Я не успел ответить. Ключ от сарая? Что он задумал? Одолжить у меня газонокосилку?
За моей спиной послышался отчаянный рык Фальконера. Я обернулся и увидел, как Фрэнки схватил детектива у основания черепа. Он с силой склонил его голову к своей талии, затем развернул корпус. Держа лицо Фальконера у своих ягодиц, Фрэнки пёрнул. Фальконер рухнул на листья как подкошенный.
Я услышал за спиной быстрые шаги, затем – хлопок двери. Джон. Я решил бежать к нему, но прежде, чем смог встать, на меня налетел Фрэнки. Он приземлился всем весом мне на грудь, как в седло.
Я посмотрел ему в глаза и увидел полный ужаса взгляд молодого парня. Он пытался что-то прошипеть – шёпот прорывался из глубины горла. Он наклонился и схватил меня за рубашку. Я не мог разобрать слов – они звучали как одышка старика в респираторе. Он наклонился ещё ближе. Я чувствовал запах его дыхания.
– Помоги мне! Помоги мне! Ничто не движется! Ты понимаешь?!?
– Фрэнки! Ты слышишь меня? Слезь с меня!
– Слушай, слушай! Не умирай, чувак! Ничто не движется! Никогда не умирай, потому что там ничто не движется!
Фрэнки закричал. Длинная, разделённая на сегменты тварь вылезла у него изо рта – точнее, из жука, прятавшегося во рту. Она напоминала бледного земляного червя, только длиннее, с маленьким жалом на конце, как у скорпиона. Я боялся, что тварь переползёт на меня и ужалит. Вместо этого она выгнулась кверху, к глазу Фрэнки. Он закричал. Червь вонзился в его глазное яблоко.
За углом дома раздался рокот небольшого мотора. В голове пронеслась безумная мысль, как Джон выбегает с моей газонокосилкой, крича: «Спасибо, что одолжил!» – затем запихивает её в машину и уезжает.
На меня капнула кровь из проколотого глаза Фрэнки. Он вытянул руки и принялся раздирать мне шею и лицо в приступе бездумной ярости. Звук мотора приблизился вплотную. Чья-то фигура возвысилась над нами, загородив солнце.
Джон. Держит что-то в руках, что-то большое.
Мотор разогнался до механического рёва, но тут же замедлился, будто надрываясь. Раздался хруст, как от моркови в блендере. Меня обдало брызгами.
Рябь металлических зубьев бензопилы вгрызлась Фрэнки в шею. Джон с силой давил на пилу, раскачивая её вперёд и назад, пытаясь продраться через позвоночник, мышцы и сухожилия. Кровавые полосы покрыли его руки. Голова Фрэнки упала с плеч, и влажные волосы хлестнули меня по лицу.
Его тело простояло ещё несколько секунд и рухнуло на меня всем мёртвым весом, выбив воздух из моих лёгких.
Пила остановилась. Джон что-то орал мне в лицо. Затем он взялся за плечи Фрэнки, и мы вместе стащили с меня труп. Я вскочил на ноги и с отвращением оглядел свою толстовку. Выглядела она так, будто её сняли с младенца, дорвавшегося до мясного шведского стола.
– БРОСЬ ПИЛУ!
Мы оба обернулись: Фальконер поднялся на колени и целился в Джона, стоявшего с бензопилой наперевес над обезглавленным трупом бывшего копа.
– С возвращением, – сказал я. – Я уж боялся, что он запердел тебя до смерти.
– Положи бензопилу на землю!
Джон подчинился. Он достал сигарету, закурил и спросил:
– Дэйв, а куда делся «Штиль»?
– Чего?
– Твоя старая бензопила – «Штиль».
– А, её украли.
– Новая мне совсем не нравится. Мало весит – тяжело управлять.
– Это «Блэк и Дэкер».
– Не суть. Всё равно отстой.
Фальконер поднялся на ноги и зашагал к нам.
– Назад! Отойдите от него, живо!
Мы с Джоном подчинились, но продолжили внимательно следить за головой и телом Фрэнки – мало ли чего ещё он выкинет. Ни то, ни другое не двигалось. Уверен, что там, где Джон отпилил голову, он распилил пополам и жука. Но я не собирался проверять. Я уже упоминал, что Фрэнки вроде бы прибавил в весе – так оно и оказалось. Его окровавленная футболка натянулась поверх распухшего живота. Трудно сказать, почему, но среди прочих деталей именно эта беспокоила меня больше всего.
Фальконер вложил автоматический пистолет в кобуру и с отвращением посмотрел на Фрэнки. Затем перевёл взгляд на Джона, каким-то образом изобразив на лице ещё большее отвращение.
– Какого хрена ты сюда припёрся?
– Спасти твою жалкую задницу.
– Когда я задаю вопрос, ты отвечаешь как надо. И чтоб я больше не слышал дешёвых киношных острот.
– Я позвонил Дэйву домой, он не ответил. Я испугался, что до него добралась одна из этих жукотварей. На мобильный он все равно не отвечает, если только звонит не его девушка, поэтому…
– Мне надо помыться перед работой, – вмешался я.
– А мне нужно вернуться домой, чтобы никто не видел меня на улице, – сказал Джон. – Я позвонил на склад и сказал, что не выйду, потому что меня подстрелили в больнице.
Фальконер выглядел так, будто вот-вот начнёт расстреливать всех, кого видит.
– Никто из вас, ушлёпков, никуда не пойдёт, пока не получит от меня письменного разрешения.
Джон взглянул на труп и сказал:
– Хорошо. Вот, что мы скажем копам…
– Он и есть коп, Джон.
– А ну оба завалили ебальники!
– Возвращайся домой, детектив Фальконер. Всё, конец. По крайней мере, по твоей части, – сказал я.
– Стоп, – вмешался Джон. – Так ты Вэнс Фальконер?
– Заткнись или получишь пулю в морду.
– Это же ты поймал Убийцу Дня Отца, да? Ты ещё сбросил его с вертолёта?
Фальконер не ответил. Джон повернулся ко мне.
– Он звезда. Я смотрел про него передачу на «Эй-Эн-И[6]».
Фальконер отошёл, не сказав ни слова. Он достал мобильный телефон, немного подождал, обдумывая, как всё описать, и набрал номер. Он говорил тридцать секунд, затем убрал телефон и вернулся к нам.
Я сказал:
– Послушай, тебе будет гораздо проще всё объяснить без нашего участия. Потому что мы расскажем им, как Фрэнки пёрнул тебе в нос. Отпусти нас и говори им, что хочешь.
Фальконер стиснул зубы, указал на нас пальцем и проговорил:
– Не уезжайте из города.
Мы направились в дом – по пути Джон затушил бычок в цветочном горшке на крыльце. Когда мы вошли, я сказал:
– Думаю, нам нужно уехать из города.
– Зачем? Всё как раз налаживается. Когда уедут копы, могу зайти к тебе, пока ты на работе. Посмотреть, не появились ли ещё жуки.
– Чувак, я серьёзно. Этот город проклят. А мы прокляты, потому что живём здесь.
– Ты никогда не думал, что город проклят, потому что мы в нём живём?
– Может, это из-за тебя. А я проклят, потому что дружу с тобой.
– Не знаю, Дэйв. Я просто рад, что урвал на «И-Бэе» гарпун.
Я заперся в ванной, оставив Джона в гостиной. Я снял пропитанную кровью толстовку и по привычке нервно глянул на душ, борясь с желанием проверить занавеску и убедиться, что в кабине никого нет.
Я заткнул слив в раковине и включил воду. Наклонился, чтобы умыться, но передумал и развернулся к душу. Я отодвинул занавеску и осмотрел кабину – действительно, никого.
Я вернулся к раковине и дрожащими руками ополоснул лицо. Все волосы в крови. Какая гадость.
Когда набралось достаточно воды, я замочил в раковине толстовку. Она стоила сорок баксов – не выбрасывать же её. Я вернулся к душевой кабине и отдёрнул занавеску. Из кабины вылетел кулак и ударил меня в лицо.
Я упал на задницу и почувствовал во рту привкус крови. Я посмотрел наверх: в кабине стоял мужик с пивным пузом и жидкой козлиной бородкой, сползавшей к шее. Он был в оранжевом жилете и белой футболке. На груди – тату то ли орла, то ли ещё какой-то птицы, просвечивающее сквозь тонкую футболку, натянутую поверх пуза.
Это был мужик со стройплощадки – тот самый, который исчез в сортире. Он смахнул занавеску и вышел из душа. Затем посмотрел на меня, плюнул на пол и отвесил мне жёсткого пинка по рёбрам.
Когда он вышел из ванной, я кое-как поднялся на ноги и заковылял следом.
Передняя входная дверь была открыта. На улице кричали люди.
Полуголый, держась за рёбра, я выбежал из дома. Рабочий взвалил тело Фрэнки на плечо, как мешок картошки. Фальконер направил пистолет на рабочего и что-то орал с выражением лица, какое во всех словарях должно иллюстрировать фразу «Вы, блять, издеваетесь?!»
Джон выскочил на улицу вслед за мной, держа в руке полусъеденный банан. Он посмотрел на меня и спросил:
– Когда этот мужик успел сюда…
Его прервали разрывы выстрелов: Фальконер стрелял рабочему в спину. Здоровяк пошатнулся, едва не уронив свою мёртвую ношу, затем опомнился и заковылял к моему «Бронко».
Фальконер перезарядил пистолет. Рабочий бросил обезглавленный труп Фрэнки на переднее пассажирское сиденье моей машины и побежал к месту водителя. Дюжина ран кровоточила у него на спине. Когда он сел, Фальконер снова открыл огонь, изрешетив моё лобовое стекло. Салон забрызгало кровью.
Рабочий невозмутимо завёл двигатель – без ключей. Мало того, что он угнал мой «Бронко», так ещё и оставил на газоне рытвины от колёс.
Фальконер спрятал пистолет в кобуру и кинулся к «Поршу». Джон направился к своему «Кадди», доедая на бегу банан. Я стоял на месте, потирая рёбра. Сплюнул кровь на крыльцо. Джон оглянулся и бросил через плечо:
– Дэйв! Погоня!
Я застонал, запустил руку через открытую дверь к вешалке и схватил первое, что попалось под руку – чёрный кожаный пиджак. Я накинул его на голое тело, жалея, что под рукой не нашлось пяти-шести золотых цепей для завершения образа. Я спрыгнул с крыльца и побежал к Джону, уже ждавшему в своём «Кадди». Машина тронулась ещё до того, как я просунул ногу в салон.
«Бронко» исчез за углом, за ним впритык пронёсся «Порше» Фальконера.
– А это ещё кто? – спросил Джон и выбросил банановую кожуру из бокового окна. Я представил, как на неё наезжает машина и улетает в кювет.
– Он был на стройке возле торгового центра. Он исчез в сортире.
Джон повернул – мне пришлось опереться руками о приборную панель. Орать и носиться по городу – вот всё, что я успел за последние три дня. Неужели така