росто продолжать идти дальше, двигаться вперед. Поэтому я уехала […] за границу, встретила своего мужа и так далее.
У меня была красивая маленькая дочка… Но когда я ушла от своего бывшего мужа, все это ошеломило меня, потому что по сути мне пришлось сидеть на месте и думать обо всем произошедшем. И вот я оказалась одна, без гроша, без работы. Впервые в моей взрослой жизни я вдруг нигде не работала. Я очень переживала по поводу денег и того, как мне растить дочь. И все вдруг взрывается одновременно. Вот я и впала в глубокую депрессию»[175].
В документальном фильме ABC «Год жизни», о котором мы упоминали уже несколько раз, Роулинг ярко описывает свое тогдашнее психическое состояние: «Онемение, холодность, неспособность поверить, что ты будешь чувствовать себя однажды счастливой и снова когда-нибудь ощутишь: нет тяжести на сердце. Из жизни пропали все краски».
Единственная радость того периода — Джессика, но все позитивные ощущения воспринимаются ее отрешенной душой как сквозь некий фильтр постоянной боязни потерять этот подлинный источник душевного здоровья: «Я боялась, что с ней что-нибудь случится. […] И каждое утро я бывала почти удивлена, что она все еще жива, и продолжала ожидать, что она умрет… Это было отвратительное время».
Двенадцать лет спустя в телепередаче «Ричард и Джуди», словно в подтверждение сказанного, писательница призналась, что ее боггарт такой же, как у миссис Уизли, которой в пятом романе он является в виде трупа одного из ее сыновей[176].
Про эту темную эпоху Роулинг сделала два других фундаментальных признания. Первое, самое громкое, замелькало в заголовках прессы в 2008 году — это ее тогдашние мысли о самоубийстве. Довольно знаковой выглядит жизненная деталь, сообщенная газетой Scotsman[177], что в том году меланхоличная баллада группы R. E. M. «Всем бывает больно» (Everybody Hurts) навязчивым и безостановочным эхом звучала в квартире Джоан. Альбом Automatic For The People, в который входит эта баллада, был подарен ей на Рождество 1993 года. Альбом вышел за год до этого, но все еще был в моде благодаря четырем появлениям на радио, которые продлили его присутствие в чартах. В моменты прострации Джоан должны были быть очень близки эти слова: «Если ты сам по себе в этой жизни, / длинными днями и ночами / ты думаешь, что сыт по горло / этой жизнью, чтобы продолжать, / ну что ж, все иногда страдают, / все плачут. / Так что держись, держись…»
Фактически песня Everybody Hurts была написана барабанщиком группы Билли Берри как некий гимн против самоубийства и предназначалась людям, которые чувствуют себя в безнадежной ситуации. За эти годы группа получила множество писем от поклонников с признаниями, насколько решающей была для них эта песня в определенные периоды их жизни. Действительно, в 1995 году песня и ее идея стали настолько популярными, что общество «Самаритянин» — британское добровольное объединение по оказанию психологической помощи людям с депрессией — создало рекламный ролик, в котором сообщался круглосуточный номер телефона организации, а саундтреком к ролику была Everybody Hurts. Роулинг, со своей стороны, открыто похвалила этот сингл за глубокий смысл и простоту, сравнив его даже с Yesterday Пола Маккартни[178].
Второе заявление писательницы касательно этого мучительного периода ее жизни осталось совершенно незамеченным, хотя может также представлять собой еще одно важное свидетельство психологического стресса. Это признание, сделанное в документальном фильме «Гарри Поттер и я», что она не убиралась в доме в течение четырех лет. Сама Роулинг, похоже, не осознает глубокого смысла такого утверждения, оправдывая этот факт простой нехваткой времени, ведь ей тогда приходилось растить дочь и одновременно писать «Философский камень».
Вот что она говорит в этом видеоматериале, описывая состояние своей тогдашней квартиры на Гарднер Кресчент-стрит: «Все было очень, очень, очень запущенным и всегда грязным, но не потому, что такой была эта квартира, а по моей вине. Очень часто люди спрашивали: „Как ты это сделала? Как тебе удалось вырастить дочку и написать книгу?“ Ответ на этот вопрос в том, что я не выполняла работу по дому четыре года. Я не суперженщина, и я жила в убожестве — вот ответ».
Однако это оправдание — прикрытие, если взглянуть глубже, потому что есть много одиноких женщин с детьми, которые работают и находят время поддерживать в доме порядок. Кроме того, не убираться четыре года — это огромный срок.
Поэтому возможно, что это еще один важный показатель серьезного недомогания, одолевшего ее, а тот факт, что Роулинг использует слово «убожество» (squalor по-английски звучит гораздо точнее, чем по-итальянски), свидетельствует об особом состоянии человека, попавшего в тяжелую депрессию. Внешне такие люди живут нормальной жизнью и иногда занимаются важными делами, но из-за психологических проблем, часто возникающих после физической или эмоциональной травмы, в определенных областях они становятся совершенно недееспособными.
Человек в депрессии может нормально взаимодействовать с окружающим миром, и часто даже члены его семьи ничего не подозревают еще и потому, что он находит тысячу оправданий, чтобы не принимать никого у себя дома. Однако в его душе, в сокровенном внутреннем пространстве царит хаос.
Люди в таком состоянии могут годами не поддерживать дома чистоту и порядок, часто этот синдром сопровождается побуждением накапливать вещи и ничего не выбрасывать, даже то, что устарело, сломалось или стало совершенно бесполезным. Конечно, в подобных случаях возможен домашний беспорядок различной степени, но у Роулинг в то время не было никаких заработков и сомнительно, что она могла бы накопить груды вещей у себя в квартире… Например, достоверно известно, что все игрушки ее дочки поместились бы в одну обувную коробку, их было очень немного. Джоан очень любила свою малышку, к тому же вокруг них все время крутились социальные службы с проверками, поэтому скорее всего беспорядок в доме не достигал критической степени и писательница пусть поверхностно, но прибиралась в доме.
Клинический опыт свидетельствует, что если подобные бытовые проявления провоцируются некой экстренной ситауцией, то рецидив неизбежен, пока не будет решена исходная психическая проблема[179]. Не случайно четыре года этой «домашней забастовки», упомянутой Роулинг, продлились вплоть до публикации «Гарри Поттера и философского камня».
Вскоре мы увидим, что она в то время старалась как могла улучшить обстоятельства своей жизни, но литературная цель оставалась главной. Достижение этой цели станет поворотным моментом в ее судьбе, даст огромный прилив жизненной энергии, успех первой книги и всех последующих сделает несовместимым с реальностью любое депрессивное состояние и его побочные эффекты наподобие «забастовки домохозяйки».
И если с психологической точки зрения болезнь оказывается разрушительным опытом, то с художественной наоборот — она предоставляет автору феноменальный материал для саги: дементоры — это подлинное воплощение ее настроения в те времена. Описание этих персонажей из уст Римуса Люпина в «Узнике Азкабана» очень красноречиво:
«Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Если у дементора есть возможность, он питается всем хорошим, что есть в человеке, и тот становится таким же, как он, воплощением зла. В нем остаются только самые страшные воспоминания»[180].
Сама природа этих ужасных созданий, источающих пустоту и страдания, и прежде всего их особенная злобная аура, плодящая разрушительное чувство, что вы никогда больше не сможете быть счастливы, позволяет нам полностью осознать степень реального переживания, скрытого за литературным вымыслом. Относительно разработки этих персонажей Роулинг однажды заявила: «Я „видела“ этих „существ“ и знала, что они должны делать […]. Это то, что обычно происходит со мной. Сознательно мне не приходит мысль: „А теперь я создам персонификацию депрессии“, но, описывая их, я понимаю, что делаю, и все это происходит неосознанно.
Поэтому [дементоры] персонифицируют невозможность что-либо чувствовать, которая является моим отражением депрессии»[181].
Лавируя между мыслями о самоубийстве и приступами отчаяния, Джоан ищет выход из опасной депрессии. И находит мотивацию в фундаментальном материнском инстинкте: «Тем, кто заставил меня обратиться за помощью, была, вероятно, моя дочь. Именно ее существование держало меня на ногах, и я подумала: „Это неправильно, так не должно быть, она не может расти со мной, когда я в таком состоянии“»[182].
К сожалению, первая просьба о помощи попадает на бесплодную почву. Джоан обращается к врачу общей практики, но его заменяет коллега, которая не понимает всей серьезности ситуации. К счастью, женщина-врач вернулась через две недели и проверила досье пациентов, приходивших в ее отсутствие. Открыв досье Джоан и, очевидно, оценив проблему, она решает позвонить ей. Роулинг однажды сказала, что это внимание врача спасло ее, потому что у нее не хватило бы смелости вернуться туда во второй раз.
Итак, первой конкретной помощью будет определенного типа психотерапия, называемая когнитивно-поведенческой: согласно этой технике, между эмоциями, мыслями и поведением существует сложная взаимосвязь. Активно и энергично воздействуя в данный момент времени на мысли и поведение, можно освободить человека от многих проблем, которыми он хронически страдает. Основная задача при этом — раздробить сильное чувство угнетенности на отдельные проблемные паттерны-«кирпичики», а затем исследовать их один за другим и выделить корреляцию между ними. Каждый сегмент здесь рассматривается не с позиции проблемы, а с точки зрения любого возможного решения, способного улучшить самочувствие пациента. Его заставляют реагировать на вызывающие беспокойство ситуации, обращая внимание на четыре точных показателя: мысль, эмоцию, физическую реакцию, действие. Некоторые методы этой терапии включают в себя реструктуризацию ложных или саморазрушительных убеждений, которые заменяются другими убеждениями, более полезными для пациента; желание говорить с собой в позитивном ключе; наконец, информирование пациента о значении физических симптомов, связанных с его формой депрессии.