ночи и зарезал ножиком. Из врожденной подлости. Я с потусторонними силами в своей жизни не сталкивался, поэтому в демонов, чертей и инопланетян не верю.
– Врешь. – Юля бледно улыбнулась. – Ты сам рассказывал, что видел НЛО.
– Правильно. Только в моем понимании НЛО – это не корабль пришельцев, а неопознанный летающий объект. То бишь я что-то видел, это что-то летело, и мною опознано не было, значит, НЛО. А была ли это летающая тарелка или метеозонд – я не знаю.
– Значит…
– Значит, никаких патрулей времени и прочих стражей истории. Если бы существовало что-то, следящее за сохранением течения истории, то им не нужно было бы никого убивать, проще вернуть нас обратно.
– А что, если Они нас предупреждают?
– А что, если мы отставим паранойю и успокоимся?
– Нет!
Юля вскочила и схватила со стола свои бумаги с записями о будущей Первой мировой. Раз-раз-раз – клочки разорванных листов были брошены на пол.
– Я, – твердо заявила Юля, – рисковать не буду. Ты был прав. Никаких больше изменений истории. Я ничего менять не стану!
Она посмотрела на потолок:
– Слышите меня? Не стану!
Лазаревич вздохнул. Юля решения всегда меняла быстро. Вот и в этот раз она в пять секунд согласилась с доводами мужа о недопустимости вмешательства в ход событий. Как назло, именно тогда, когда он, Руслан, уже почти согласился с нею и даже мысленно прикидывал возможности такого вмешательства.
– Так, девочки, значит, вы сидите дома и успокаиваетесь, а я съезжу в город и попробую узнать подробности.
Аня вскочила:
– Папа, а мы сегодня на самолеты смотреть не поедем?
– Нет, сегодня вы сидите дома. И НИКУДА не выходите.
– А как же насчет того, – вмешалась Юля, – что нам ничего не грозит?
– Правильно, не грозит. Потому что вы никуда не выходите.
– Папа, мне нужно на самолеты.
– Нет.
– Папа!
– Нет, я сказал.
– Руслан.
– Нет.
Обиженная Аня с трясущимися губами ушла в свой угол.
– Руслан, – прошептала Юля, – можно было бы и помягче. Она еще ребенок.
– Дети понимают значение слова «нет» с трех лет.
– Но почему нет?
– Потому что я так сказал.
– Муж, что мне делать весь день? Вместе с Аней?
– Английский учите. От сих до сих, приду – проверю.
– Oh, really? It’s so sweety. My lord has ordered me to learn English. Yes, master[8]. – Юля изобразила подхалимский голос Ренфилда из комедии про Дракулу с Лесли Нильсеном. – А если серьезно?
– Серьезно? Сидите дома. Мм… вон с Танюшей пообщайтесь. Спросите у нее, как отличить, к примеру, свежее молоко от кислого, кроме как по дате на упаковке.
– Свежее от кислого? По вкусу, нет?
– Ну значит, как отличить хорошую колбасу от плохой.