Отца и создателя новой диковинки быстро вытеснили из бизнеса, который, ярко вспыхнув десятки лет назад, сильно подувял на сегодня.
— Понимаете, мой молодой друг, манадримы начали считаться чем-то личным, — принимая с летающих подносов легкий второй ужин, раскладывал тарелки на столе волшебник, — Всё-таки, как я и говорил ранее, Воплощение — чрезвычайно могущественное явление, в котором волшебный мир будет еще разбираться и разбираться. Мы, маги, живём долго, поэтому те, кто сегодня хотел бы записать что-нибудь эдакое, например, пардон, поход в лесной бордель к дриадам, уже начинают остерегаться, что их мыслительный почерк Воплощения будет расшифрован другим волшебником, и, когда-нибудь, через полсотни лет, эта история выползет на свет, когда маг, записавший этот поход, будет баллотироваться в Высшие маги какого-нибудь королевства, а то и Империи! Других останавливает декрет Гильдии, запрещающий активно колдовать на записях манадримов, потому что это, видите ли, послужило причиной ухудшения навыка к волшебству у многих любителей иллюзий. Мы же, волшебники, индивидуалисты, поэтому чужой навык, прочувствованный сквозь Воплощение, может заставить потускнеть ваш собственный! Это, конечно, лечится… но кому это надо? Кроме того, как я подозреваю, Гильдия не хочет, чтобы по манадримам некоторые волшебники учились или доучивались совершенно бесплатно!
Кроме того, было множество других нюансов. Вечно малое количество качественных исполнителей (сам Хексс считался непревзойденным мастером, будучи выше на три головы любого другого), высокая популярность запрещенных или аморальных пластинок, ну и, разумеется, их общая редкость. Всё-таки, маги заняты своими делами, исследованиями и бизнесом, а навык записи требует постоянной шлифовки. Так что сейчас, увы, всё это дело перешло в руки нескольких энтузиастов, записывающих короткие сценки, которые с удовольствием расхватывает молодежь волшебного народа. Сам же Эквильбот коллекционирует и продает истинные шедевры (вроде оперы в Стансе, 4801-го года), некоторые из которых стоят целое состояние, а некоторые (например, сборник его собственных рассказов на восемь килограммов пластинок) никто не берет, хотя это — настоящее сокровище любого магазина Иллюзиона, непревзойденного качества и исполнения…
Мне уже очень хотелось умереть, а еще больше — выбежать отсюда с криками, размахивая руками над головой, и с волосиками назад, но собрав всю свою силу воли, я выдавил вопрос:
— Наверное, создание манадрима — тяжелый процесс?
— Ой, что вы! — отмахнулся небрежно гостеприимный (с-сука!!!) хозяин, — Тут вся хитрость во владении Воплощением, а сам манадрим — это всего лишь защищенная пластинка сплава мрудия и колесканской меди! Вы просто зачаровываете его! Позвольте, я расскажу в подробностях!
Кот, лежащий у моих ног, издал слабенький, но предсмертный, хрип.
На бульваре стоял начавший клониться к вечеру день, когда я, цепляясь за всё подряд, вынес из «Первого Иллюзиона» не подающее признаков жизни тело Шайна. Долгая дорога домой была сладостна тишиной, в которой не звучал голос проклятого Эквильбота Хексса, а лежащий в кармане манадрим, купленный у него вместе с несколькими «пустыми» пластинками, настойчиво выпадал из памяти каждые несколько секунд.
— О! Господин Тервинтер! — обрадовалась мне как родному олениха, увидев, как я поднимаюсь наверх, — А я уж боялась, что с вами что-то случилось!
— Да… — хрипло промычал я, покачивая котом и баклагой пива, — Случилось… но ничего… ничего…
Это того стоило.
Наверное.
Потому что, если нет — то Шайн меня точно убьет. И будет прав.
Глава 9Великое колдунство
— Я ждал этого несколько лет! — торжественно сказал я, разглядывая радужную металлическую пластинку на своей ладони.
— Чего именно? — фыркнул Лунный кот, сидящий на кровати рядом, — Заработка?
— Не совсем… Не совсем, мой друг…
Открыть счет в Первом Волшебном Банке было нетрудно, куда сложнее мне было смириться с тем, что этот самый банк, кстати, принадлежащий полностью волшебным существам, а не магам, проценты начисляет отрицательные. Ежегодно банкиры снимали один процент суммы вклада в свою пользу и это считалось самыми выгодными условиями во всем мире. Банки у смертных берут трёшку, и это логично — потому что они хранят деньги. А также позволяют переводы, расписки и выписку счета.
Переговоры с владельцем «Иллюзиона» также много времени не заняли. Когда я, весь анонимный и таинственный, появился у этой кошкоженщины в кабинете, она лишь издала вздох, подняв свои красивые зеленые глаза к потолку. Мы с ней неплохо попили кофейного напитка, беседуя о погоде, пока её проверяющий с вытаращенными глазами не принес назад мой пробник. Затем кошка прилегла на софу, умостив манадрим у себя на лбу, а спустя уже тридцать минут мы с ней уже были совсем другими зверьми, называемыми в простонародье акулами бизнеса. Договор мы заключили в соотношении семьдесят к тридцати в пользу Сиффрры Хашисс, чему я был только рад.
Стандартный договор, как намяукала мне эта мадам, подразумевал, что «Иллюзион» продает и распространяет манадримы какого-то конкретного волшебника, следовательно, расходы на расходники, рекламу, размножение пластинок и выплату налогов несли оба. Выручка делилась пополам. В нашем же случае, согласно заключаемому договору, госпожа Хашисс сама будет заниматься всем, от начала и до конца, а затем будет высылать прибыль на счет волшебника, которого она даже не знает в лицо. К ней, конечно, могут прийти заинтересованные волшебники или кто-либо еще другой, но «поверьте, господин автор эксклюзива, мы здесь, в Мифкресте, далеко не беззащитны».
Сделка состоялась, а теперь, когда моё время в этом волшебном городе подходило к концу, настала пора отправить Шайна занести мадам Хашисс еще пару пластинок, хотя мы договаривались лишь на одну. Мой дебют как манадрим-автора пройдет аж с трех работ!
— Теперь идём, — подхватил я тощую сумку, в которой болтались остатки еды и несколько пустых манадримов, — Будем создавать мне алиби и колдовать!
Зайдя с котом в тупичок возле Управы, куда я собирался наведаться к Сорквусту, я извлек из кобуры волшебную палочку, направив её на кота.
— Слышь, ты точно уверен в том, что делаешь⁈ — с некоторой тревогой спросил Шайн.
— Конечно, — недоуменно пожал я плечами, — Этому еще на третьем курсе учат. Предмет «Выживание волшебника в обычном городе».
Ну, это была ложь. Я собирался применить другое заклинание, с восьмого кратенького курса, называемого «Фамильяр волшебника и всё, что с ним можно сделать». К примеру, можно было изменить форму и суть вашего верного спутника, если его разум позволяет такие трансформации, а с этим у нас проблем не было. Тяжеленькое, конечно, заклинание, но я его знал превосходно.
Проходит несколько секунд и кот, превратившийся в человека с максимально невыразительным лицом, дополнительно закутанным в плащ с капюшоном, недоуменно разглядывает свои руки. Пальцы сгибаются и разгибаются, доказывая, что всё работает просто превосходно. Шайн щипает себя за щеку, проникает рукой за пазуху, чешет…
— Только не грызи воротник, — отечески советую я, улыбаясь возвышенно и мудро, — Трансформа не железная. Её, кстати, можно сбросить, если надорвать костюм или проколоть кожу. Вот, держи пластинки. Я тебя буду ждать в кафе.
— Джо…? — задумчиво выдал трансформированный кот, продолжая себя оглядывать, — Говоришь, ты так мог с третьего курса?
— Ну да, — недоуменно пожал я плечами, — А что?
(О да… Я ждал этого момента несколько лет!)
— Да нет, ничего… — заторможенно протянул фамильяр, с хрустом сжимая кулак, — … но, когда я вернусь, у меня к тебе будет серьезный разговор…
Зайдя к уже практически родному гоблину, я выслушал от него несколько облегченных вздохов и несколько ну очень слабо замаскированных пожеланий не пользоваться телепортом Гильдии в ближайшие полгода, особенно сюда, в Мифкрест. При всей симпатии, что мы излучали по отношении друг к другу, уважаемый Гомкворт Сорквурст очень хотел бы некоторое время обо мне не думать и не вспоминать. Уверив его, что собираюсь заняться исключительно башней, я расстался с гоблином на возвышенно-позитивной ноте, а затем, сев в кафе, выпил чашечку кофе, прощаясь с этим прекрасным цивилизованным местом. Жаль только, что кофе во всем Мифкресте подают на специях, а вместо табака сплошь магические смеси. Надо будет озаботиться нормальными запасами, как только представится возможность.
Мягкая синяя вспышка переносит нас с продолжающим пребывать в облике человека котом прямиком в родные пенаты. Зал башни ничуть не поменялся, и не должен был, так как не был в условиях заклинания, но мне слегка не до этого. Корчась внутри от злобного торжества, щелкаю пальцами… отменяя заклинание превращения, поэтому летящий мне в ухо кулак сменяется пушистой лапкой, мазнувшей мне по заднице, куда утыкается не только она, но и разъяренная кошачья морда!
Ярость Шайна была восхитительно неподражаема! Я ждал этого момента долго! Очень долго!!
— Ненавижу!!! — неразборчиво орал не разжимающий пасть кот, вцепившийся мне в рукав робы, — Немавив-вввжжввуууу!!!
Он рычал, выл, драл мою робу передними и задними лапами, кусался и шипел! Я стоял посреди портального зала своей башни и, пусть не очень разборчиво от душащего меня хохота, но перечислял все подставы и гадости, которые мне сотворил кот, причем только те, которые он делал, так сказать, по велению души, а не по нормальному поводу!
Сцена была потрясающая!
— Убьююю!!
— А ты думал, почему я тебе простил молитву Дахириму?!!
— Ублюю-ююююдок!!!
— А помнишь, как ты мне нассал в зелье для лечения похмелья⁈ Мне же пришлось его выпить! Я был в охране принцессы!
— Шсвооолоооошь!!! Я столько жизней… был котом!! Просто… котом!!!
Издав этот вой, кот шлепнулся на камень и заплакал. Присев на корточки, я ласково погладил его по хребту, приговаривая: