Забота о дочери и консультирование у психолога — это психологические якоря, которые в случае Роулинг подкрепляют ее инстинктивное убежище в писательской работе. Работа эта обладает подсознательной терапевтической ценностью: «Мое самосознание было сильно травмировано неожиданным статусом матери-одиночки на государственном пособии. Поэтому я писала, чтобы улучшить свое психическое здоровье. Я всегда писала, и это был также способ оставаться собой, несмотря на все ужасные обстоятельства вокруг […]. [„Гарри Поттер“] — это книга бегства от реальности, и когда я писала ее, то находила в ней убежище…»[183]
Но стратегия восстановления собственной жизни ставила перед Джоан еще две проблемы. Прежде всего, ей требовалось вернуться к учебе, чтобы получить квалификацию для преподавания в Шотландии и затем вновь приступить к работе на полный рабочий день. Поэтому в конце января 1995 года она проходит предварительный отбор в школе Moray House, где через год обучения можно получить диплом, дополнительный к обычному диплому о высшем образовании, который необходим для сертификации на должность преподавателя. К счастью, она успешно сдает вступительный экзамен и попадает в число тридцати кандидатов, отобранных из ста двадцати претендентов.
Второе важное дело, которое ей предстоит, это глубокая и серьезная внутренняя работа по интроспекции, направленная на осознание неурядиц своей собственной жизни и извлечение уроков из допущенных ошибок. На самом деле, зачастую наши страхи или советы других людей, даже если они исходят из благих побуждений, мешают нам выбрать наиболее подходящий путь, убеждая, что он, мол, приведет к самоуничтожению. Поэтому мы часто в стремлении избежать страданий упорно шагаем разными извилистыми путями, чтобы затем, когда уже слишком поздно, обнаружить, что именно эти извилистые дороги и ведут нас к самоуничтожению, которого мы так опасались.
Когда нам кажется, что пережитая боль прошла и все мосты сожжены, в последнем отчаянном порыве нам ничего не остается, как пойти по последней оставшейся перед нами дороге. От этого пути мы упорно отказывались, хотя именно туда нас всегда и влекло, но ведь мы были убеждены, что он настолько же прекрасен, насколько и несбыточен. Затем мы обнаруживаем, что именно этот путь был единственной дорогой к счастью и самореализации.
Этот постигнутый опыт был умело сформулирован Роулинг в речи, произнесенной в Гарвардском университете, где она раскрыла молодым студентам свою основную жизненную концепцию — на первый взгляд парадоксальную, но на самом деле абсолютно обоснованную: она говорила о «пользе провала», который рассматривала как неизбежный и важный этап созревания личности. Вот трогательный фрагмент этого выступления: «Почему я говорю о пользе неудачи? Просто потому, что неудача означала уничтожение того, что не было необходимым. Я перестала притворяться кем-то другим и стала направлять всю свою энергию на завершение единственной работы, которая имела для меня значение. […] Я была свободна, ибо мой самый большой страх уже прошел, и я была все еще жива, и у меня все еще была дочь, которую я обожала, и у меня была старая пишущая машинка и отличная идея книги. И вот мое дно стало прочным фундаментом, на котором я перестроила заново свою жизнь».
Поэтому, прежде чем вернуться к преподаванию, Джоан заставляет себя закончить рукопись «Философского камня», осознавая, что ей больше нечего терять. Курс в Moray House начнется только в августе, и поэтому у девушки впереди шесть месяцев, чтобы закончить книгу. Она понимает, что это потребует от нее серьезной самодисциплины:
«Собрать волю в кулак для продолжения книги без какой бы то ни было надежды на публикацию… Очевидно, я действительно верила в эту историю, и я на самом деле по правде верила в нее. Это больше походило на понимание типа „я должна с полной отдачей работать над книгой, должна приложить все усилия“. Но в то же самое время мое здравомыслие напоминало мне, что совершенно неизвестный автор должен с ног сбиться, чтобы его издали… И кто знает, достаточно ли факта, что это настолько грандиозно для меня, чтобы дать гарантию того, что она [книга] еще кому-то понравится»[184].
С того момента, как Роулинг осуществила «прорыв», все больше и больше матерей пытались подражать ей, используя уход в декрет для начала своей литературной карьеры. Сам по себе феномен пишущих матерей не был новым уже в эпоху появления «Гарри Поттера», но пример Джоан совершенно очевидно дал ему новый импульс. В 2010 году, согласно исследованию, проведенному Daily Mail[185], лондонские литагенты сообщили о 50 %-ном увеличении такого типа рукописей. Обычно это истории для детей либо рассказы о радостях и трудностях материнства или даже изложение какой-нибудь любовной путаницы, встречаются также стихи и мемуары. Менее 1 % этих рукописей представляются литературными агентствами, а заключить договор с издательством удается единицам.
История Роулинг показала, что не так легко стать писательницей и впоследствии продолжать успешную карьеру, особенно если вы стремитесь избежать бедности: «Я окончила университет, у меня были навыки, я знала, что мои долгосрочные перспективы были хорошими. Все по-другому у женщин, которые не имеют такой убежденности и оказываются в ловушке бедности [государственной помощи. — Прим. ред]. Отсутствие надежды приводит к утрате чувства собственного достоинства»[186].
В ретроспективе особенно темные моменты судьбы матери-одиночки приобретут странное клеймо семейного заклятия, когда в 2011 году в телевизионной программе «Как ты думаешь, кто ты», посвященной генеалогии, Джоан обнаруживает, что по материнской линии у нее в роду представлена длинная вереница матерей-одиночек.
Французская прапрапрабабушка Кристина Бергтольд фактически овдовела в тридцать лет и осталась без работы с семью детьми на руках, младший из которых родился через месяц после смерти ее мужа, Жака Шуха. К тому же в это же время происходит прусское вторжение во Францию, и в августе 1870 года 18 000 солдат оккупируют деревню Брумат, где жила Кристина с семьей. Местное население, которое насчитывало от силы 3000 душ, сильно пострадало от вторжения. Однако тот факт, что Кристина скончалась лишь через шестнадцать лет после этого исторического эпизода и что ее сын жил в доме матери до самой своей смерти в 1943 году, весьма красноречив. Он свидетельствует, что Кристине удалось преодолеть все тяготы и испытания и защитить свое потомство (по крайней мере, хотя бы отчасти).
Ее собственная дочь Саломея, прапрабабушка Роулинг, превозмогла долгую череду невзгод: осталась сиротой в двенадцать лет, пережила осаду Брумата в четырнадцать лет и переселилась со своей двоюродной бабушкой в Париж в шестнадцать лет, чтобы избежать прусского господства. В двадцать три года она оказывается с внебрачным ребенком на руках, и ей приходится устроиться на унизительную и тяжелую работу горничной в богатую семью. Но даже в этом случае женщине удалось победить обстоятельства, потому что через полтора года Саломея нашла, как мы видели в первой главе, надежного спутника жизни в лице портного Пьера Волана, который не только дал ей работу в своем собственном деле, но чуть более четырех лет спустя женился на ней, признав также ее сына.
Наконец, как мы видели в той же первой главе, прабабушка Лиззи, которая вышла замуж за незаконнорожденного сына Саломеи, вскоре вынуждена была жить одна с детьми. При этом неизвестно, поддерживал ли ее Луи как-либо материально.
Оглядываясь на историю своих предков, писательница однажды сказала: «Здесь какая-то абсолютная параллель: двадцать лет назад я преподавала и писала в свободное время, и я была без гроша в кармане, поэтому я чувствую здесь совпадение. […] Меня необычайно впечатляет, как много одиноких матерей было со стороны этой ветви семейной родословной». Это были женщины-бойцы, им удалось выжить, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, возможно, именно потому, что они были единственной опорой для своих детей и осознавали это.
Как в случае с Джоан и Джессикой.
Часть VВозрождение
Глава 10Конец туннеля
Приближается начало занятий в школе Moray House. И в это время некий загадочный человек, имя которого она никогда намеренно не раскрывала, оказывает Роулинг дружескую помощь и дарит ей около 4000 фунтов стерлингов. Эта сумма позволяет оплатить ясли для Джессики, а также Джоан получает возможность сосредоточиться на учебе. Некоторые предполагали, что это был друг писательницы Шон Харрис, но сама она этого не подтверждала. Поэтому есть и другие гипотезы, считающие таинственным благодетелем Фиону Уилсон, мать-одиночку с дочерью того же возраста, что и Джессика, ее соседку во времена их проживания в квартале Лейт. В 2001 году Джоан подарит Фионе свою первую квартиру, купленную на американские доходы от продаж «Философского камня», и именно это обстоятельство позволило средствам массовой информации высказать предположения на ее счет, хотя сама Уилсон всегда отказывалась от комментариев.
Кто бы ни был таинственным жертвователем, этот его жест трогает Роулинг до слез. Она считает эти деньги лишь временно взятыми в долг, хотя ее друг рассматривает их как подарок и помощь: «В то время это было для меня как полмиллиона фунтов. Это была огромная сумма. Полагаю, мы оба думали, что я никогда не смогу вернуть ее»[187].
Помимо совершенно неожиданного подарка Джоан получает стипендию от шотландского Департамента образования и промышленности. И хотя до экономической стабильности все еще далеко, матери с дочерью больше никогда не доведется переживать бедность, подобную той, в которой они очутились в течение первых восемнадцати месяцев их пребывания в Эдинбурге.