Но новые лидеры научили его видеть свои интересы, создали нового избирателя — объект споров вошел в число субъектов борьбы.
Со времен Великой депрессии, когда Рузвельт много сделал для цветных, они в основном поддерживали демократов. При этом черный рабочий класс, подобно белому среднему классу, бежавшему в пригороды, уходил на Север. И вот уже в Нью-Йорке трое черных из четырех голосуют за демократов, а в Детройте — восемь из девяти. Это соотношение было оружием их вождей — они учились управлять избирателями, а после обменивать голоса на реформы.
Они были готовы к диалогу. Но не были готовы расисты — и идейные, и бытовые — белое большинство жителей Юга, раздраженное переменами в отношениях рас.
А были еще китайцы. Латиносы, евреи, поляки. Другие новые и старые иммигранты. Было соотношение голосов белого рабочего и белого специалиста, протестанта и католика…
Все это была новая Америка, очертания которой различал Кеннеди.
Видели их и его сторонники и противники. И им было важно освоить все это, собрать воедино, использовать в деле. Ибо победа на выборах — это успех многомиллионного делового предприятия. Как и поражение — равносильно краху колоссального бизнеса.
Встреча руководства конкурирующей фирмы — республиканской партии — прошла в июле в Чикаго. Там утвердили кандидатом Дика Никсона — вице-президента при Эйзенхауэре. До съезда он смирил либеральную оппозицию во главе с губернатором Нью-Йорка Нельсоном Рокфеллером, а после просто сдул сенатора от Аризоны Барри Голдуотера с его десятью голосами.
Его партнером стал представитель в ООН Гарри Кэбот Лодж-младший. Для него победа над Джеком стала бы реваншем (вспомним о давних счетах семей Лодж и Кеннеди). Никсон обещал и собирался вести свою кампанию по всей стране. Он всерьез опасался Джека — его победы на праймериз и съезде показали, что это сильный противник. Опасный, но — уязвимый. Советники Никсона указывали на «болевые точки» Кеннеди: молодость, меньший, чем у него, опыт государственной службы и вероисповедание.
До сих пор только однажды в президенты выдвигался католик — демократ Альфред Смит. И был разгромлен. В Штатах — стране, где доминировали протестанты, когда речь заходила о религии, выяснялось, что весомая часть населения не доверяет католикам. Вспомним сложности Кеннеди в Западной Вирджинии и попытку Хэмфри разыграть «католическую карту». Как говорится: карты нет — ходи с бубей. Это собирался сделать и Никсон.
Но Кеннеди был готов. Его ребята посчитали: в США есть 14 штатов, играющих особую роль в избирательной системе страны: победа в них всех дает голоса 261 выборщика — на восемь меньше, чем нужно для победы в стране. И относятся они к разряду swinging states[100] — то есть раз за разом голосуют за разные партии. Этих штатов и касались подсчеты: в Нью-Йорке католики составили 40 % населения, в Род-Айленде — 60, в Массачусетсе — 50, 49 — в Коннектикуте, 39 — в Нью-Джерси, 31 — в Висконсине. В других подобных штатах их доля не меньше одной пятой. И если католики проголосуют, то скорее за, чем против Кеннеди. И дадут ему много процентов.
Да, с ними требовалось работать. Но и к этому Кеннеди был готов. Больше того — он желал этого. Вдохновленный видением новой, юной и мощной Америки — примера миру, — он был готов почти на все ради магического числа: 269. Столько голосов выборщиков должен получить президент.
Большой бизнес и большая работа — вот что такое выборы. Это переговоры, сделки, планы, решения и деньги. Неустанный труд многих интеллектов, облекающих высокие ценности в простые слова и конвертирующих идеалы в знаки и смыслы[101].
Джек после съезда сразу улетел на Кейп-Код. Отдышаться на свежем воздухе Атлантики. Хоть на пару дней отдаться ветру и романтике. Поиграть с Кэролайн, поплавать на яхте с женой. Он знал: скоро кончится рай и начнется безжалостный адский зной. Но именно там — в краю парусов, соленого бриза и облаков в белоснежных ризах — он начал избирательную кампанию.
Телефон (шнур цвета травы) ставили на лужайке. В креслах: О’Доннелл, О’Брайан, Смит, Сэлинджер, Бейли (с сигарой) и Соренсен (в очках). И, конечно, Бобби — теперь он их шеф.
Задача: план на десять недель.
1. Стратегия. Девять крупнейших штатов имеют в Коллегии выборщиков 237 голосов из нужных 269. Если Джонсон даст 60–70 голосов южан и удастся «взять» ряд штатов Новой Англии и Среднего Запада — то вот она победа. Вывод: главный удар — на Северо-Запад.
Там соседствуют семь из девяти упомянутых штатов. Джонсон мобилизует Техас. Калифорнией занимается лично Джек.
2. Избиратель. Согласно опросам из 107 000 000 американцев, имеющих право голоса, 40 000 000 не зарегистрируются. Но если 70 % из них проголосуют, то, скорее всего, за «ослов» (показали те же опросы). Значит надо привести к урнам как можно больше людей.
3. Расписание. С минуты выдвижения жизнь кандидата расписана по минутам. В ней отведено время для прессы, боссов и личных вопросов. За это отвечает О’Доннел. Он уже умчал в Вашингтон и дальше по стране — готовить турне.
4. Умные слова. Без них не обойтись. На ужине в «Гарвардском клубе» основали мозговой трест: профессора помогут своему питомцу с анализом деловых, социальных, культурных трендов, с речами и повесткой дня — национальной и глобальной. За плату, конечно.
5. Структура. Избирательная машина национального масштаба. Повсюду работают тысячи «Добровольцев за Кеннеди-Джонсона». В Вашингтоне — Национальный комитет поддержки. Дело поручили О’Брайану и Байрону Уайту по прозвищу Свистун.
Прочее — в рабочем порядке. За дело, джентльмены.
Меж тем республиканцы не теряют времени. На Юге их люди ведут яростную агитацию против «папизма» и его ставленника Джека Кеннеди. А он и отреагировать толком не может: как сенатор обязан работать на сессии до 1 сентября.
А 2-го летит выступать в Мэн. А 3-го — в Сан-Франциско. А 4-го — на Аляску.
А в понедельник — День труда! — открывает кампанию на митинге рабочих Детройта.
В Детройте — шесть часов сна. Три завтрака: в 7 — с помощниками. В 8 — с кандидатом в губернаторы штата. В 12 — с лидерами профсоюзов. Дальше — фотосессия. Потом доработка речи. Обращение к дорогим трудящимся. Съемка с местной звездой бейсбола.
А дальше — гонка по Мичигану: мы выбились из графика на 15 минут!
Пикник работяг в городе Понтиак (День труда как-никак). Дальше — Флинт — еще пикник. Речь. Перелет. Пикник. Речь. Перелет. Голос садится. Ужин в отеле (стейк, салат, два стакана молока). Звонок Джеки. Речь в поддержку местного демократа, идущего в Конгресс. Перелет в Айдахо. Два ночи. Пять часов сна и — новые речи, пикники, фотосессии и переезды.
Быстрее, быстрее, быстрее. У нас всего десять недель.
Через десять дней он нашел стиль. Теперь к людям выходил молодой вождь. Интонации и ключевые слова отработаны до автоматизма: «президент ведет страну», «в мире не должны соседствовать рабство и свобода», «фермер — вот кто главный», «страна держится на рабочем», «будущее США — люди с образованием», «предприниматель — гарант свободы», «вперед!», «мне нужна ваша помощь».
Америка должна быть в движении; наш престиж в мире падает; впереди — заботы и труды; дело у нас тяжелое, но мы его знаем; за мной! Такова отныне формула его риторики.
В нее вплетается важная личная нота: семья. Братья, сестры и родители — важные персонажи. Но главные герои — жена и дети. Почему он без жены? Это надо объяснить людям. Джеки беременна? Отлично. Скажем об этом. Но скажем тонко! И вот, стоя в лучах солнца в парке далекого провинциального городка, он вдруг сделает паузу и тихо скажет: «Жаль, нет со мной жены, но она… у нее сейчас другое и очень важное дело». Аплодисменты.
— А у жены-то моей, друзья, есть теперь и другие обязанности, — это следующим утром, в Северной Калифорнии. И снова — хлопают.
А в полдень: «У нас с Джеки будет ребенок!» Овация.
И завтра, в долине Сан Хоакин: «Моя супруга подарит мне сына!»
— Откуда известно, что сына? — кричат из зала.
А он не теряется: «Сэр, так она мне сказала!»
Гип-гип ура!
Взлеты-посадки, отправления-остановки, целыми днями — толпы, толки, шум и гам. Ни минуты покоя. Общение с людьми труда и студентами, спортсменами и скаутами, домохозяйками и клубными дамами, полицейскими и экологами. Люди сажают на плечи малышей: глянь, Билли, этот дядя — наш будущий президент.
— А кто это — президент, паппи?
— Да тот, кто все решает там — в Вашингтоне.
И это — верно. Так он и впрямь считает — этот фермер, учитель, адвокат или водитель грузовика. Поэтому каждое выступление, даже в самой глубинке, должно быть отличным, чтобы новость о нем из захолустья разлетелась по стране, дала новые голоса. Стала его проповедью.
Ну а что уж говорить о выступлениях перед проповедниками. Особенно перед теми, что агитируют против него, как баптистские пасторы на Юге.
Там, на Юге, в Хьюстоне (штат Техас) 12 сентября Кеннеди произнесет одну из самых ярких своих речей. Перед протестантскими проповедниками.
Они ждали ясного ответа на вопросы, которые подсказал им коллега — преподобный Норман Пил. Первый: разве не каждый католик выполняет указания римского папы, своего кардинала или епископа? Второй: разве католики не объединяют церковь и государство? Третий: зачем американцам президент, послушный воле Ватикана?
Они пригласили Джека, чтоб услышать ответы. И Джек ответил.
В отеле «Райс». Выступая перед 300 членами «Великой ассоциации священников» и 300 гостями. Рядом председатель — преподобный Герберт Меза. Впереди — зал. За спиной — никаких ангельских крыльев. Только политика. Отступать некуда.
«…Я верю в Америку, где государство и церковь абсолютно независимы друг от друга. Где ни один католический прелат не говорит президенту (если тот — католик), как ему действовать, и ни один протестантский священник не указывает избирателям, как голосовать. Где ни одна церковь и ни одна церковная школа не получает денег от правительства и не имеет привилегий. И где ни для кого не закрыт путь к государственной должности просто потому, что его религия отличае