– О-о-о, какой ты противный, господин мой! – кокетливо воскликнул Квентин.
– Теперь он у меня в руках и будет послушен, как самая мягкая глина! – веселился доктор Блинч, – Ведь он все на свете сделает, лишь бы вернуть свою драгоценную Ингрид! И скоро сам, УМОЛЯЯ, постучится в мою дверь! А когда он это сделает…
Комната наполнилась злобным пронзительным хихиканьем.
– Это ты, Блинч? – раздался пронзительный окрик. – Эй, Блинч!
Хихиканье смолкло.
– Интересно, что еще нужно проклятой бабе? – пробормотал доктор Блинч. – Надеюсь, она не успела освободиться от уз? – Он повернулся и хлопнул в ладоши.
Но никто не появился.
– Куда подевались все чертовы эльфы? – разозлился Блинч.
– БЛИНЧ! – Голос Ингрид вспарывал воздух, как острый нож.
Доктор Блинч содрогнулся.
– Роджер! – крикнул он. – Квентин! Идите сюда!
– БЛИНЧ!!!
– Вот это жизнь! – с наслаждением выдохнул Рогатый Барон, откидываясь на гору отлично взбитых (хотя и в латаных наволочках) подушек; перед ним в камине жарко горел огонь, ноги были укрыты детским стеганым одеялом с игрушечными медвежатами. Слуги опустили шторы на окнах его спальни и зажгли свечи.
Потягивая из огромной кружки плевый чай и время от времени таская конфеты-помадки из стоявшей у него на коленях коробки, Рогатый Барон наслаждался покоем. Много часов уже миновало с той минуты, когда несчастную Ингрид гардероб унес в Эльфийский Лес. Барон сунул в рот очередную конфету. Бедная дорогая Ингрид! Бедняжка…
В дверь постучали.
Этот тревожный звук сразу нарушил благодатную тишину погруженной в полумрак комнаты, чем-то напоминавшей пещеру.
– Войдите, – крикнул Рогатый Барон, безумно сожалея о нарушенном покое.
Дверь отворилась, вошел Бенсон.
– Плохие новости, господин мой, – сказал он. – По-прежнему ни малейших следов баронессы найти не удалось.
– Ах, какой позор! Какой ужас! – воскликнул Рогатый Барон. – И все же нечего стонать. Мы непременно отыщем баронессу! – Он поднес кружку к губам и сделал глоток горячего плевого чая. – Восхитительный вкус! – прошептал он и попросил Бенсона: – На обратном пути подбрось, пожалуйста, еще обломок гардероба в камин. Вот так! Вот и отлично!
Когда садовник закрыл за собой дверь, Рогатый Барон снова откинулся на мягкие подушки и закрыл глаза.
– Нет, я действительно должен спасти Ингрид, и я ее спасу! – Он зевнул. – Как-нибудь на днях.
Усталая кухонная утварь столпилась вокруг высокого столба с указателем, на котором крупными буквами было написано: «НИКУДА!» Между тем солнце уже село, начинало темнеть.
Как ужасно далеко они все-таки забрались! Подул легкий ветерок; в небесах зажглись луны Чвокой Шмари, и посуда засверкала в их багряных, желтых и зеленых лучах.
Маленькая чайная ложечка стояла в стороне от остальных и, похоже, к чему-то прислушивалась. Видимо, этот далекий, неясный зов слышала только она одна…
С легким вздохом ложечка повернулась в ту сторону. Путь перед ней лежал долгий, но преодолеть его было необходимо!
Звяк, звяк – ложечка двинулась по каменистой дороге. Дзынь, дзынь, клинг, клонг – задребезжали ножи, вилки и прочая утварь, следуя за ней по пятам.
И снова они пошли по горам, по долам… К рассвету высокие деревья Эльфийского Леса показались наконец на горизонте – тонкая темная полоска.
Крошечная ложечка задрожала от возбуждения. Зов слышится все ближе… Она тихонько вздохнула.
Скоро. Очень скоро!..
– Блинч! – гневный голос Ингрид в мелкие осколки разбил звонкую тишину Хихикающей Поляны. – Я повторять не люблю! Я желаю, чтобы мне немедленно сменили в грелке горячую воду! Немедленно!
Доктору Блинчу удалось издать усталый смешок.
– БЛИНЧ!
– Как же громко ты кричишь, мой маленький певчий дрозд, попавшийся в клетку! – откликнулся доктор и выглянул из окна – не видно ли кого поблизости. Никого видно не было, и он нервно хихикнул. – А ведь Рогатый Барон, наверное, так скучает по тебе!
– Он без меня жить не может! – пронзительно вскрикнула Ингрид. – А когда узнает, как здесь со мной обращались, то превратит тебя в лепешку, чурбан бесчувственный! Немедленно позаботься о том, чтобы мне принесли грелку с горячей водой! Немедленно!
Доктор Блинч покачал головой и злобно прищурил пронзительно-голубые глаза.
– Ах, Рогатый Барон, – пробормотал он, угрожающе хихикая, – ты мне еще за это заплатишь! Попомни мои слова! Ты дорого за это заплатишь!
Книга третья. Доктор Блинч с Хихикающей Поляны
Пролог
Новый день занимался над Чвокой Шмарью. Шныряли в зарослях длинноногие коромыши, пернатые мыши устраивались на верхних ветках – спать; а древесные кролики, просыпаясь, протирали большие голубые глаза крошечными розовыми лапками.
Один край далекого горизонта скрывался в землисто-коричневой дымке – там садились две из трех здешних лун, багряная и желтая. (Зеленая же луна, вопреки всем ожиданиям и предсказаниям мудрецов, в ту ночь вообще не соизволила появиться на небосклоне.) На противоположном краю небес вставало солнце. Его слепящие лучи уже сверкали на островерхой Маунт-Бум и зубчатых, точно обломанных вершинах Гнилых Гор.
«Бум-м!» – слабо промолвил вулкан, и над ним медленно поднялось колечко розовато-серого дыма.
Далеко внизу, бесшумно ступая широкими мягкими лапами по пыльной горной тропе, из клубов рассветного тумана вынырнул огромный кот в розовую полоску. Странный зверь постоял немного, откинул назад голову, разинул пасть и издал громкий раскатистый «мяв». Блеснули клыки-сабли. И все, кто слышал этот рев, тут же притихли; застыли горные рыбы, пролетавшая мимо пернатая мышь бесшумно развернулась и помчалась прочь, а древесные кролики прикрыли свои глазищи длинными ушами-лопухами. Розово-полосатый кот, разминаясь, провел когтями по земле и снова «мяукнул».
– Да, да, я тебя понимаю! – откликнулась сидевшая на нем верхом крупная высокая девушка. – Это действительно очень приятно – наконец-то вернуться домой! – Наездница удобно устроилась в весьма причудливом кожаном седле, украшенном самоцветами и прикрепленном к спине огромного животного с помощью ремней, пропущенных у него под брюхом и широкой грудью.
Девушка потянулась и спрыгнула на землю. Осмотревшись, она удовлетворенно улыбнулась. Низкое утреннее солнце так и сияло на ее огненно-рыжих косах и золотистой коже, подчеркивая идеальную выпуклость могучих мускулов.
Сильному, красивому телу наездницы очень шла короткая кожаная туника с разрезами по бокам, совершенно не стеснявшая движений. Туника была великолепной выделки с опушкой из медвежьего меха и, как ни странно, неплохо сочеталась с легким двусторонним плащом из шифона и органзы и высоким, украшенным крылышками шлемом из полированной бронзы с небольшой серебряной инкрустацией.
Стройные лодыжки и высокий подъем длинных мускулистых ног наездницы подчеркивали плетеные сандалии с ремешками из тонкой кожи ящерицы, крест-накрест обвивавшими ее ноги почти до самых колен. На широком поясе из шкуры дракона висели меч в золотых, изысканной работы ножнах и праща с запасом ядер. Этот наряд дополняла перекинутая через плечо изящная сумка, сделанная из тончайшей шерсти, снятой с ушек козлят.
– Слишком долго мы здесь не были, – промолвила она задумчиво, водя пальцем по пятнам и зазубринам на лезвии меча. – То война с орками, то великанов пришлось пощекотать мечом, то ведьм потревожить… – Девушка осмотрела горизонт. – А теперь нам больше всего нужен настоящий волшебник из тех стариков, для которых мы с удовольствием стали бы работать. И больше никаких вонючих болотных демонов и надоедливых колдунов! С ними самими еще как следует разбираться нужно! Нам бы несколько гоблинов в качестве прислуги да молока вдоволь! Не знаю, как ты, а я просто мечтаю, когда же наконец можно будет просто поваляться на траве, задрав ноги кверху! Эти сандалии с ремешками мне до смерти надоели!
Она почесала кота за ухом, покрытым мягкой розовой шерстью, и боевой кот громко замурлыкал, как обыкновенная домашняя киска. А Бренда, принцесса-воительница, снова вскочила в седло и натянула поводья. Мускулы на плечах кота дрогнули и напряглись. Он грозно всхрапнул и мотнул башкой.
– Вперед, Сниффи! – крикнула Бренда, и голос ее гулким эхом разнесся по пустынной местности. – К Зачарованному Озеру!
1
Солнце, яркое и жаркое, взошло над Чвокой Шмарью, над ее топями и болотами, над ее горами и лесами, над ее дорогами, мостами и городами и над Зачарованным Озером, похожим на огромный водяной гриб-поганку на высоченной ножке.
Солнечный свет пронизывал столб воды, на котором держалось озеро, и радуги так и плясали по булькающей трясине Благовонных Грязей. Одурев от яркого солнечного света, крупные серебристые рыбины подплывали слишком близко к краю озера и падали вниз, прямо в разинутые клювы птиц-ленивок, поджидавших добычу, лежа на земле и поджав под себя ноги.
Шлеп, хлоп… Чавк!
Солнце сверкало на поверхности озера, ласково освещая прихотливо изукрашенные крыши и стены пустующих ныне плавучих домов, что покачивались на волнах, поднятых свежим, набирающим силу ветерком. Купались в солнечных лучах кривоватые каминные трубы и обитые медью носы плавучих домов, полированные бронзовые ручки и крючки, разноцветные стекла окон; солнечные лучи пробирались даже внутрь домов сквозь щели в неплотно задернутых пыльных шторах.
У двери в капитанскую каюту единственного обитаемого судна на Зачарованном Озере стоял какой-то мальчик и упорно барабанил в дверь кулаком. Это был Джо Джефферсон. Рядом с ним сидел его пес Генри.
– Проснись, Рэндальф! – кричал Джо. – Проснись же!
Генри сопровождал крики хозяина лаем.
Храп, доносившийся из каюты, на мгновение затихал, но тут же возобновлялся с новой силой. Наконец из окна вылетела маленькая волнистая попугаиха и села мальчику на плечо.