е понравилось в Гарри, так это то, что он несовершенен и поэтому воспринимается как реальный человек. Он серьезно относится ко многим важным для меня ценностям, как и его друзья, и в нем очень много любви. Я сочувствую, что у него нет родителей, сопереживаю, что у него были родители, которые его очень любили, но которых он никогда не знал […]. Он сталкивается со множеством препятствий, перед которыми я тоже мог бы оказаться […]. Пойти в новую школу, не зная там никого, совершенно не догадываясь, что ты волшебник. Открыть в себе такое, о чем еще недавно и подумать не мог. Я думаю, что Гарри демонстрирует поведение, свойственное человеку, и оно заставляет вас вступать в общение с ним. Во многих отношениях я чувствую себя так, как будто я лучший друг Гарри»[210].
Ливайн очарован романом, что подталкивает его к участию 12 июня 1997 года в телефонном аукционе наряду с другими издателями. Аукцион был организован Крисом Литтлом с целью продать права на публикацию книги в Соединенных Штатах. Источники расходятся в количестве участников: говорят о четырех или семи — это число упоминает и сам Ливайн — и даже десяти участниках. Однако ясно, что «игра» здесь идет чрезвычайно серьезная, потому как такие суммы никто раньше даже не рассматривал, особенно в случае дебютного романа.
С каждым повышением цены Ливайн все более нервничает и каждый раз консультируется с президентом издательской группы Scholastic Барбарой Маркус. Она все еще оставляет ему свободу выбора, позволяя в конце концов выиграть аукцион за 105 000 долларов, самую высокую цену, когда-либо выплаченную на тот момент за права публикации детской книги.
Около восьми часов вечера Литтл сообщает Джоан по телефону о текущем аукционе (цена к тому времени уже достигает пятизначной суммы), но сначала девушка ничего не понимает. Она воспринимает понятие «аукцион» так же, как и любой обычный человек: продажа исторических памятных вещей или антиквариата, что-то вроде Sotheby’s или Christie… Никогда она даже представить себе не могла аукцион за право издания своей книги на иностранном языке… Вскоре она улавливает смысл происходящего, и когда два часа спустя Литтл рассказывает ей, кто выиграл и по какой цене права на «Философский камень», Джоан в силах лишь пробормотать: «Сколько?.. Я не верю…»[211]. Затем она нервно выхаживает по квартире, ожидая телефонного звонка Ливайна, который, по словам Литтла, должен ей перезвонить в течение часа. В длинном списке благодарностей, появившемся на ее сайте 20 июля 2007 года через несколько часов после публикации книги «Гарри Поттер и Дары Смерти», Роулинг подытожила впечатление от этого первого телефонного общения следующим образом: «Я была в ужасе, когда взяла трубку, и он сразу же сказал: „Ты в ужасе?“ Я думаю, что полюбила его с этой поры. Он стал моим настоящим другом и доверенным лицом».
Во время разговора Ливайн отечески пытается успокоить ее, хотя и сам возбужден после только что совершенной беспрецедентной авантюры. После такого выплеска адреналина спать Джоан ложится в два часа ночи. На самом деле, она едва ли смогла отдохнуть — рано утром телефонный звонок разогнал остатки короткого сна: журналисты узнали новость и теперь хотят раскопать всё об этой литературной Золушке! Целую неделю они не дают ей передышки и покоя. Необычное внимание, предметом которого она стала впервые в жизни, заблокировало писательскую работу над «Тайной комнатой» примерно на пять недель. Чтобы отыскать вдохновение, Роулинг даже следует примеру прославленных коллег, таких как Айрис Мердок и Джон Бэйли, и посещает Национальную галерею Шотландии. К сожалению, способ оказывается безуспешным.
Но сама по себе ситуация не лишена и приятных последствий: из-за освещения сюжета в массмедиа первый тираж книги от Bloomsbury расходится в течение четырех дней. К тому же деньги от продажи американских прав позволяют Джоан наконец-то отказаться от съемной квартиры и купить дом. Выбор падает на дом с тремя спальнями по адресу Hazelbank Terrace, 19, за который Роулинг выплачивает 40 000 фунтов стерлингов. Это типичная тихая британская улица, на которой расположены традиционные домики с колоннами и одинаковыми характерными эркерами, частными садиками и цветными входными дверями: короче, что-то очень близкое к Тисовой улице, где проживают Дурсли. Джоан выбирает этот квартал, потому что он находится достаточно близко к дому ее сестры и в то же время на ближайшей улице с задней стороны дома есть хорошая начальная школа, Craiglockhart.
Джессика сможет посещать ее с сентября 1998 года, когда ей исполнится пять лет. Название учреждения наводит на мысль, что оно вдохновило автора на выбор фамилии персонажа Гилдероя Локхарта (Златопуста Локонса), но это ложный след. Сама автор говорит об обратном: «Я просматривала „Словарь фраз и басен“[212] […] и наткнулась на имя Гилдероя, привлекательного шотландского разбойника[213]. Это было именно то, что я хотела. А потом я нашла фамилию Локхарт на памятнике, посвященном Первой мировой войне. Вместе эти имя и фамилия выразили все, что я хотела сказать о персонаже…»[214]
В новом доме для Джессики будут заведены кролик Джемайма и морская свинка Жасмин. За несколько месяцев жизнь Джоан невероятно улучшилась, и наконец она может наслаждаться спокойствием и относительным благосостоянием. Символично ее заявление для прессы зимой 1997 года, оно показывает, насколько сильно изменилось ее психологическое состояние по сравнению с временами «Философского камня»:
«На днях в Эдинбурге я сходила в свою любимую кофейню, чтобы перечитать версию второй книги о Гарри с редакторской правкой. Джесси была в детском саду, потому что теперь у меня были деньги заплатить за то, что ей нравится. Передо мной был липкий кекс и чашка горячего шоколада, и я пережила момент божественного откровения. Я подумала, что я самый счастливый человек в мире. Теперь они платят мне за то, что я делала бесплатно всю свою жизнь. Я могу сидеть здесь и знать, что эта книга действительно будет опубликована»[215].
Привычка писать в кафе сохранится до четвертого романа, когда из-за ее популярности это станет невозможным. Какая работа — бесконечные просьбы автографов или приставания папарацци. Другая привычка — писать первоначальный вариант от руки (желательно черной шариковой ручкой) продлится до конца саги, и, конечно, причина не в отсутствии компьютера. На шоу Рози О’Доннелл в 1999 году Роулинг призналась, что для нее это абсолютно привычная практика, тогда как компьютер используется только на этапе окончательного редактирования. По правде говоря, привязанность к такой писательской процедуре может иметь более глубокие причины, чем просто «оригинальничанье».
Психолог Сьюзен Вайншенк ссылается на два интересных исследования по этому вопросу[216]: первое, проведенное в 1955 году М. Дойчем и Х. Б. Джерардом, которые обнаружили, что письмо от руки повышает уровень приверженности написанному; второе, проведенное в 1997 году Р. Шадмехром и Х. Х. Холкомбом, обращает внимание на активность мозга при рукописной работе и при работе на клавиатуре, обнаружив в первом случае значительно большую концентрацию памяти.
Джоан предоставит гранки второго романа в сроки, согласованные с издательством Bloomsbury, однако попросит вернуть их ей еще на шесть недель, чтобы переработать некоторые части, которыми она не до конца удовлетворена.
В итоге она приходит к доброжелательному мнению: «„Философский камень“ имеет более линейную структуру текста, который двигается к своей вершине. В „Тайной комнате“ есть несколько ложных всплесков, прежде чем Гарри наконец поймет, что ему надо делать»[217].
Все это время писательница продолжает работать неполный рабочий день учительницей, и, как это уже было в Португалии, как только появляется малейшая возможность или перерыв, трудится над рукописью про свой волшебный мир. Иногда эта ее привычка провоцирует неловкие ситуации. Например, однажды Джоан инструктировала класс, стоя спиной к своему рабочему столу, а у одной ученицы не оказалось ручки и бумаги. Учительница просит ее подойти и взять их на рабочем столе, и тогда девочка замечает несколько листов рукописи, над которыми работала Джоан. Писательница так вспоминает об этом эпизоде: «Я ждала ее лет сто, наконец обернулась и сказала: „Мэгги, ты не хочешь снова сесть?“ А она спросила: „Миссис Роулинг, вы писательница?“ Думаю, я, наверное, ответила: „Нет, это просто хобби“»[218].
В ноябре 1997 года «Философский камень» выиграл золотую медаль премии Nestle Smarties Book Prize, что вызвало новый всплеск публикаций в СМИ. Затем Bloomsbury предупреждает автора, что пришло время для телевидения, и обхаживает популярную передачу «Синий Питер». В декабре этого года Роулинг появилась на экране, развеяв перед поклонниками миф с инициалами, тщательно разработанный издателем. Тем не менее никого не волнует, что автором «Гарри Поттера» является женщина.
«Философский камень» начинает завоевывать рынок небольших розничных продавцов книг, которые, в свою очередь, рекомендуют его детям и родителям, тем самым запуская чрезвычайно действенную бесплатную рекламу. Находясь далеко и работая в своей маленькой ежедневной газете, Брайони Эванс, подобно «фее-крестной», продолжает пропагандировать свою «питомицу», не забывая называть роман вслух каждый раз, когда она посещает книжный магазин. Она даже пишет отзыв в Evening Standard в ответ на опубликованную там новость, что одна женщина-адвокат отправилась на слушание дела в Дадли, тогда как вместо этого ей следовало отправиться в городок Дурсли, расположенный в сорока милях далее. Эванс предполагает в своем отзыве, что, возможно, путаница возникла из-за того, что она читала своим детям «Гарри Поттера и философский камень», а имя и фамилия двоюродного брата главного героя — именно Дадли Дурсли — и могли быть причиной промаха. Письмо Эванс будет опубликовано в газете, и странный заголовок книги какое-то время помаячит перед глазами британцев.