Так родилась Великая Обсерватория. Как видите, рецепт получения чего-то великого довольно прост: нужна доступная идея, масса народа, несколько направляющих пинков, а потом только нужно вовремя бить критиков по голове, чтобы никто не смел хаять результат. Херак — и очередное величие готово, можете копировать старину Озимандию и писать демотивирующие фрески. Ну знаете, эти. «Я Озимандия, царь царей! Взгляни на мой коровник и восплачь, тебе не возвести такого!»
Ну а чтобы все было вообще чики-пуки, волшебники в Обсерваторию заселили несколько гремлинских кланов, которые заботились обо всей машинерии, неустанно протирая её тряпочками, смазывая и подпиливая, где надо. Ну а что вы хотели? Это сначала одних телескопов наволокли, а потом… в общем, одни только телескопы тут были давно, очень давно. До того, как в этой Башне гостями стали сотни Исследователей.
Великая Обсерватория сейчас представляла два слившихся в экстазе вертикальных лабиринта, где инфраструктура, пригодная для человеков, неистово переплеталась с другой, нужной гремлинам. В итоге, потроха мегабашни представляли из себя механически-архитектурный паноптикум, в котором магия с технологиями, используя здравый смысл не по назначению, состояли в весьма предосудительных отношениях! Причем и отверстия для этих отношений использовались сплошь неконвенционные!
Проще говоря, я шел по ступенькам то вниз, то вверх, ведомый своим ушастым низкорослым Вергилием, а вокруг все стонало, ухало, дышало паром, трещало магией, зудело сквозняками и поддувало легчайшим ароматом сернистого газа. Гремлины бегали рядом, бегали по стенам, по потолку, даже, казалось, по обратной стороне лестниц, по которым я шёл. Все были заняты. Очень заняты. В основном тем, чтобы вся эта херотация высотой с Останкинскую телебашню, продолжала своё существование.
Апокалиптический сарай, иначе не скажешь. Изредка, за время нашего шествия, я видел других волшебников. Одичавшие, с вытаращенными глазами, с гремлинами, удерживающими кипы рукописей, эти несчастные куда-то спешили, постоянно сверяясь с картами. На лицах этих волшебников были длинные неряшливые бороды, признаки серьезного истощения, голодания и потери смысла жизни.
— И как часто они у вас дохнут тут по углам, навроде тараканов? — поинтересовался я у тут же смутившегося Исито.
— Раз в тридцать-сорок лет кого-нибудь находим, — помявшись, сообщил ведущий меня гремлин, — Но вот потерявших сознание — каждую неделю!
— Это чего это они так часто у вас сознание теряют? — не понял я.
— Ухаживаем. Кормим. Даем поспать, — объяснил гремлин, — За счет Гильдии. Выгодно.
Офигеть. И ведь многим волшебникам тут сотни лет. Нет, я, конечно, очень приземленный человек, предпочитаю знания, от которых сразу есть результат, но всегда восхищался энтузиастами от науки. Единственный разрешенный способ умопомешательства должен быть!
Как оказалось, мы шли в дебри Великой Обсерватории так долго, потому что мне предстояло проникнуть туда, куда не ступала нога человека. Сделать можно было это лишь одним способом — спустившись туда на лифте, о котором знали только гремлины. Я тут же обуялся многими здравыми опасениями, но Исито, оглянувшись, уверил, что все, без исключения, механизмы этого мегаздания находятся в идеально рабочем состоянии.
— В этом-то и проблема, волшебник Джо! — вздохнул он загадочно, продолжая свой путь.
Дальнейший путь у нас пролегал хоть в тесноте, но не в обиде, а под конец был длинный спуск в потайной шахте лифта, не совсем рассчитанной на человеческие размеры, так что я получил опыт легкого петтинга с бесполым гремлином, угнездившимся у меня на коленях. Ну, потому что клетку неслабо шатало, конечно. Затем пришлось, согнувшись, прошаркать по темным низким коридорам минут пять, под изумленными взглядами встречающихся по дороге гремлинов, но, в конечном итоге, я оказался в совсем небольшом подземном зале, где был овальный стол на шесть гремлинских мест, жарко пылающий камин, а также куча грифельных досок вдоль стен, заполненных неразборчивыми с первого взгляда каракулями.
Ну и гремлины.
Старые.
Пятеро.
Ну, то есть шестеро, как оказалось, если считать Исито. А его считать надо было!
Ягуёме, Окавазаки, Морицу, Такарабакко, Карамине и Баодао — главы шести кланов гремлинов, населяющих Великую Обсерваторию, призвали меня на помощь. Призвали, ибо не знают, что делать с бедой, которую обрушила на Великую Обсерваторию не менее Великая Аттестация.
Впрочем, историю мне рассказали всю как есть… и даже налили чаю.
У Великой Обсерватории не было хозяев, владельцев и директоров. Она была огромной, важной и нужной, но при этом, каждый из посетителей, был тут лишь гостем, которому предоставлялось спальное место и, как бы, всё. Волшебник мог здесь оставаться сколько угодно, вести любые исследования и, при условии, что он не будет ломать оборудование, он мог здесь жить столетиями. Такой порядок вещей продолжался как раз этими самыми столетиями, Великая Обсерватория стала одним из очень немногих мест, где могли жить гремлины. Она была магически сложна, наполнена механическими элементами, за ней всегда требовалось ухаживать. Она была и домом, и работой, и формой существования.
Однако, как мы знаем, гремлины живут долго, а будучи видоизмененными гоблинами, они, эти забавные, бесполые, ушастые желтокожие, имеют свойство накапливаться. Это никого не волновало, пока не прошла Великая Аттестация.
Она, направляемая волей Школы Магии и богини Лючии, смела своим бурным потоком бесполезных, коррумпированных, присосавшихся к бюджетам, и просто ленивых волшебников, заменив их на куда более честных, молодых и… деятельных. А такие люди, даже если они волшебники, первым делом суют нос в бюджеты, чтобы понять, на что тратятся деньги Гильдии. Огромная Великая Обсерватория, постоянно требующая ресурсов на обслуживание своих механизмов, была на самом верху списка.
Тут старейшины других кланов замялись, но Исито, шикнув на них, пояснил как на духу:
— Гремлины приходят, волшебник Джо. Мы находим им работу, — сказал он.
— Вы делаете им работу, — без проблем догадался я.
— Истинно так, — уши моего знакомого печально поникли.
Любая ревизия, в самом начале, буквально с первых шагов, сразу поймет, что вся эта титаническая башня буквально начинена бесполезными механизмами, совершенно ненужными волшебникам-звездочетам. Что будет дальше — очень волнует гремлинов, которым, буквально, некуда идти. Около тысячи существ, нуждающихся для жизни как в магии, так и в механизмах.
И сомневающихся, что решающие проблему перерасхода финансов волшебники учтут их нужды. Совершенно правильно, надо сказать, потому что гремлин для волшебника… существо бесполезное. Вечный, исполнительный, невероятно дотошный, чрезвычайно искусный гремлин — не нужен волшебнику.
— Мы должны быть заняты, поэтому плохо умеем ждать, когда будут готовы зелья, — плакались мне старейшины, — Мы не можем сидеть без дела и не умеем его себе придумывать. Нам нужна магия волшебного мира и механизмы!
Гремлин не пойдет за Боевым магом, сдохнет за пару дней в башне волшебника от ничегонеделания, сойдет с ума у алхимика, сведет с ума Исследователя, который, всё-таки, большую часть времени думает. Да, их можно «подписывать» на большие движухи, где требуется много работы, как в Школе Магии, но таких мест и таких времен — почти не бывает…
— Волшебники могут нас просто выгнать, волшебник Джо… — грустно скрипнул один из старейшин, — Если они попробуют изгнать лишь часть, то остальные уйдут тоже, мы так решили. Но мы хотим жить.
— И мы надеемся, что ты нам поможешь, — вздохнул Исито Ягуёме, — Мы работали на тебя как на Мастера Гремлинов. Ты давал самую сложную, самую интересную, самую великолепную работу. Ты слушал жалобы моих собратьев и даже помог им, когда я потерял разум от счастья работы. Мы доверяем тебе.
Я глубоко и серьезно задумался. Ситуация — полный швах, если так подумать. Нет, будь этих гремлинов пять-десять, я был бы вне себя от счастья, попросту забрав их себе. Но тысяча? Даже два десятка будут «высасывать» мою башню от всей магии, гремлины — жильцы волшебного мира. В этом мире, как ни крути, второй Великой Обсерватории нет. Да если бы и была, она была бы совершенно не тем строением, что устроило бы шесть кланов.
Что мы имеем? Вывод элементарный, простой, буквально прыгающий, с криком, в глаза.
— Вам необходимо самообеспечение! — изрек я, обведя шесть желтокожих ушастых стариков орлиным взором, — И… приватизация Обсерватории!
— Ч-что? — каркнул Исито Ягуёме, раскрывая свои желтые гляделки во всю, оказавшуюся совершенно немалой, ширину.
— Вам нужно зарабатывать деньги на содержание жилища, — пояснил я, — И… украсть Великую Обсерваторию у Гильдии Магов.
Ответом мне встали вытащенные глаза уже у представителей всех кланов. Я стоял (слегка согнувшись) и ждал, пока гремлины одуплятся. Прихлебывая чай.
Гремлины не воруют, не лгут и не мракобесят иным образом. Эти волшебные мутанты лишены большей части прелестей полноценного разумного существа, что им компенсировано крайне плохо, если не считать увесистого срока жизни. Тем не менее, сами концепции они понимают прекрасно, но относятся к ним паршиво. Ну, предложить гремлину украсть монетку даже хуже, чем если бы архангелу Михаилу, архистратигу Воинства Господнего, было бы предложено пощупать за жопу Марию Магдалену.
Совершенно небогоугодная джигурда.
Пришлось пережидать кучу криков, хрипов, заламывания рук, уверений, что «они — не такие», клятв «мы на это пойти не можем!». Когда мне надоело, я прямо спросил:
— Кому принадлежит Великая Обсерватория?
— Гильдии Магов! — дали мне дружный, синхронный ответ.
— А вы к кому относитесь? — нанес я коварнейший, подлейший, мерзейший и своевременнейший удар по гремлинской самоидентификации.
— …
Никто никогда этим вопросом не интересовался. Вообще. Однако, головы у желтокожих паукообразных гоблинов варили замечательно, свести воедино несколько переменных им стоило лишь пары минут, после чего мне было уверенно заявлено: