— Бумажные деньги бесспорно имеют два больших преимущества, — заметил регент. — Удобство платежа и безопасность провоза.
— Верно. Однако бумажки могут сгореть, потеряться, быть украденными гораздо легче, чем золото или серебро, — заметил Ноайль.
— Если осуществится банк господина Лоу, герцог Ноайль будет ниспровергнут, — шепнул Дюбуа маршалу Вильруа.
— Будет ниспровергнут? — переспросил старый маршал также шёпотом. — Тогда я буду поддерживать план со всей своей страстью. — И прибавил вслух: — Я в восхищении от сьера Лоу. Весь народ будет большой компанией банкиров! Что за роскошная мысль!
— На мой взгляд, устройство Королевского Банка будет сопряжено с значительными опасностями, — заметил Ноайль. — Гибель его, в которой я не сомневаюсь, лишит доверия правительство и повергнет нас в ещё более затруднительное положение.
— Я не опасаюсь этого — сказал регент. — Мне так нравится этот план, что я намерен созвать чрезвычайный совет, на который будут приглашены главные капиталисты, чтобы обсудить целесообразность этой меры.
— Именно это я и хотел присоветовать Вашему Высочеству, — сказал Вильруа. — Чрезвычайная мера, какою является Королевский Банк, предлагаемый сьером Лоу, требует для своего обсуждения и чрезвычайного совещания. Но я заранее объявляю моё твёрдое убеждение, основанное на выраженном Вашим Высочеством мнении, что этот план будет признан практичным и, будучи приведён в исполнение, повлечёт за собой поразительные следствия. Весь народ станет большой компанией банкиров! Чудесная мысль! Я удивляюсь, как этого раньше не изобрёл какой-нибудь из наших финансистов.
— Если бы и додумались, то наши финансисты отвергли подобную мысль как чепуху, — бросил Ноайль пренебрежительно.
В эту минуту лакей доложил о герцоге Сен-Симоне. Человек низкого роста, хорошего телосложения, богато одетый, заносчивый в обращении, с проницательными глазами и насмешливо-злобным выражением лица, вошёл в кабинет и отвесил церемонный поклон регенту.
Глава XIV. Герцог Сен-Симон и Система Лоу
Мармонтель[58] верно заметил о герцоге Сен-Симоне: «Среди всего народа он отличал только знатных, среди знатных — только пэров и среди пэров — только самого себя». Но хотя герцог был горд, как испанский идальго[59], и слыл великим поборником привилегий своего класса и несколько эгоистичным человеком, у него имелись и немалые достоинства. Сен-Симон выделялся среди испорченного двора регента своей безупречной честностью и незапятнанной нравственностью. В обращении он был очень злобным и насмешливым, чем нажил много врагов. Он был упрям, полон причуд, тяжёл на подъём. У него был дар замечательной проницательности и наблюдательности, ему мы обязаны, как всем известно, неподражаемыми «Записками», где нарисованы живыми красками главные лица французского двора того времени. По смерти герцога Бургундского, Сен-Симон примкнул к Орлеану и никогда не нарушал своей верности ему. Тот постоянно советовался с ним и вообще относился с уважением к его мнениям. При установлении регентства Сен-Симон сразу достиг высшей степени благосклонности и мог бы сделаться гувернёром юного короля, но отклонил этот пост, заметив Филиппу:
— Могут произойти некоторые недоразумения. Ваше высочество знает о тех клеветах, которые распространяют ваши враги. Они скажут, что вы назначили меня на это место — для этой цели…
Регент пожал плечами и передал должность маршалу Вильруа.
— Вероятно, я прервал какое-нибудь финансовое совещание? — спросил Сен-Симон, кланяясь Ноайлю и Вильруа. — Если так, то я удаляюсь.
— Ни в коем случае! — воскликнул регент. — Да, мы рассуждали о важном плане, представленном на наше рассмотрение шотландским финансистом, сьером Лоу, которого прошу позволения представить вам. Я был бы очень рад узнать ваше мнение об этом плане.
— Моё мнение ничего не будет стоить, — ответил Сен-Симон. — Я полный невежа в финансовых делах и, по правде сказать, питаю к ним отвращение. У вас двое министров, которые вполне могут дать вам совет.
— Но это такой вопрос, который вы сейчас же поймёте, герцог, — сказал регент. — И я настаиваю на том, чтобы узнать ваше мнение. Сьер Лоу берётся возвратить королевство из бедственного положения к величайшему благоденствию и освободить правительство от всяких денежных затруднений.
— Стало быть, сьер Лоу открыл философский камень? — заметил язвительно Сен-Симон.
— Он открыл чудодейственное слово, обладающее именно таким могуществом, — это кредит. С помощью кредита он берётся сделать те благодетельные перемены, о которых я говорил.
— Если это — всё, то предложение достаточно понятно, — сказал Сен-Симон. — Восстановите общественный кредит — и всё пойдёт как по маслу. Но как возможно это сделать?
— В этом-то и весь вопрос, — заметил Ноайль. — Никто не может отрицать, что, если бы возможно было восстановить общественный кредит, то исчезли бы все наши затруднения. Но я не вижу, как исполнится это вожделение посредством учреждения Королевского Банка, предлагаемого сьером Лоу?
— Королевского Банка, да? Вот в чём заключается план! — воскликнул Сен-Симон.
— Сьер Лоу предлагает сделать весь народ большой компанией банкиров, — сказал Вильруа. — Великолепная идея, не правда ли, герцог?
— Весьма великолепная! — отозвался Сен-Симон.
— Не стану утомлять вас, герцог, подробностями моего плана, — заметил Лоу Сен-Симону. — Я намерен представить все доходы государства и всю недвижимую собственность в банковых билетах, — словом, заменить металлическую монету бумажными деньгами. Преимущества такой замены я уже достаточно доказал Его Королевскому Высочеству.
— Этот план совершенно утопичен и едва ли заслуживает рассмотрения, — презрительно заметил Ноайль.
— Гм… Я ещё не так уверен в этом, — заявил Сен-Симон. — Я уже говорил о своём невежестве в финансовых делах, и моё мнение может не иметь никакого значения, но мне кажется, раз мы должны испробовать все способы освободиться от тяжёлого долга, завещанного государству покойным королём, этот план, каким бы фантастическим он ни казался, всё-таки заслуживает рассмотрения.
— Я признаю пользу Королевского Банка, — заметил Ноайль, — хотя меня в ней убедил не план, предлагаемый сьером Лоу. Но время общего упадка и недоверия, подобное теперешнему, неблагоприятно для опыта. В таком банке не ощущается нужды, и если бы его учредили, он не помог бы нам расплатиться с государственными долгами. Мы должны подвигаться вперёд медленно, но уверенно: следует сократить все бесполезные расходы, экономить в каждом ведомстве и предпринять более решительные меры против всех подрядчиков, дельцов, откупщиков доходных статей и других господ, которые обогащаются насчёт государства. Должно силой вырвать из их пасти недозволенные прибыли.
— Такие меры мало помогут, — заметил Сен-Симон. — Вспомните, что Сюлли[60] сказал, когда произвёл небольшой опыт, окончившийся неудачей: «Только маленькие мошенники попадают в сети правосудия — большие плуты ускользают».
— Большие плуты не ускользнут от меня! — воскликнул Ноайль. — Я попрошу Его Королевское Высочество назначить Следственную Комиссию, чтобы просмотреть все притязания кредиторов государства, проверить их счета и уничтожить все документы, обманным образом выданные от имени правительства.
— Я не вижу вреда в таком позволении, — сказал регент. — Оно будет дано.
— Но это только первый шаг, — произнёс Ноайль. — Я прошу учредить Судебную Палату, куда будут вызываться все лица, подозреваемые в обогащении путём названных мной позорных способов. Этому суду должна быть предоставлена власть наказывать таких преступников очень суровыми карами и, в чрезвычайных случаях, отбирать у них имущества в казну.
— Прежде чем исполнить это ходатайство, Ваше Высочество должно взвесить следствия таких разорительных тяжб, — заметил Сен-Симон. — Герцог Ноайль, вероятно, сообщит вам, сколько человек будут привлечены к предлагаемому им суду и что произойдёт от таких действий.
— По моим расчётам, речь примерно о шести тысячах преступников, с которых мы получим миллиард двести миллионов, — ответил Ноайль.
— И это всё! — воскликнул Лоу. — Когда вы получите эту сумму, вы будете именно так же, как и теперь, бессильны расплатиться с государственными долгами, если совсем не считать народной ненависти, которую бесспорно вызовете такими насильственными и разорительными мерами. Единственный плод, который принесёт учреждение Судебной Палаты, — это тысячи более или менее верных или ложных доносов.
— Я не закрываю глаз на трудности этого дела, — возразил Ноайль. — Но не отступаю перед ними. Нет другого выбора: или это, или банкротство государства.
— Я ведь предлагаю выход, — сказал Лоу. — С помощью моего Королевского Банка народу будет внушено доверие, восстановлено обращение и в очень непродолжительном времени будет возвращён кредит, и всё это без суровых и несправедливых мер.
— Я склоняюсь к мысли, что следует учредить Королевский Банк, — сказал Сен-Симон.
— Я целиком придерживаюсь этого мнения, — прибавил Вильруа.
— Вы получите Следственную Комиссию и Судебную Палату, о которых ходатайствуете, герцог, при условии, что вы согласитесь принять план сьера Лоу, — сказал регент.
— Я не допущу вмешательства, — ответил непреклонно Ноайль. — Ваше Высочество поручили управление финансами мне, и я должен управлять ими так, как сочту лучшим. Не должно существовать никакой неопределённости относительно Королевского Банка, и я принуждён просить у Вашего Высочества точного заявления, что эта мера будет отстранена.
— Вы просите очень многого от Его Высочества, герцог, — заметил Сен-Симон.
— Только служебное усердие заставляет меня настаивать, — ответил Ноайль.
— Пусть он идёт своей дорогой! — шепнул Дюбуа регенту. — Его планы приведут к собственному падению.