А Освальда внутрь не пустят. Он будет грустно пить снаружи, на улице, со всем сторон обложенный журналистами, пытающимися понять, что именно вызвало новое Великое Обнажение Фей, и где сейчас скрывается виновник.
Тервинтер Джо тем временем будет сидеть дома, внимательно читая письмо, принесенное ему особой посыльной чайкой. Это будет весьма необычное приглашение, составленное таким образом, что даже такой осторожный авантюрист как он — не найдет в себе сил отклонить.
Глава 9Зов настоящей магии
Со всей ответственностью говорю — гоблинята прикольные! Ну, в смысле, когда закутаны и вот так вот спят себе спокойно, а ты их, значит, держишь по одному в ладони. Мама у них довольно злая, а дети ничего, миленькие. Аранья, правда, не просто так злая у нас, а после недоуменного вопроса Мойры, еще раз заценившей размеры детей: мол, а чего ты вообще орала-то? Чё тут орать-то?
Еще бы, любой рассердится, поднимет магией обычную метлу, стукнет торцом волшебницу по лбу и уйдет, бурча что-то про бессовестных дылд, которые тыквы из себя давить могут запросто. Сама-то уйдет, а детей оставит!
— На, — сунув спящих младенцев счастливому отцу, до сих пор сомневающемуся в том, что он счастливый, я придвинул к себе только что доставленные мне бумаги. Они были самого разнообразного толка. На большей части корреспонденции значилось, что жалобы, предложения, взыскания и уложения, написанные неким Тервинтером Джо, приняты во внимание и начаты в производство, но вот меньшая представляла из себя особый интерес.
— Подтверждение о назначении Мастером Гремлинов, — с удовлетворением прочитал я вслух, — То, что доктор прописал!
— Не доктор, а Гомкворт! — недовольно пробухтел тот, кто мне это всё принес, как раз и являющийся Гомквортом Сорквурством, — Дальше смотри, Джо!
А дальше был, увы, официальный запрет от Гильдии Магов на посещение Мифкреста, плюс объявление меня любимого Природным Врагом Фей.
— Они что, офигели⁉ — я даже сам не понял такого поворота событий.
— Это ты! — внезапно рассердился мой куратор, — Это! Офигел! Ты хоть знаешь, что натворил, горе-волшебник⁈
— Да! — поддержала его Мойра, — Ты почему мне-то не рассказывал про свои проблемы с феями⁈ Я же с ними всю жизнь прожила!
Как оказалось, фейская стыдливость — это важная часть их репродуктивного цикла. В подробности меня посвящать не стали, но намекнули, что в жизни этих маленьких крылатых дев бывают периоды, когда им резко срывает башню, после чего в их жизни наступает краткий групповой период свального греха, любви и похоти. Причем, для их тычинок пестики не нужны, хватает лишь особой фертильной пыльцы, которая начинает выделяться на крылышках. Казалось бы, всего ничего, но, будучи искусственной расой, феи целиком и полностью понимают концепцию межполовых отношений «тютелька в тютельку» и сильно этого стесняются. Рожают они, причем, на общак, о котором потом всей грешившей группой и заботятся. Вполне себе нормальная биология…
…если бы кто-то, с «толкача», не завёл почти всех фей Мифкреста в брачный период!
— Ну а что тут такого? — я недоуменно хлопнул ресницами, — Они сами первые напали!
— А то! — каркнул старый гоблин, — Что в Мифкресте феи не размножаются! Их популяция пополняется беглянками из эльфийских лесов, где их никто не считает! Не могут они у нас размножаться!
— И чё?
В общем, я тоже получил по лбу. Оказывается, природный механизм этих фей штука довольно хрупкая и он, в общем, дал трещину, от чего теперь чуть ли не каждая десятая фея в Мифкресте ведет себя всё развратнее и развратнее. Это порождает сильное одобрение разных аморальных горожан (всех, кроме женщин и фей), и такое же сильное неприятие… женщин и фей. По отношению ко мне любимому. Поэтому, если я не хочу, чтобы меня распяли на стене психиатрической больницы — я больше в Мифкрест не хожу.
— Да они же сами первые начинали! — возмутился я такой жизненной несправедливости.
— Вообще не волнует! — отрезал старый гоблин, — Ты даже не представляешь, что у нас творится, вредитель!
— Да! — подвякнула Мойра.
— Да с какой стати я вредитель? — возмутился я, — Вы что, считаете, что, если десятки тысяч существ не правы, а старина Джо прав — значит, он не прав⁈
— Да!! — это было сказано хором всеми, кто умел говорить.
Один только Игорь не предал! Ах вы гады!
Вот так, слово за слово, под бурчание быстро уносящего младенцев Санса, и разразилась бурная дискуссия, где разные женщины, дети, старики и гоблины вовсю осуждали бедолагу Джо за защиту собственных интересов! Мол, видите ли, надо внимательнее относиться к желающим тебе смерти существам, потому что они маленькие и миленькие, а ты большой и сильный! А теперь мол, из-за некоторого обалдуя, по городу-острову носятся неприлично ведущие себя феи, смущающие умы и тела!
— Вот вы вообще нормальные⁈ — возмущался я, выходя во двор, — Как мы спасаем целый Пазантраз, так всё нормально! Никто не говорит «молодец, Джо!», «мы так гордимся тобой, Джо!». А когда какие-то ненормальные феи пытаются меня грохнуть, а я просто убегаю, не причиняя им вреда, то сразу «Ой, ты варвар и вандал, гнать тебя из города!». Даже не вспоминаете, почему я вообще в этот город заглянул! Бесстыжие!
— Слышь ты! Ты Пазантраз себе в выгоду спасал! — вынырнул за мной уже обезмладененный Санс, — Чё ты вот тут начал⁈ Я бы что, жену не донес⁈
— Да вы кого слушаете! — мерзкий мяв Шайна, — Этот гад меня в небо запустил за одну невинную шутку! Если бы вы знали, что мне пришлось пережить! Джо просто не знает меры!
— Да! Точно! Он не знает меры!! — ну блондинка, ну погоди…
— И в оправданиях!
— ДА!
Я уже хотел уйти от этих злых существ куда-нибудь, наверное, даже к Знайде, но оказалось, что за частоколом кое-кто был. Обычно этот «кое-кто» является огромным быком, мучающимся от скуки, поэтому других «кое-кого» не появляется, но это был не тот случай. За частоколом на снегу мялся Астольфо Бруствуд, единственный сын и наследник нашего барона, робкая и девочкоподобная личность с трагическим прошлым, никаким настоящим и скорбным будущим.
— Опа, — притормозил я, — Привет. Какие дела?
— А? Что? — заморгали на меня пушистыми ресницами, — Ой! Волшебник Джо! Здравствуйте!
— Привет-привет! — кивнул я, а затем гневно заорал назад, туда, где меня обличали, клеймили и совестили, — Да тихо вы там! Тут сын барона пришёл!
Эти слова оказали магическое воздействие. Для Гомкворта это был важный элемент взаимодействия представителя Гильдии с человеками, для Санса — сын делового партнера, а женщины… Знаете, с ними ведь что-то не то. Почему взрослых половозрелых самок тянет к почти-половозрелым милым мальчикам — вот не понимаю совершенно! По-моему, здесь что-то животное! Им нравятся милые и беззащитные штуки, даже если у них есть пиписка!
В общем, наступила тишь, гладь, да благодать, в которой раздался дрожащий, но полный внутренней силы голосок баронета.
— Волшебник Джо! Я пришёл просить вас взять меня к себе в ученики!
Я аж хрюкнул, вылупившись на этого типа, сжимающего кулачки, встопорщенного, мало что не писающегося от решимости.
— Астольфо… — постарался я сделать тон помягче, — Люди не могут выучиться на волшебников. Только родиться ими. Иначе никак.
— Я это знаю! — удивил меня мальчишка, — Вы совершенно не магией прогнали моего брата! Моего бывшего брата! Я тоже хочу быть таким! Таким как вы!
— Но…
Тут, из ворот моей фазенды вырвалась Мойра Эпплблум, злая, взъерошенная, категорически «янедоговорившая».
И как заорёт!
— Господин Астольфо! Прошу вас подумать трижды, чем делать такие предложения! Этот человек — негодяй и эгоистичный подлец! Он безжалостный врун, безответственный и непрошибаемый!
Ой, ей…
Тем временем блондинка выбралась совсем и встала перед несчастным пареньком, сверкая глазами:
— Это, господин Астольфо… — потыкала она в мою сторону пальцем, — Невероятный мужлан! Грубый, бесчувственный, совершенно не склонный оглядываться на то, что творит! Ему плевать на чужое мнение, на то, что думают окружающие! Он как стихийное бедствие, разрушающее все на своем пути! Всё, к чему он равнодушен, страдает в агонии и скорби!
Мойра, ты не помогаешь… У пацана глаза загораются, как у тебя при виде денег…
— Он! — воскликнула, нет, провозгласила госпожа Эпплблум, истыкав уже пространство в моем направлении пальцем, — Ужасен! Я знаю этого волшебника с самого детства! Он силен и умел, но безжалостен, суров и совершенно беспощаден ко всем, кто не представляет для него интереса!
Краткая пауза, снежинки, тающие у нас на губах, таинственный шепот позёмки, скрип заборных ворот.
— Мне это и надо! — отчаянно и надрывно почти прорыдал вьюнош, падая перед ошарашенной Мойрой на колени, — Волшебник Джо!! Молю вас! Умоляю! Научите меня быть негодяем!!
Пауза продолжилась, но так, немножко. Еще немного снежинок, позёмки и скрипа. Ну чисто для антуражу. А затем — растерянное бормотание Санса, ставящее большую жирную точку на том небольшом количестве свободного времени, которое у меня еще оставалось.
— Ну, так-то, лучшего наставника в мире не найти…
Ну вот, здравствуйте-пожалуйста. А куда деваться? Дать от ворот поворот единственному ребенку моего соседа-барона, остро нуждающегося в любой помощи по отношению к отпрыску? Угу, и похерить только что образовывавшиеся и еще не окрепшие связи. Ну, что уж тут.
— Идём, Астольфо, — поманил волшебник рукою юного подростка, почти разуверившегося в разумных существах, человека с разбитым сердцем, запуганного почти до самых пределов возможного, — Идём в мою башню. Я постараюсь тебе помочь.
Ну, сначала, конечно, надо, чтобы он полностью разуверился, потом поработаем с сердцем, запугаем до седых волос (Ииииии-горь!!), ну вот, а потом… потом начнем обучение. Ах да, и дверь закрыть перед носом этих буянящих, протестующих и даже взывающих к какой-то мифической «человечности» существ. Ничего не хочу от них слышать. Двуличные лицемерные мерзавцы!