Я установил таймер на пятнадцать минут и в темпе рванул на выход. Проскочил переулками к оставленной машине, удачно разминувшись по пути со стайкой изрядно поддатых местных подростков, целеустремленно ищущих приключений. Залез в машину, а пока прогревался мотор, успел полюбоваться давешней сладкой парочкой, Ритой и Мишей, под ручку выходящей из магазина. Отъехав метров двести, я остановился на пригорке, откуда хорошо просматривался дом Босоногова. Пока еще целый и невредимый. Глядя на часы, начал отсчет времени. Минута, сорок пять секунд, тридцать, пятнадцать, десять, пять… Ну!?! Ничего. Мгновенно взмокнув и повторяя в уме порядок совершенных действий, я еще раз зачем-то взглянул на часы и снова перевел взгляд на участок. В этот момент дом как будто подпрыгнул и тут же начал опускаться, складываясь. Когда пыль осела, я еще немного полюбовался делом своих рук — сложившимся, как карточный домик, строением с абсолютно не пострадавшей крышей на уровне крыльца, отпустил тормоз и накатом двинулся под горку. По двору уже начинали бегать всклокоченные люди в кальсонах и размахивать руками, а в моей профессии очень важно вовремя перестать щелкать клювом и сделать ноги.
Глава 44
— Да… — голос Дивотченко был хриплым со сна.
— Здорово, Санек!
— Ты?
— А кого ты ожидал услышать?
— В это время никого.
— Что так?
— Ты на часы посмотри, полшестого всего.
— И ты, конечно же, спишь?
— А что еще в это время делать? Знаешь, если тебе поговорить не с кем…
— А, может, я именно с тобой говорить хочу.
— Пойди проспись, — не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова. — Ну, что еще?
— Тебе что, неинтересно услышать, что у нас произошло?
— Что у нас такого произошло?
— А, может, ты раньше меня уже все узнал?
— Юра, не надо со мной в игры играть. Если разбудил, рассказывай.
— Рассказывай!!! Ты, сука, пидор гнойный, воевать со мной решил, да? Будет тебе война!
— Хватит визжать! Рассказывай, что произошло, и следи, будь добр, за базаром.
— Дом у меня, Санек, подорвали, вот что произошло! — собеседник так орал в трубку, что Дивотченко приходилось держать ее в отдалении от уха. — И я точно знаю, кто это сделал.
— На меня намекаешь?
— Точно знаю, это ты… — крик прекратился, Босоногов заговорил тихо и невыразительно, как автомат.
— Там что, мой паспорт остался?
— Считай, что да. Съезди и посмотри, КАК это сделано.
— Послушай, Юра…
— Нет, это ты послушай. Напрасно ты это сделал, теперь нам уже краями не разойтись. Теперь жди обратки, тварь! — снова заорал он и отключился.
— Дурдом, — пробормотал Дивотченко. Он встал и, шлепая босыми ногами по полу, прошел на кухню. Достал из холодильника пакет с соком, налил в стакан и присел к столу у окна. Отпил из стакана, закурил, посидел так немного, потом вскочил и стал бегать взад-вперед по кухне, благо, размеры ее позволяли. Извлек из морозилки бутылку водки и глотнул прямо из горлышка. — Хреново, ой, как хреново, — громко сказал он, хватаясь за телефонную трубку. — Ну, где ты, Коля? — бесполезно, Парамонов по-прежнему был недоступен. Тогда он попытался связаться с Босоноговым. Тот долго не выходил на связь, но потом все же соизволил отозваться.
— Юра, постарайся выслушать меня спокойно…
Глава 45
Утренние собрания трудового коллектива риэлтерской фирмочки с идиотским названием «Наши услуги» случались ежедневно с неизбежностью восхода солнца и при обязательном присутствии всех сотрудников. Все эти «пятиминутки» продолжительностью минимум в час всегда проходили по одной и той же схеме: руководитель фирмы мадам Калинина, страшная, как антинародный режим Саакашвили, тетка, вот уже седьмой год «чуть моложе сорока», вдохновенно вещала, подводила итоги, ставила задачи, карала и миловала, а сотрудники почтительно слушали, страстно мечтая найти, наконец, приличную работу и слинять к чертовой матери из «этого гадюшника».
Словесный понос мадам уже почти иссяк, когда в кармане сидевшего в уголке и старательно записывающего речь шефини человека заработал установленный в виброрежиме телефон. Он засунул руку в карман и нажал на кнопку. Аппарат последний раз дернулся и затих.
— Считаю в сложившейся обстановке, — вошедшая в раж мадам стукнула кулаком по столу, и все ее три подбородка колыхнулись в такт, — понижение на десять процентов бонусов менеджерам совершенно оправданным. Впрочем, недовольных я не держу, — она, действительно, никогда даже и не пыталась удержать желающих уволиться. Просто, не выплачивала им зарплату и бонусы за последний отработанный месяц, а вместо этого выдавала по первому требованию самую мерзкую характеристику.
«Сука, — дружно подумали менеджеры, тяжко вздохнув про себя. — Чтоб ты от собственного жира лопнула».
— На сегодня все. За работу, друзья! — традиционно закончила утренний треп ораторша, и «друзья» дружно потянулись кто куда.
— Затрахала уже, — тихонько сказал на ушко стоящей рядом с ним в курилке даме отставной старший прапорщик Володя Абрамович, совсем недавно покинувший отдаленный сибирский гарнизон и приехавший завоевывать столицу. — Когда уж, наконец… — с чувством молвил он и замолчал. Несмотря на громкую фамилию, его успехи в бизнесе так и ограничились продажей за половину рыночной цены двух десятков ящиков говяжьей тушенки, уворованной с родного склада еще во время службы. Так что пост топ-менеджера в раскрученной фирме Володе совершенно не грозил, и он сам прекрасно это понимал.
— Шизофреничка, — его собеседница достала из пачки тонкую сигаретку «LM» и покрутила ее между пальцами в ожидании, пока собеседник «угостит даму спичкой». — Как специалист говорю. — Дипломированный врач-психиатр Людочка Мокшева тоже не так давно перебралась в столицу, бросив к чертовой матери городскую поликлинику города Пензы вместе со всей ее зарплатой аж в три тысячи рублей в месяц. В отличие от Володи, дела на новом поприще у нее пошли вовсе даже неплохо, и она не без оснований рассчитывала в «Услугах» надолго не задержаться. — А, вот и Виталя… — громко сказала она, выпуская дым. — Иди сюда, Виталик, покурим.
— Минуточку, — сказал тот, проходя мимо и доставая на ходу дешевенький телефон. При этом он умудрился удариться костлявым плечом об угол стены и едва не упасть, запутавшись в собственных ногах.
— Какой же ты все-таки, Виталя, неловкий, — хихикнула Людочка.
— Спортом надо заниматься, — добавил Володя, незаметно втягивая живот и распрямляя плечи.
Надо признать, что выглядел этот самый Виталий, действительно, нелепо. В стареньком, тщательно отутюженном, немного коротковатом для него сереньком костюме и фланелевой рубашке при галстуке-самовязе на резинке. Невнятного возраста, среднего роста, тощий, сутулый, с хохолком тусклых волос на затылке и постоянно приклеенной к лицу виноватой улыбкой, тихий и забитый. Самый неудачливый и низкооплачиваемый менеджер в фирме, держащийся на плаву исключительно за счет явного подхалимажа и золотых рук. Как никто другой, он мог починить заглатывающий бумагу ксерокс, вставить замок или даже разобраться с «заглючившим» компьютером. Товарищи по работе, совершенно не стесняясь, посылали его в ближайший магазин за продуктами, а сама шефиня охотно доверяла ему чинить свою постоянно выходящую из строя семилетнюю «Тойоту».
— Вот убогий, — тихонько сказала Людочка, кивая в сторону проходящего мимо, и попала пальцем в небо. Психиатром она, действительно, была вполне дипломированным, но очень слабым, не способным отличить истинный характер человека от умелого актерства.
Человек по имени Виталий никогда не был ни жалким, ни неловким, ни тем более убогим. Если бы он вдруг захотел удивить окружающих, то без особого труда крутанул бы сальто, сел на шпагат, поднялся на третий этаж на руках или сотворил что-нибудь другое, не менее интересное. Только делать этого он не собирался, потому что давно и накрепко врос в образ, разработанный для него еще в конце восьмидесятых годов прошлого века. В то время он служил в КГБ и был ликвидатором. За время службы успел отправить к праотцам троих и даже получить орден. После развала Союза и разгона КГБ Виталий без дела не остался, более того, работы по его профилю стало так много, что он даже мог выбирать, за какую браться. Какой работы? — Да той, выполнять которую его долго и успешно обучало государство. Тогда, в девяностых, спрос на киллеров, то есть платных убийц, был невероятно велик, время было такое. И кто только не брался за оружие, мечтая срубить легких деньжат, много было таких безбашенных ухарей в девяностых. Все они, за редким исключением, в тех же девяностых и остались.
Но не Виталий. Прекрасно подготовленный, не страдающий лишними комплексами, избегающий изящной жизни и лишних знакомств, он без суеты пережил эпоху хмельного Бориски, последовавший за ней путинский гламур, и со сдержанным оптимизмом вступал в новые времена, понимая, что устойчивый спрос на его услуги сохранится. Строго законспирированный, с надежно разработанной системой подстраховки, он никогда не требовал запредельно высоких сумм за свою работу и не стремился засветиться в громких делах, понимая, что у их исполнителя по окончании акции шансов выжить еще меньше, чем у жертвы.
Отойдя подальше от хихикающих над его неловкостью коллег, он достал телефон, набрал высветившийся в окошке номер и услышал «алло».
— Здравствуйте, — чуть заикаясь, проговорил он в трубку. — Вы мне недавно звонили.
— А, это вы, — равнодушно проговорил неизвестный абонент, — не подскажите, сколько сейчас времени?
— Без пятнадцати минут, — ответил Виталий, даже не взглянув на часы.
— Есть срочная работа как раз по вашему профилю. Возьметесь?
— Вы же знаете, как я не люблю авралы, — обычно он работал не чаще трех раз в год. Вполне достаточно для безбедного существования и сохранения анонимности.
— Считайте это моей личной просьбой, — произнес собеседник. — Доплата за срочность гарантируется.