– А где… где Артынов?
– Дома, наверное, – доверительно прошептал клоун. – Делаем ноги, пока он нас тут не застукал. Идти-то сможешь?
– Погоди, Рафик… тут кто-то был, кроме меня?
– Никого. Я пришел, гляжу, дверь нараспашку… из мастерской Артынова чьи-то ноги торчат. Испугался, чуть сердце из груди не выскочило. Наклонился, а это ты. Не двигаешься, затылок в крови. Мне еще хуже стало. Думал, ты покойник!
– Типун тебе на язык.
– Тьфу, тьфу, тьфу, – суеверно сплюнул Рафик. – Я тебя перевернул, пульс проверил… вижу, живой.
– Дай руку.
С помощью Рафика он сел и, морщась от боли, ощупал голову.
– Вроде цела, – обрадовался художник. – Только ссадина кровоточит. Надо бы промыть, обработать. У меня в мастерской аптечка есть. Я сбегаю?
– Да погоди ты…
– Что тут случилось? – покорно вздохнул Рафик. – Кто тебя по башке огрел?
– Меня хотели убить, – криво улыбнулся Лавров. – Удар вскользь пошел.
– Хотели бы убить, убили бы.
– Кому-то я помешал…
– Ясный перец.
Рафик нашел у Артынова бутылку с водой и подал товарищу.
– Попей… а я за бинтом и ватой сгоняю. Мигом вернусь.
– Стой! – задержал его Роман. – Погляди, где портрет, который с Алины писан.
– Нет его, – покачал головой художник. – Наверное, на мольберте стоял. А теперь там пусто. Скажи спасибо, что я за ним пришел. Иначе лежать бы тебе на полу до завтрашнего утра.
– Ты за портретом пришел? – насторожился Лавров. – Зачем он тебе?
Рафик смущенно потупился.
– Уничтожить хотел, изрубить на куски, облить бензином и сжечь. Чтобы и следа не осталось. Видишь, какой я варвар? Честно говоря, я подозревал, что картины тут не окажется. Но решил все же проверить.
Лавров с трудом встал и, покачиваясь, обвел мутным взглядом мастерскую. Портрета не было. По крайней мере, навскидку он полотна не заметил ни на мольберте, ни где-либо еще. Зато прочие картины, гипсовые бюсты, подрамники и стеллажи вдруг поплыли по кругу, пол вздыбился и ушел из-под ног. Если бы не Рафик, вовремя подхвативший товарища, тот бы упал.
– Осторожно!.. Видать, сотрясение у тебя… Платок носовой есть?
– В кармане…
Художник усадил пострадавшего на стул, достал из его кармана платок, намочил и приложил к месту ушиба.
– Тебе к врачу надо, Рома, и в постель.
– Потом, – отмахнулся Лавров. – Ты как следует поищи. Тщательно.
– Чего искать-то? Портрет, что ли? Тут его не спрячешь. Артынов не дурак. Если на мольберте Джоконды нет, значит, она в другом месте.
– Тут кто-то стонал… – обескураженно пробормотал Роман. – Я слышал…
– Кому тут стонать? – удивился Рафик. – Почудилось тебе. В голове шумело от удара.
– Это было до того… – Лавров вдруг замолчал. Его осенило, что стоны злоумышленник издавал нарочно, завлекая его в ловушку.
– Развели меня, как лоха! – сокрушенно пробормотал он. – Кто-то забрался в мастерскую и украл портрет.
– Если он тут был, – заметил художник.
– Я опоздал! Черт…
Рафик поглядывал на часы, волновался.
– Идем отсюда, Рома. Не ровен час, Артынов заявится. Тебе хочется объясняться? Мне нет.
– Пока не обыщем каждый уголок, я не уйду.
Рафик покорно встал и поплелся к стеллажам. На полу валялись несколько черных перышек, которые он заметил только сейчас.
– Это еще что? – поразился он и поднял одно. – Откуда здесь перья?
Дальнейший осмотр выявил на полу пятнышки, похожие на засохшую кровь. Пятнышки вели в угол мастерской, где стояло нечто, накрытое клеенкой.
– Что ты нашел? – заинтересовался Лавров.
– Погоди-ка…
Рафик приподнял клеенку и издал вопль ужаса. В старой кастрюле лежал обезглавленный черный петух. Голова птицы с раскрытым клювом находилась там же.
– Он… он… я говорил… обряд…
– Какой обряд? – не понял Лавров, вытягивая шею. Художник спиной загораживал кастрюлю, и ему ничего не было видно.
– Тут черный петух, – боязливо сообщил Рафик. – Мертвый. С отрубленной головой.
– Артынов проводил обряд «вызова смерти», – догадался Лавров. – Ясно. Неси его сюда.
– Кого?
– Петуха!!!
– Не понесу. Я прикасаться к нему боюсь. Это же… это…
– Черт бы тебя побрал, Рафик, помоги мне! – потребовал пострадавший.
Бывший одноклассник резво подбежал, подставил плечо и сопроводил Лаврова к кошмарной находке. Тот долго стоял, вглядываясь в безжизненную тушку птицы, потом вялым движением набросил клеенку обратно со словами:
– Тебе известно, что Алина…
– Я знаю, – судорожно вздохнул художник. – Как же так, Рома? Выходит, не уберегли мы ее. Я тебя просил…
– Не трави душу. Кстати, откуда ты узнал про Алину?
– Света звонила. Она в шоке. Говорит, ее подозревают в сведении счетов с натурщицами бывшего мужа.
– Этого нельзя исключить.
– Светка – нормальная баба, – возразил Рафик. – Талантливый декоратор, отзывчивый человек. Ну, не сложилось у них с Семой. Таких пар сколько угодно.
– А по-моему, она неадекватна. Чего стоит раскраска ее лица!
– Обыкновенный выпендреж. Эпатировать публику – ее конек.
Лавров так не думал, вспоминая кафе «Пион» и мертвенно-белую маску «вампирши» с кровавым ртом и черными бровями-стрелами. Брр-р-р…
Звонок Глории застал начальника охраны в аптеке, где он покупал себе таблетки. Его мутило, голова нещадно болела, кружилась. На затылке, куда пришелся удар, образовалась припухлость.
– Ты в Москве? – удивился он.
– Я хочу тебя видеть, Рома. Срочно. Приезжай в офис.
– У меня проблема.
– Что-то с головой? – догадалась она.
– Твои бы прозрения да в нужное русло, – с сердцем вымолвил он.
– Я не против. Только ты молчишь, все скрываешь.
– От тебя скроешь, – проворчал он, выходя на улицу. Моросил мелкий дождь. Вокруг было мокро, уныло.
Лавров сел в машину и завел двигатель. Чувствовал он себя отвратительно.
– Хуже, чем пьяный, – процедил он, выезжая на проспект.
Через полчаса он, борясь с дурнотой, шагал по коридору к своему кабинету. На парковочной площадке он заметил «аутлендер» и дремлющего за рулем Санту. Подходить не стал.
Значит, Глория уже здесь – сидит у Колбина, они наверняка обсуждают очередной финансовый проект. Босс непременно пожалуется на нерадивого начальника охраны, который болтается неизвестно где и при этом отключает телефон.
«Мне все равно, – думал он. – Плевать. Мне бы полежать хотя бы часок, чтобы никто не дергал».
В кабинете Лавров первым делом распахнул окно, налил себе воды из графина и принял вторую таблетку. В затылке пульсировала боль, тело одолевала слабость. Он плюхнулся в свое кресло и закрыл глаза. Какое блаженство…
– Тук-тук! – весело произнес женский голос.
– Входи.
Глория ужаснулась при виде его серого лица и темных кругов под глазами.
– Что с тобой?
– Будто ты не знаешь. Чуть башку не проломили. Сколько раз я зарекался не совать нос в чужие дела и опять не выдержал. Так мне и надо.
– Дай-ка я тебя осмотрю…
Глория ощупала его голову и сделала вывод, что он легко отделался. Могло быть хуже.
– Тошнит?
– Уже нет, – устало ответил он. – И голова не кружится. Таблетки подействовали.
– Что ты принял?
Он показал ей препарат, она одобрительно кивнула.
– Пойдет. Тебе нужен покой. Езжай домой, на завтра возьми отгул. Скажешь Колбину, что я выписала тебе больничный.
– Слушаю и повинуюсь.
– Кто тебя ударил по голове?
– Понятия не имею, – признался Лавров. – Я его не видел. Возможно, это была она! Ее я тоже не рассмотрел. Не успел. Сказать, где на меня напали?
– В мастерской художника, – без запинки выпалила Глория.
– Угадала. Впрочем, твои фокусы меня уже не удивляют.
– Зря ты сразу мне все не рассказал. Покумекали бы вместе, как быть.
– Я не думал, что это серьезно.
– Ты ошибся.
– Я уже сам понял.
– Хоть теперь не молчи!
– Алину можно было спасти? – спросил он, трогая больной затылок.
– Боюсь, что нет.
– Я пытался…
– Тебе не в чем себя винить.
Лавров чувствовал себя скованно из-за Эми. Глорию не обманешь. Она ведет себя как ни в чем не бывало, но ему это не под силу.
«Расслабься, Рома, – напевал внутренний голос. – Ты ничего не обещал Глории, как и она тебе. Вы оба – свободны в выборе партнеров».
«Почему же я ревную ее к Колбину, если сам сплю с другой?»
Этот изнурительный диалог с самим собой не имел смысла. Но прекратить его Роман не мог.
– Расскажи мне все, – потребовала Глория. – Про Алину Кольцову, про художника, про его картины… и про Паяца.
– Поразительная осведомленность, – выдохнул Лавров. – Но откуда тебе стало известно о Паяце?
– Он мне приснился.
Бывший опер недоверчиво хмыкнул.
– Сегодня Павел, брат Алины, возил меня на место аварии, – добавила она. – Нет сомнений, что Алине помогли отправиться в мир иной. Полагаю, она была беременна. Ребенок погиб вместе с ней.
– Значит, никакой мистики? Никаких черных петухов? Никакой чертовщины? – обрадовался Роман. – Я так и знал. Конечно, Алину убили. Я видел убийцу!
И он выложил все, что происходило вокруг Артынова и его натурщиц, начиная со своей первой встречи с Рафиком в ресторане. Опустил только свою интимную связь с Эми…
Глава 23
По просьбе Глории Лавров привез ее в кафе «Пион».
– Потерпи, – сочувственно произнесла она, глядя в его измученное лицо. – Я бы тебя отпустила, но…
– Нельзя терять время, – кивнул он. – Не волнуйся. Мне уже лучше.
Два столика в зале были заняты, остальные пустовали. В окна стучался дождь. Бело-розовые занавески, подхваченные атласными бантами, в сумрачном свете казались блеклыми.
– Показать, где они сидели? – спросил начальник охраны.
– Я сама.
Глория постояла, привыкая к обстановке, улавливая флюиды тех, кто находился в зале в тот роковой вечер. Джоконда, подобная бесцветной тени, подплыла к большому кусту рододендрона и скрылась за ним.