н Наталис, если бы не оказалось, что все, без исключения, эльфы балдеют от жирного молока! Это для них наркотик-не-наркотик, но нечто весьма желанное и труднодоступное, так как остроухие почему-то не разводят коз. У них, вроде, есть какие-то лошади в лесах странные, и кошки, но какие там удои?
Последним был Аграгим, уже тысячу раз проклявший себя за то, что подписался помочь нам своим непревзойденным опытом строителя с башней. Карлу пришлось выстроить натуральную пещеру, в которой тот себя более-менее уверенно чувствовал, а иначе этот волосатый комод грозился впасть в буйство. Выяснилось, что далекие предки этих подземных вонючек то ли были покусаны летучими мышами, то ли жрали их как не в себя и, возможно, сырыми. Из-за этого бороды особей мужского пола приобрели странные свойства, похожие на те, что есть у вибрисс кошачьих, помогая этим коротконогим мужикам ориентироваться в замкнутых и полузамкнутых пространствах. Разумеется, что если пространство открытое, то бородища начинает непрерывно сообщать своему носителю, что он находится в Бездне, то есть в жопе, от чего нервная система карла проседает буквально семимильными шагами.
Наш знакомец, как, практически, и все карлы, имеющие дело с поверхностью, обладал «глухой» бородой, слабо взаимодействуя со своим шикарным волосом, поэтому кое-как мог здесь находиться. А вот нормальный подземный карл, проведший лет сто пятьдесят на рудниках, не смог бы подняться ближе двадцати метров к зеленой травке — его борода бы учуяла великие пустые пространства, паникуя как себя, так и всего носителя.
Вот такие вот дела. Эльфы наркоманы, гоблины авантюристы, а карлы — вообще мутанты какие-то богопротивные. А я да, нормальный такой волшебник-трудоголик, почти святой. Тьфу! Ржание кота из кустов прилагается.
Разумеется, ни о каком серьезном возведении башни за один день речи и быть не могло, я лишь проделывал предварительные работы и, самое главное, создал макет будущего строения, тщательно записав все рекомендации и расчет Аграгима, которые он мне дал. Заодно, карл с рыцарем определили положение будущего строения, прикинули приблизительный план изменения местности, выпили за это… в общем, компания возвращалась назад отдохнувшей и довольной, если не считать меня.
Все усугубилось, когда мы подошли к моему дому. Там, перед воротами в частоколе, вырос лес. Бронзовый. Из канделябров. Великая Аттестация закончилась, мне вернули реквизит. Жутко невовремя. Ни Мойры, ни Освальда на рабочем месте не оказалось, а значит, железо пришлось таскать мне.
— Рыжая уходи. Это мои канделябры. Зачем мне столько? Ну не знаю, нравятся они мне. Всё, уходи или сейчас таскать будешь. Нет, внутрь я тебя не пущу. Помнишь Игоря? А он тебя помнит. У него, кстати, сезон размножения… Ч-что? Нет, теперь точно не пущу. Даже с канделябром. Шайн, помогай, я уставший. В смысле, ты кот? Ты волшебный кот! Аграгим? Пробную партию выпивки? Можно… а какую? Сколько⁈
Нет, они меня доведут до ручки.
В Дестаду я перемещался, борясь с желанием свалиться в какую-нибудь таверну и забыться там, уснув лицом в немытой груди портовой девки, просто ради восстановления душевного здоровья. Однако, дела не ждали, а душу грели и радовали воспоминания о том, что Гомкворт обещал дать рапорт от Гильдии на имя барона Бюргаузена за недостоверные сведения о своей лживой шкуре. Мол, не били его, а пороли, что очень уместно при живом отце, да и после того, как многочисленные свидетели, не считая барона Бруствуда, подтвердили как хамское поведение сынка, так и его попытку похитить сына другого барона. В общем, вроде бы мелочи, но молодому барону с края мира за глаза хватит. Гильдия Магов очень не любит, когда её подчиненных шевелят без причины.
Портовый город меня встретил очень дружелюбно, густой смесью запаха горящих помоев, потрошеной рыбы и приключений, которые кончаются на острие ножа уличного грабителя. Не в моем случае, никому не нужен тощий парень, у которого даже кошелька с пояса не свисает! Только небольшая потертая сумка, в которой точно не может быть ничего ценного.
— Я бы тебя зарезал исключительно бы за рожу, — поведал мне едущий на плече (чтобы не бежать по местным говнам) Шайн, — Хотя это она у тебя просто такая, а на самом деле ты святой! Сколько бухла угробил в гнома и гоблинов!
— Поржи мне тут еще, — расслабленно бурчал я, перебирая ногами, — Мы дело ставим. Метнуть на стол несколько монет фигня, по сравнению с тем, как вложатся карлы. Карлы, Карл! Ой, то есть Шайн. Не гномы. Не путай. Обидятся.
— Да? — хмыкнул кот, — Ну не буду, если хорошо себя поведут.
— Как бы не повели, — посерьезнел я, — Там, когда я с камнями возился, а остальные бухали, енот приходил, хотел уволочь у Аграгима колбасу. И таки утащил, бородач-то понятия не имел, что это за скот. Только вот не убежал далеко, карл мелким камнем с руки стрельнул, просто пальцем щелкнул. Не хуже пули, Шайн. Еноту в жопу попало, но он сдох. Ты не видел, отлучался, а я его откидывал, чтобы гоблинша не проблевалась. Эти бородатые, они меткие невероятно.
Кот шумно сглотнул, замолчав. Старый опытный шкодник явно закладывал себе новые красные флаги в голову. Эх, хорошо, что этот пушистый гад не сидел у меня в голове, когда я жил свою первую жизнь. Каких бы гадостей он нахватался…
Благодаря тесному сотрудничеству с неким Джо, волшебница-Мастер Мойра Эпплблум обзавелась не только слегка потрепанным (зато волшебным) мужиком, но еще и домом-с-лавкой в центре Дестады. Да, девушке пришлось как следует поработать топориком, чтобы вырубить из хаты превратившуюся в дерево бабку, которую заколдовал один заносчивый эльф (бабка сама дала повод), но, тем не менее, золотишко, чтобы устроить дома ремонт, закупить попяченное добрыми горожанами оборудование и наладить процесс сбыта зелий, у Мойры завелось.
Вот сейчас, как раз, когда я ввалился туда с котом на плече, волшебница и занималась тем, чем должна была, по идее, заниматься следующие четыреста пятьдесят лет — впаривала трем весьма годным милфам закупоренный графин, полный отборного фирмалериума. Дорогое по причине своей безвредности, стопроцентно действующее противозачаточное. Один «пшик» специальным шприцом — и можно пару суток позволять себе всё и даже больше.
О, а вот и шприцы.
— Не обращайте внимания, это мой коллега! — тут же прощебетала Мойра, делая страшные глаза на мою паскудную улыбку.
Я, сочинив пристойный поклон, отвернулся к окну, дабы не смущать достойных, но очень насторожившихся особ, а вот кот остался мордой в зал, чтобы смущать их дальше. Это привело к тому, что дамочки смылись со страшной силой, а вот блондинка-хозяйка осталась, чтобы злобно запыхтеть на нас, уперев руки в боки.
— Вот ты не нашел лучшего времени, чтобы ввалиться ко мне!! — забурчала Мастер, — Это одни из самых моих лучших и постоянных клиентов!
— Дай догадаюсь — в основном они берут эту жижу, да?
— Да… какое тебе дело, Джо!
— Никакого. Мы по своим делам пришли. Готово?
— Готово, — пробурчала блондинка, зачем-то вытирая руки, — Не знаю, как ты будешь использовать эту гадость…
— Я не буду её использовать, я её буду прямо сейчас продавать! — оскалился я, тоже принявшись потирать руки навроде довольной мухи, — Ну же, неси мою прелесть!
Моя «прелесть» представляла из себя ровно такой же трехлитровый кувшин, что упёрли сластолюбивые милфы, но вот налитая в него жидкость была прозрачной, ядовито-зеленой и категорически концентрированной.
— Она прямо точно такая, как мы сочинили? — строго спросил я эту молодую женщину.
Та в ответ лишь мученически закатила глаза.
— Да, Джо, эта мерзость точно такая, как ты заказывал! — буркнула волшебница, — Я не знаю, кому ты продашь эту отраву и зачем, вообще не понимаю, как можно на это возлагать какие-то надежды, но очень надеюсь, что ты меня возьмешь с собой и продемонстрируешь!
— Возьму, — кивнул я, — Прямо сейчас и пойдем, встреча скоро. Но! Одно условие. Ты должна делать вид, что тебе всё нипочём. Ты к этой жиже не имеешь никакого отношения, ты видишь её первый раз в жизни! Поняла!
— Я даже успокоительного выпью, чтобы тебя не подвести! — внезапно проявила сообразительность девушка, — Идём!
Что хорошего в волшебных женщинах? Они всегда хорошо выглядят, пока следят за собой, они всегда одеты (роба и шляпа), и они легки на подъём, когда речь заходит о золоте или любопытстве. А почему нет? Это же не над пробирками корпеть.
— Где Озза забыла? — спросил я, когда мы уже втроем выбрались на улицу.
— Он сбежал, — нехотя буркнула девушка, — Сказал, что не привык к городу и общению. Ему, видите ли, надо передохнуть!
— Сбрехал, сволочь! — авторитетно постановил Шайн под мои кивки, — Мужик должен быть способен выкинуть на помойку всю свою жизнь, все убеждения и привычки… ради ЛЮБВИ!
Волшебница тут же уставилась на кота так, как будто он озвучил её собственные мысли… за что и получила от меня подзатыльник.
— Джо! — в шоке квакнула она, держась за голову и чуть не наезжая задом на невинную лошадь, тянувшую телегу мимо нас.
— Не будь дурой! — строго вызверился я на неё, — И не слушай этого волосатого болвана. Мозгами работай, Эпплблум! Ты, конечно, всю молодость с феечками общалась, но вспомни хотя бы свои первые дни в Дестаде! А потом вспомни Озза! Он двадцать лет в Школе провел, а потом двадцать лет в одиночестве!
— Не слушай этого болвана! — не сдавался Шайн, — Мужик должен! И обязан! Иначе какой он мужик⁈ Когда вы сошлись — он потерял право на позорные слабости! Он должен быть тебя достои-ИИИИИИН!!!
Вертикальный запуск кота с помощью магии был новым для меня видом искусства, но первая попытка удалась на славу. Заклинание левитации, связанное с именным проклятием, заслала Шайна на пятьдесят метров вверх, а затем орущего фамильяра настигло последнее из заготовленной связки магических приемов — Облегчение веса.
— Поганец мелкий! — с чувством сказал я, глядя на уплывающего в потоке ветра кота, — Нашел, когда сунуть свою лепту!