– В чем дело, Джошуа?
– Посмотрите на дисплей сами, сэр!
– Позволь мне, – попросил Тимохин.
Командир «Ирбиса» пропустил вперед полковника российской группы спецназа. Александр взглянул на дисплей.
– Ну, понятно, духи импровизацией не занимаются, – проговорил он. – Они установили два минных поля – точно таких же, как на вершинах у Кайзабада.
– Отсюда чертов кишлак не виден.
– Надо пройти минные поля.
– Но это рискованно…
– Ты пост видишь?
– Нет.
– Так как же твой человек будет снимать часового на нем? Или и с этого направления ударишь по нему из гранатомета?
– Почему бы и нет?
– Дело, конечно, твое, но ты хотел осмотреть кишлак.
Дак махнул рукой:
– Ладно, пройдем дальше, но не все; майор Баринг и сержант Линке остаются здесь.
– Есть, сэр, – ответили подчиненные полковника Дака.
Командир «Ирбиса» обратился к саперу:
– Джошуа, твой прибор не может пропустить нестандартную минную ловушку?
– Никак нет, сэр, он фиксирует любые взрывчатые вещества, вплоть до пороха в автоматных патронах.
– Тогда веди нас через минные поля.
– Слушаюсь, но вы должны идти за мной след в след. У лазерных лучей я буду останавливаться и показывать, как преодолевать их.
– Это ж черт знает сколько времени потеряем!
– К рассвету вернемся, – пообещал Тимохин.
– Прекрасная перспектива…
Подгруппа из командиров диверсионно-штурмовых подразделений и сапера благополучно прошла минные поля. За небольшим поворотом бойцам спецназа пришлось залечь за гряду, перекрывавшую наполовину выступом вершину. Она, эта гряда, оказалась кстати. За ней до поста душманов было менее трехсот метров.
– Здесь духи разместили пост ближе к минным полям. Но отсюда легко можно снять часового – «чаша» поста невысока, он виден вполтела.
– К черту бесшумное снятие часовых! Чтобы выйти на эту позицию, снайперу придется пройти минное поле, а как это сделать без сапера?
– У нас шесть систем «Поиск», твой человек может воспользоваться одной из них.
– Я сказал – к черту! Вон с западного поста ущелья снести эту позицию моджахедов не составит никакого труда. Осматриваем кишлак.
Спецназовцы подошли к началу довольно крутого спуска в Шургунское ущелье, к кишлаку Тари-Пули.
– Вижу посты на противоположном перевале, – доложил Копански. – Не сказать, чтобы часовые утруждали себя службой.
Дак через «ночник» осмотрел посты.
– Да, дикари явно чувствуют себя в безопасности. Не так ли, Алекс?
Но Тимохин смотрел вниз.
– Что там? – спросил Дак.
– Женщина, которую изуродовали ублюдки Халтани. Мало того, что ее зверски изнасиловали, порвав все, что можно порвать у женщины, так еще буквально истыкали ножами, вспороли живот, отсекли груди…
Дак перевел «ночник» на женщину.
– Черт побери этих диких псов! За что они ее так?
– Видимо, женщина стала непригодна доктору Шнейдеру как материал для опытов. Вот и приказал Халтани убить ее, зачем зря продовольствие тратить. Ну, а палачи решили позабавиться перед тем, как казнить несчастную. Позабавились на славу, шакалы… Но ладно, ее уже не вернуть. Что у нас в кишлаке? О постах я слышал.
– Само селение – двадцать дворов, ближе к центру большой двухэтажный дом, окруженный каменным забором; остальные здания – халупы за дувалами. Дом же наверняка принадлежит Сайеду Халтани. Два поста в ущелье. Там моджахеды тоже особо не утруждают себя службой. Один, что отслеживает подход с запада от Кайзабада, вообще развел костер и поставил на него кувшин. Помыться решил, что ли?
– Чай сварить. Да не простой, – проговорил Тимохин, – а хороший!
– Что значит хороший? По мне, зеленый чай что в Афганистане, что в Пакистане одинаков.
– Это простой кандагарский чай. Душок же наверняка заварит чай с ханкой.
– С чем?
– С ханкой. Не слышал о таком наркотике?
– Нет.
– Ханка, по сути, – тот же опий-сырец, застывший темно-коричневый сок маковых коробочек. Растворяют шарик из ханки в чае, пьют и балдеют!
– Ты пробовал этот чай?
– Пробовал. Под его воздействием теряется реальное ощущение окружающей тебя действительности. Ты как бы на земле и в то же время над ней. Страх уходит, все кажется в розовом свете, внимание рассеивается, проблемы отодвигаются на задний план. Коварная штука этот чай.
– Значит, моджахед на посту – лишь чучело?
– Можно сказать и так, но при условии, что он готовит себе чай с ханкой.
– Понятно.
– Двадцать домов, двадцать мужчин, – пробормотал Дак. – Это ерунда.
– Ерунда? – взглянул на него Тимохин. – Двадцать штыков дополнительно к двадцати семи – ерунда?
– Мы накроем этот чертов кишлак из гранатометов.
– Ты решил и по домам местных жителей применить выстрелы «РПГ»?
– Почему бы и нет? Если в халупах дикари с оружием? Или лучше, по-твоему, дать им расстрелять нас?
– Но в домах женщины, дети!
– Спрячутся. А кто не успеет, тому не повезет. Хотя может быть и наоборот.
– Что ты имеешь в виду?
– На что будут жить эти женщины и дети после уничтожения заводов? Ведь они кормятся только благодаря им. Куда подадутся после того, как мы разнесем источник их существования? В Кабул? В другой город, поселок, кишлак? Кому они там нужны? В Афганистане безработица, война…
– По-твоему, уничтожением заводов мы лишаем мирных жителей возможности выжить?
– А разве это не так? И давай, Алекс, закроем эту тему. Я одного не пойму: почему нашу базу разместили в непосредственной близости от района боевого применения? Ведь наверняка после акции нас начнут искать.
– Возможно. Только не рядом с бывшими заводами.
– Что ж, возможно, ты и прав, – согласился Дак.
– И все же я думаю, тебе не стоит обстреливать дома местных жителей. Лучше обойди селение. Для этого тебе надо бесшумно снять посты, а потом, выполнив задачу, быстро отойти на запад. Уверен, мужчины из кишлака преследовать вас не станут. Но если ты разворошишь улей, то духи вцепятся в тебя крепко.
– Ты опять за свое? – недовольно проговорил Дак. – Кого здесь жалеть, Алекс? Дикарей, живущих по законам гор? Ты видел, что они сделали с женщиной. И это, по-твоему, люди? Откуда у Халтани охрана? Он что, ее из другой страны нанял? Нет, в ней те же афганцы, что живут в Тари-Пули. Так что, извини, я уважаю твой боевой опыт, понимаю гуманизм, но остаюсь при своем мнении. Мои парни разнесут весь этот гадюшник. И заметь, сделают это для твоей страны. Ведь операция «Опиум» – инициатива российской стороны.
– После которой мы отправимся решать задачи твоего командования. Делать то, что надо США. Мы сочтемся, Джон. И нам с первой акции необходимо достичь взаимопонимания.
– Я не против, но лишь в стратегии, а тактику решения определенной задачи отработаю сам.
– Ладно, действуй, как знаешь, но учти: обстреляв дома мирных жителей, ты можешь поставить свою группу в очень опасное положение.
– Я учту все твои советы, Алекс. Ну что, будем возвращаться? Опять прыгать через минное поле?
– Пусть твой сапер посмотрит склон. У Кайзабада он был заминирован, но проход́им. Найдет сержант коридор – по нему спустимся в Тарикар. Туда же вызовешь оставшихся у минных полей бойцов.
– О’кей. Джошуа, – обратился командир «Ирбиса» к саперу, – осмотри склон и найди проход, если склон заминирован.
– Есть, сэр!
Дак повернулся к своему заместителю:
– У тебя, Том, вопросы по объекту есть?
– Нет, Джон, у меня вопросов нет, – ответил майор Баринг.
Сапер группы «Ирбис», проверив склон, доложил, что тот заминирован, но минное поле можно пройти по тропе. Разведгруппа спустилась в ущелье. Спустя час с небольшим она вернулась на базу. Офицеры тут же отправились на отдых.
Суббота, 14 августа, пролетела быстро. Спецы отряда, получив каждый конкретную задачу, готовились к завтрашнему штурму, поочередно несли службу на постах. На объектах отработки также ничего интересного не происходило. Ближе к вечеру Тимохин, уединившись у реки, вызвал агента:
– «Сержант», вызывает «Орион»!
Абдулла Реви ответил незамедлительно:
– «Сержант» на связи.
– В Кайзабаде спокойно?
– Спокойно.
– Штурм запланирован на эту ночь. При выходе на рубеж атаки я передам тебе сигнал.
– Жду!
– Укрытие подготовил?
– Обо мне не беспокойтесь.
– И все же будь осторожен.
– Я всегда осторожен.
– Тогда отбой?
– Отбой, «Орион»!
Тимохин вернулся в развалины, приказал снять людей с постов охранения. То же самое сделал полковник Дак. Он же в 00.10 15 августа, как и было оговорено, доложил Харсону о готовности групп к выдвижению на рубежи подготовки штурма. Генерал отдал приказ начать выдвижение. «Орион» пошел по Тарикарскому ущелью на запад, «Ирбис» – на восток. Операция «Опиум» вступила в решающую фазу. По ходу движения «Ориона» Тимохина по спутниковой системе «Орбита» неожиданно вызвал на связь полковник Крымов. Связист передал трубку Тимохину.
– Ты уже на марше? – спросил Крымов.
– Продвигаемся не спеша.
– Принято решение о порядке эвакуации в Термез Агаджи Гауни и Вольфа Шнейдера.
– Американцы о ней знают?
– Только Харсон. Он выразил недовольство тем, что в его планы вмешивается наше управление, но Феофанов нашел способ повлиять на командира «Марса». Дак не будет знать об эвакуации наркобарона и химика.
– Ясно. Как запланирована эвакуация?
– Нашей «вертушкой».
– Экипажем Родионова?
– Нет, другой машиной. Позывной командира экипажа – «Борт 033». «Вертушка» подойдет к Кайзабаду по вызову. Ты сообщишь мне, когда сможешь встретить вертолет, я передам информацию командиру экипажа. Тебе надо будет обозначить площадку посадки.
– Это сделаем. Не найдем подходящую площадку – поможем пилотам поднять духов на борт лебедкой. Решим этот вопрос.
– Если вдруг в ход эвакуации вмешается Дак, передай ему, пусть идет к черту и связывается с Харсоном.