Длилась вся эта сцена очень недолго, к моему большому сожалению, потому как среди небольшой кучки пусть и вооруженных, но довольно миролюбивых детей природы, разглядывающих, в основном, Эфирнаэбаэля, появилось еще двое, от вида которых мои кишки скрутились в спазме обоснованного опасения и острого желания вернуться назад, на гостеприимный корабль Ледяной Головы, где мне должны были оттяпать ноги. Узнать Хорниса лон Элебала и похожего на него, как вторая половинка задницы, брательника — было очень легко. Даже чересчур.
Однако, всё, что я смог и успел сделать — так это нервно икнуть, перед тем как подвергнуться нападению со стороны своего же спутника, принявшегося вытрясать из меня душу, перемежая насильственные действия уголовного характера криками, что так с магией обращаться нельзя! Совсем нельзя! Категорически нельзя!
Из вас когда-нибудь вытрясал душу великий эльфийский мудрец на фоне еще парочки и в окружении вооруженных эльфов посреди нигде? Нет? Ну что сказать, вы многое потеряли!
— Так! Что здесь у вас происходит⁈ — сердито и вполне обоснованно начал говорить как раз тот самый Хорнис, — Почтенный Эфирнаэба…
Он почти успел довыговорить это знатное имя, но нас с древним эльфом охватило золотистое сияние, при виде которого даже Элебалы вытаращили глаза. Сияние резко наросло, полностью поглотило всё, что я видел, но вроде бы я, краем глаза, углядел троицу каких-то пялящихся на меня людей, каждый из которых…
А вот затем всё стало слишком ярким и посреди этой неимоверной яркости, золота и света раздался пронзительный и изумленный женский визг!!
Пространство снова взбесилось, но чернота оказалась теперь пронизана не только болтанкой, но и искрами божественного света, причем нас с эльфом теперь мотало как-то неправильно, как будто мы перемещались в пространстве бешеными зигзагами, а затем, спустя очередную секунду-столетие, еще и выбросило под углом так, что мы с многотысячелетним мудрецом аж покатились!
Причем, не просто так, а по ступенькам!
Причем, не просто по ступенькам, а под хоровые вопли и крики какой-то толпы!!
Огромной толпы!!
Твою мать! Что это?!!
Как оказалось — храм, причем неприлично огромный, а катимся мы по лестнице, ведущей от главного алтаря, а внизу на нас пялится просто неприличное количество людей!
Ну ладно, уже не внизу, мы почти докатились!
Конечно, если бы всё шло по правилам классического романа, то в этот момент нас должны были бы схватить, связать и казнить за какое-нибудь святотатство, но всё обернулось так, что когда мы вдвоем распластались в самом низу длинной и удивительно твердой лестницы, то уже никого вообще не интересовали. А почему? А потому, что у алтаря уже стояла богиня…
Сама Лючия, всей своей сияющей золотом персоной, в облике тонкой худенькой девушки, одетой в длинное ниспадающее белое платье… только…
Она была очень злой.
И держала перед собой в одной руке маленькое солнце.
— ДЕТИ МОИ! — грянул голос воплощенного божества, — УСЛЫШАВ ВАШИ МОЛЬБЫ, Я ДАРУЮ ВАМ СВОЕ ОДОБРЕНИЕ И БЛАГОСЛОВЕНИЕ! СИМ ПОДТВЕРЖДАЮ, ЧТО ТА, КОГО ВЫ ЖЕЛАЕТЕ ВИДЕТЬ ВЕРХОВНОЙ ЖРИЦЕЙ — ДОСТОЙНА! ЕЩЕ Я ДАРУЮ ВАМ СВОЙ ЗНАК, СВОЁ БЛАГОРАСПОЛОЖЕНИЕ! ДЕРЖИТЕ ЖЕ ЕГО! БЕРЕГИТЕ ЕГО! ЗАБОТЬТЕСЬ О НЕМ НЕУСТАННО! ИБО ПОКА ОН ПРЕБУДЕТ С ВАМИ — Я НЕ ОТВЕРНУСЬ ОТ ВАС! ЭТО ВАМ МОЙ ДАР!!
Свет притих, шум толпы тоже, так что явственный щелчок моей отпавшей челюсти был услышан под сводами этого грандиозного сооружения. В деснице определенно раздраженной Лючии болтался… Шайн. С квадратными от изумления глазами и шкурой, которую какая-то сила выкрасила в приятный золотой цвет, лишив вздрюченного кота его противной бело-коричневой окраски!
— Кхррр… — довольно мудро просипел слегка придавленный моей пятой точкой к полу Эфирнаэбаэль, а затем, угадайте что случилось? Нас с ним объяло золотое божественное сияние.
И… мы оказались на корабле. На нашем, да. Солнце светит, легкий бриз шевелит ткань на робах изумленных волшебников, слегка зомбированные пираты ползают по снастям корабля, а посреди этого всего дела валяются на палубе два попрыгавших по шарику волшебника, над которыми возвышается злая как собака Саломея. Шайн, что характерно, отсутствует.
— Он укусил меня! — рычит богиня в теле (шикарном!) апостола, глядя на меня со всей нежностью прокурора, чью любимую племянницу ты лишил чести прилюдно на главной городской площади под звуки оркестра и в не туда.
— Чего…? — вяло ворочаюсь сильно ушибленный я, пытающийся распутаться конечностями с эльфом.
— Твой демонов кот укусил меня!!
История, как и все хорошие истории, оказалась прозаичной донельзя. Шайн мстит мне, выбрасывая за борт, Лючия и Эфирнаэбаэль начинают меня спасать, и, если эльфу резко запаниковавший кот, не ожидавший от окружающих такой подлости, ничего не может сделать, то стройная девичья ляжка и всё прочее — вот оно, тут. А теперь подумайте, что произойдет, если чужое божественное животное вцепится в плоть одержимого богом апостола…
Нет, ничего особенного, кроме того, что бог испытает боль. Они её, как оказалось, испытывают крайне редко. Разумеется, они теряются, поэтому процедура изъятия эльфа и Джо от слегка изумленных таким поворотом дел лон Элебалов приводит к забросу парочки прямо в центральный храм Лючии во время мощнейшего богослужения! Притянуло!
— Я лишила эту подлую тварь дара речи и теперь она будет моим символом в главном храме, Джо! Пока не сбежит! Слышишь?
— Вот вообще не волнует, — отозвался я, с кряхтением вздымаясь на ноги, — Эту часть души я готов посвятить тебе, Лючия. На веки веков. Забирай. Не жалко.
— Хмпф! — возмущенный фырк Саломеи закончил эту трагикомическую сценку.
Мы шли под полными парусами, а за бурлящей водой нашей кормы были видны два спешно удирающих пиратских парусника и лишенный главной мачты корабль, на палубе которого творилось нечто совершенно непредставимое и пробивающее на дрожь. Я горько вздохнул, прощаясь с чудесными очками (которые собирался использовать совершенно иным образом), но затем приободрился, так как знал персону, которая может их повторить. И та персона была мне слегка должна!
Однако, на этом наши сложности не заканчивались, а, можно сказать, переходили на качественно иной уровень. Пятерка запуганных могущественных магов рано или поздно переживет испуг, а вот остальное останется при них. Возможно, возникнет и что-то новое. Например — вопросы.
— Ваши руки обагрены кровью невинных! — богиня, продолжающая пребывать в паршивом состоянии духа, решила высказать всё магам, — Вы многими годами потворствовали душегубам. Когда мою жрицу поймали, ни один из вас не шевельнул пальцем, чтобы ей помочь. Ваше имущество, деньги и… рабы — это лишь малая часть цены, которую я хотела заставить вас заплатить, но он, Джо, убедил меня, что вас теперь достаточно просто отпустить. Гильдия или разгневанные пираты отыщут вас, и вы познаете страх жертвы…
Де юре, богиня не могла что-то предъявлять волшебникам, ибо их не связывали вообще никакие отношения, клятвы и законы. Маги не молились Лючии, и чествовали её только по собственному выбору. Де-факто — было очевидно, что быть пиратом плохо, и что богиня может дать по жопе потому, что она тупо может дать по жопе. Или просто подмигнуть вставшему около неё долговязому эльфу, пребывающему, судя по всему, на стороне этой невысокой золотоволосой девушки, а Эфирнаебаэль может дать по жопе кому угодно.
«Может» — это ключевое слово, а вот «хочет» — именно мне. Чем-то великого мудреца сильно задело мое злоупотребление магии с очками. Но я пока не придавал этому значения.
— Я могу вам кое-что предложить, — выступил я перед пятью не такими уж и молодыми волшебниками, не понимающими, что им делать дальше, — Место, где вас никто не будет искать. Где можно будет спокойно жить и заниматься бизнесом.
— Ты… — взгляд Дориана Баумшторммера блеснул проницательностью и горечью, — Ты говоришь о Пазантразе. Нет. Мы разве что не сдохнем от голода в этой дыре. У нас есть связи и…
— А что, если я скажу, что большинство гоблинов в Пазантразе скоро станут волшебниками? — поднял я бровь, — И, при этом, никому не служа?
Это заставило мага подавиться воздухом. Гоблин-волшебник никак не тянет на человеческого мага-волшебника, но является далеко не тем существом, которое можно игнорировать.
— А что, если я скажу, что в Пазантразе сейчас строят возгонные цеха, ничуть не уступающие таковым в Аркада Порта? — купил я с потрохами Аюмшанка Живую Ногу.
— Если скажу, что никакого начальства в городе нет и что эту вакансию гоблины с радостью передадут опытным волшебникам? — следующий крючок.
— Снабжение через меня со всего Побережья Ленивых Баронов под лицензией самого графа?
— Рынок сбыта в виде Дестады, крупнейшего порта мира?
— Абсолютно безопасная, легальная и праведная жизнь?
«Отними у человека всё, верни треть — и он будет благодарен тебе по гроб жизни». Этот урок я своему юному падавану преподам как можно позже, чтобы он не применил его на мне!
В общем, через пять минут все пять волшебников уже пылали энтузиазмом погрузиться в сырую бездну гоблинских подземелий, Эфирнаэбаэль ныл на ухо Саломее, желая вернуться к своим старым эльфийским друзяшкам, пираты продолжали обслуживать корабль, а я, встав у штурвала, вдохнул свежего морского воздуха, уставившись за горизонт. Где-то там, вдалеке, среди камня, золота и благолепия… был мой кот. Я помолился Лючии, чтобы та удержала его там как можно дольше.
Божественное животное наконец-то оказалось на заслуженном месте.
///
Золотисто-сияющий кот сидел посреди роскошно убранной комнаты на мягчайшей подушке, прихотливо вышитой золотыми символами богини Лючии. Помещение просто поражало натащенной в него роскошью, а на специальном столике, весьма, кстати, широком, стоял превосходный набор блюд, способный удовлетворить самые изысканные кошачьи вкусы. Великолепие этого натурального рая омрачалось лишь несколькими несущественными мелочами, вроде того, что сквозь небольшие щели сюда поступал свежий воздух, несущий не только жизнь, но и постоянные славословия людей своей богине. Вторым нюансом можно было назвать совершенную невозможность покинуть помещение.