— Договорились, — вяло кивнул башкой разожравшийся кот, — Неси меня, мррр…
Наглый засранец. Но жирный и ленивый он куда предсказуемее, чем голодный и жаждущий мести.
Между огромной торговой Дестадой, полной самого разного люда, и местной пиратской вольницей, разницы почти не чувствовалось. Местный лихой люд держал себя в рамках, а как — мы очень быстро выяснили, буквально только выйдя из заведения. Из двери противоположного здания с треском и грохотом выбрался въерошенный расхристанный мужик в примитивных деревянных наручниках, сверкающих магией для моего взора. Буквально выпав на улицу, он тут же очень бодро поднялся и зашагал куда-то очень деревянным шагом, прекрасно мне знакомым. Именно так чесала под моим управлением домой Мойра, перебравшая абсента…
Следом из здания вышли двое пиратов, у которых на груди были прикреплены какие-то значки. На широких кожаных поясах каждого красовалась целая вереница похожих наручников. Эта парочка, окинув меня ленивым взглядом, устремилась вдаль, о чем-то переговариваясь.
— Ты заметил? — хмыкнул кот, — На этих кандалах ценники!
— Скорее штрафы, — не согласился я, — Очень экономично. Любой нарушитель сам идёт в тюрьму, зная, за сколько его выпустят. Да и стражи порядка наверняка под клятвами и гиасами, а значит, все знают, что они работают честно. Дешево, надежно и практично.
— Удивительно, как вас магов еще не поработили, — вздохнул Шайн, — Уж слишком вы, сволочи, удобные.
— Есть такое, — покивал я, слегка поработивший тут пару волшебников и личинку эльфийского мудреца. Ах да, еще тысячу волшебных гремлинов, но они этого еще не поняли.
— Мы вообще куда? — осведомился кот, вращая башкой по сторонам, — Здесь всё довольно одинаковое.
— Мы туда, куда идет любой моряк, который слишком долго плавал, — не стал делать секрета я, — Потому что именно там нам расскажут всё, что нам надо знать, не надо знать и… даже не хотелось узнать!
— К Мойре, что ли? — затупил мой собеседник.
— Нет, но близко. В бордель.
Все хорошо у волшебника Джо, но с личной сексуальной жизнью — полный швах. Ну, знаете, одинокая жизнь в башне, рядом только эльфийки крутятся, а они людей не любят. Была одна богиня, но это было всего неделю…
— Джо… Джо! — меня тыкали лапой в ухо, — Ты чего? Слепой⁈ Смотри, куда народ валит!
— А? Что? — очнулся я, преступно потерявший бдительность прямо в сердце одного из самых опасных преступных центров мира, — Где?
— Вон народ куда-то ломится! — активно любопытствовал Шайн, — Давай с ними! Вдруг казнь⁈
Действительно, по узким переходам внутри крепости-города началось активное движение. Мужчины выходили из таверн и домов досуга, из игровых заведений и едален, а затем целеустремленно пёрли куда-то, оживленно переговариваясь между собой. Это интриговало, причем даже побольше понимания того, что у любого борделя сейчас можно урвать сочную скидку из-за недостатка клиентов. Ну ладно, мы сюда пришли не заниматься развратом с молодыми горячими женщинами, собранными со всего Орзенвальда…
— Ты куда повернул⁈ — мне в ухо вцепились кошачьи когти, — А ну туда давай!!
Ну вот как эту скотину назвать? Я тут, буквально в материнском молоке, среди ублюдков, подонков общества, грабителей, убийц и торговцев людьми, хочу немножечко любви для своего либидо, а меня тащат на какую-то групповую терапию!
— Иди уже!
Черт, так и не дали оценить красоты и прелести пиратского рая. Кто там говорит, что я собирался нырнуть в другие красоты⁈ Да, собирался, но те красоты из верхнего конца много бы интересного рассказали! Потом.
Пираты и контрабандисты — занятный народ. Если не брать в расчет железа, которым они увешаны, то многие пытаются одеваться чуть ли не в национальные костюмы. Чем беднее проходимец, тем скуднее и одноцветнее его одежка, чего такие уважаемые люди практически не допускают. А ведь кроме самого наряда есть еще куча оговоренных фенечек, браслетов, татуировок, платков, шарфов, плащей… В общем, через пару минут мы уже шагали в толпе самых разнообразно разодетых людей в мире. Мой скудный прикид мог бы вызвать агрессию, но кот на шее, непрестанно болтающий человеческим языком, да модные узкие очки, частично сглаживали картину.
Только вот, знаете, идущий… он, обычно, приходит. Иногда даже случается такое, что он приходит, раскрывает пасть и молча смотрит на то, что ждало его в конце пути. Именно тот случай, даже если ты на подземной площади совсем незнакомого тебе города, куда ты прибыл со строго определенными целями. Пути идущего неисповедимы… но только если ты не бывший святой Дахирима, бога совпадений.
— Как! Я! Рада! Вас! Всех! Видеть! — звонко, чисто и ясно, голосом, наполненным радостью и светом, выкрикнула с помоста ошеломительно красивая блондинка в простом белом (и очень обтягивающем!) платье, вызывая настоящую бурю восторга у забивших всю небольшую площадь головорезов всех сортов.
— Обосраться и не жить… — просипели мне на ухо тонким кошачьим мявом.
— Потрясающе, да? — восторженно проговорил кто-то рядом глубоким чистым голосом.
— А-аа? — тупо пробормотал я, наклоняя голову чуть на бок и пытаясь понять, кто и когда меня так навжухал тяжелыми наркотиками. Шайн?!? Мы же с ним ели! Но он кот! Но он достал откуда-то пятнадцать золотых! Но он кот!!
— Джо! Приди в себя! — разозлился Шайн, кусая меня за ухо, — Это Саломея Дитрих Ассоль ди Кастроидес, бывшая верховная жрица Лючии! И да, она проповедует пиратам! Ты в себе, Джо!
— О! Вы её знаете! — воодушевился кто-то незнакомый, владелец того самого глубокого голоса.
— Да, — важно ответил Лунный кот этому совершенно неважному незнакомцу, — Даже очень близко!
— Прекрасно! — радовался голос, — А не ответите ли на несколько вопросов?
Дальше я не вникал, а лишь стоял невысоким очкастым деревом, наблюдая, как Саломея, стоящая на деревянном помосте, мылит мозги пиратам, которые разве что радугой не кончают, глядя на неё. Слова сначала особо не западали в мозг, но девочка явно прошла какие-то божественные курсы для донесения нужного до тупых, поэтому повторяла многие вещи раз за разом, но так, что того, кто выкрикнул бы «баян!» растащили бы на ленточки для бескозырок. Так что…
Она звала их. Она называла их самыми мужиковыми мужиками из возможных. Она хвалила, она ценила, она превозносила этих отчаянных, загорелых, белозубых морских волков, воспевая их как эталоны мужества и доблести. Апостол великой светлой богини почти пела сиреной, лаская эго подонков и мошенников и те, раздуваясь от отчаянной гордости, слушали, лошары набитые, как не слушали бы и родную маму, даже если та отнимала сисю.
Затем, когда концентрация воздуха в тестостероне закрытой залы упала до минимума, Саломея запела, да так, что у пиратов начали вставать даже косички на голове, а там, где они стояли наиболее плотно, началось нездоровое шебуршание. К этому времени я уже слегка икал и дёргал глазом, а на правом плече образовался настоящий источник трёпа, продолжающий общаться с тем, кого я не видел. Ну да, Шайн же котик, ему на человеческую сексуальность насрать, вяло думал я, а второй-то кто?
Увы, но думать было почти нечем. Саломея… нет, она просто вызывала воспоминания. Тогда её со мной не было, была Лючия, а это был совершенно другой разговор. Тем не менее, глядя на девушку, завораживающую толпу негодяев, я никак не мог вынырнуть из воспоминаний.
— Потрясающе! — тем временем раздавалось сбоку, — Вы присутствовали на Великой Аттестации⁈
— Да я её почти вёл! — врал напропалую Шайн, — Я был заместителем ректора! Мы…
— Что вы говорите!
В таком ключе и шло представление, во время которого я пытался осознать, как могло только что отправившуюся в странствие девушку-апостола с присутствующей в ней богиней могло занести на пиратский архипелаг, а та тем временем ездила по мозгам целой куче чрезвычайно опасных мужиков, мягко и неуклонно им намекая, что у морского волка должны быть не только яйца, но и принципы, запрещающие вору, бандиту и убийце хотя бы некоторые вещи. Мол, детьми не торговать, женщин на необитаемых островах не «выдерживать» для сговорчивости, ограбленных торговцев не сжигать в море вместе с кораблями… ну, всё такое прочее.
Под конец, Саломея сделала очень мудрую вещь, исчезнув в мягкой вспышке золотого света. Обоснования у этой мудрости были — не успел этот свет развеяться, как на помост уже лез очень волосатый, очень расхристанный и очень богатый нарядом мужичина с потрясающе длинной бородой, который, обведя диким взглядом всех, заорал:
— Я, Карнаботт Баур Рыг, отдам свой корабль, «Панихиду», тому, кто найдет мне эту женщину!! Слышите?!!
Это послужило стартом сброса грузовика фекалий на вентилятор, когда пираты ринулись вперед, чтобы в горячей словесной потасовке заслужить право на обозначение собственной цены за исчезнувшее чудесное видение. Я, чувствуя, что здесь нам делать больше нечего, тут же попытался смыться… что и получилось, но не просто, а вместе с собеседником Шайна, который оказался натуральным, прекрасно выдержанным, потрясающе длинным и худым, а также чрезвычайно болтливым и доверчивым эльфом по имени…
Эфирнаэбаэль Зис Овершналь.
Иномирец на пенсии, божественное животное и многотысячелетний эльфийский хронист встречаются во время проповеди одержимого светлым божеством апостола в самом центре самой сладкой пиратской малины мира.
Это даже не анекдот. Впрочем, больше ничего судьбоносного и не случилось, пока мы с эльфом болтали на одном постоялом дворе, где я топтал легенду Шайна как осел курочку, но лишь из уважения к этому ушастому хронисту. Очень странно, конечно, разговаривать с тем, чьи далеко не первые книги уже изветшали, когда ты находил их в Библиотеке Школе Магии, но жизнелюбие этого лишь внешне наивного существа почему-то мне страшно импонировало. Видя его, я понял, что хотел бы и сам прожить такую жизнь — несколько тысячелетий приключений и писания книг! Сохраняя, конечно, такую живость характера!