лепому доверию. В восемнадцать месяцев Лоу изменил всё экономическое положение Франции. Совершенно очарованный Джоном, регент вверил себя его руководству во всех финансовых делах. Он издавал, в помощь банку, указы, предназначенные к тому, чтобы расширить его действия и поддержать к нему доверие. Он уже давно передал бы все финансы в руки своего любимца, если бы Лоу не был иностранцем и еретиком.
У Франции в то время имелись обширные владения в Америке. Не только весь штат Луизиана принадлежал ей, но её собственностью была и громадная страна, орошаемая рекой Миссисипи и её притоками. Почти за 37 лет перед тем, знаменитый путешественник, шевалье Лассаль, получил от Людовика XIV привилегию возделывать и населять эту, тогда неизвестную и дикую, страну. Опоясав большие озёра цепью укреплений, бесстрашный колонист спустился вниз по Миссисипи к её устью, в Мексиканский залив. Он первый выполнил это смелое путешествие, овладел пройденной страной, в качестве представителя своего государя, и дал ей благозвучное имя — Луизиана. Но Лассаль не получил награды за своё открытие. Он был изменнически убит. Юная колония исчезла. Во всё время войны, тянувшейся много лет без перерыва, не было сделано новой попытки населить Луизиану. Английские крейсеры, благодаря своей подвижности, отрезали все торговые сношения с этой частью Америки. Но когда в 1712 году был заключён мир, Антуан Кроза, предприимчивый купец, обогатившийся большими морскими предприятиями, получил от короля исключительное право торговли с Луизианой на пятнадцать лет.
Кроза и его компаньоны затратили большие капиталы: были снаряжены суда и расчищены дороги для будущих поселенцев. Но это громадное предприятие потерпело крушение и грозило разорить своего смелого зачинщика, который, однако, успел освободиться от дальнейшей ответственности, отказавшись от своей монополии в пользу герцога Ноайля и Судебной Палаты. Эти последние стеснялись приобретением, которое вовсе не было выгодно совету финансов, и не осмеливались продолжать колониальные планы Кроза. Вдруг Ноайлю пришло в голову, что легко выйти из затруднения и в то же время удовлетворить свою месть, предложив эту разорительную монополию Джону Лоу, который, пожалуй, попадётся в ловушку. Посоветовавшись с канцлером Агессо, который разделял его неприязнь к шотландскому финансисту и противился намерению регента взять банк в свои собственные руки, герцог решил, что безопаснее всего будет сделать это предложение через Его Высочество, ведь если регент будет на стороне этого плана, то Лоу непременно примет его.
Ноайль и канцлер имели тайное совещание с регентом, которому, по-видимому, весьма понравилось их предложение. Он велел им прийти на другой день, чтобы переговорить с самим Лоу. Довольные удачным исходом дела, оба хитрые министра удалились. На другой день, в назначенный час, они вошли в кабинет регента. Кроме Джона, которого они ожидали там встретить, присутствовали аббат Дюбуа и Антуан Кроза. В последнее время обращение регента с обоими министрами было несколько холодно: некоторые разоблачения аббата пробудили в нём подозрения, доходившие почти до уверенности в их измене. Но теперь он отнёсся к ним особенно любезно и приветливо. Сразу перейдя к делу, Его Высочество сообщил им, что рассказал господину Лоу об их предложении уступить ему монополию торговли со Луизианой, но сам воздержался от того, чтобы какими-либо доказательствами повлиять на его решение.
Поблагодарив Его Высочество за участие в этом деле, герцог Ноайль обратился к Лоу:
— Его Высочество передал вам моё вчерашнее предложение, которое повторяю теперь: ведь нет никого столь способного руководить таким большим торговым предприятием, как вы. Совет финансов чувствует это, уступая вам монополию: он обеспечит этим успех дела, в высшей степени полезного для королевства. Это та часть Нового Света, в которой находятся озёра, подобным внутренним морям, огромная река, впадающая в Мексиканский залив, горы, изобилующие драгоценными металлами, равнины, покрытые лесами, прерии необыкновенно плодородны. Если эта страна, изобилующая такими огромными природными богатствами, будет заселена, она должна принести неисчислимые выгоды, мы в этом не сомневаемся. И хотя это предприятие принесло много испытаний вашему предшественнику, господину Кроза, мы рассчитываем, что оно не будет для вас слишком тяжёлым.
— Я решительно того мнения, что сьеру Лоу предназначено выполнить это великое дело, начатое несчастным шевалье Лассалем и продолженное предприимчивым господином, которого я вижу пред собой, — прибавил Агессо, кланяясь Антуану Кроза.
— Я польщён выражениями, в которых вы говорите обо мне, — заметил Лоу. — Но с моей стороны, было бы смелостью надеяться на успех там, где потерпел неудачу такой искусный и предприимчивый человек, как господин Кроза.
— Мне приходилось работать при многих неблагоприятных обстоятельствах, которых вы, пользуясь поддержкой Его Высочества, не испытаете, — сказал Кроза. — Но я никогда не отчаивался в конечном успехе.
— Обращаюсь к господину Кроза, который может теперь высказать непредубеждённое мнение об этом деле, — сказал де Ноайль. — При описании Луизианы преувеличил ли я её преимущества для колонизации?
— Напротив, герцог, вы уменьшили их, — ответил Кроза. — Нет возможности преувеличить природные богатства Луизианы. Когда будет выстроен город при устье Миссисипи и когда страна, по которой течёт эта могущественная река, будет населена, Франция приобретёт неисчислимые богатства. Это моё твёрдое убеждение: и, печалясь, что мне не хватило сил выполнить это предприятие, я буду радоваться, если оно перейдёт в руки более способные.
— Вы слишком преувеличиваете мои способности, господин Кроза, — сказал Лоу. — Но так как вы оставили этот план, а я не меньше вашего уверен в огромных преимуществах для колонизации такой страны, как Луизиана, то, не колеблясь, принимаю на себя эту тяжёлую задачу. Я выстрою при устье Миссисипи прекрасный город и назову его, в честь знаменитого регента Франции, Новым Орлеаном. Чтобы выполнить своё великое решение, я уст рою товарищество под названием «Западная Компания», с капиталом в 100 миллионов, разделённым на 200 000 паёв, по 500 ливров каждый, оплачиваемых государственными билетами.
— Я очень рад, что вы принимаете наше предложение, мистер Лоу, — заметил Ноайль. — Могу указать только, что государственные билеты упали теперь до 70%, поэтому действительная стоимость каждого пая будет только 150 ливров, а не 500. Впрочем это — ваше дело.
— До тех пор пока казна будет исправно платить по 4 % на государственные билеты, меня не будет беспокоить дефицит, о котором вы говорите, герцог. Мало того: я берусь не только поместить 100 миллионов этих билетов в Западной Компании, но ещё поднять стоимость до нарицательной цены.
— Что вы скажете на это, герцог? — спросил регент, ухмыляясь.
— Одно только хвастовство! — проворчал Ноайль, пожимая плечами.
— А я скажу только, что, если господин Лоу сумеет сделать это, он будет достоин памятника, — заметил Агессо.
— И он получит его, притом на одной из самых красивых площадей Парижа, — ответил регент. — А теперь, господин Лоу, так как вы приняли предложение совета финансов и разъяснили ваши намерения, то обещаю вам от лица Его Величества письменный патент в форме указа, который снабдит вас полномочием устроить большое торговое товарищество под предлагаемым вами названием «Западной Компании». И, в уважение тех услуг, которые это товарищество, надеемся, окажет Франции, благодаря вам, Его Величество предоставит вам на 25 лет право исключительной торговли с Луизианой, а также возьмётся поддерживать безопасность торговли и плавания для вашей компании даже оружием против всех народов, которые стали бы мешать ей.
— Да, монсеньор? Это много, слишком много! — воскликнул Агессо.
— Вслед за этим, — продолжал регент не обращая внимания на замечание канцлера, — чтобы придать смелости Западной Компании, Его Величество передаст ей привилегию на торговлю мехами Канады, уменьшить таможенные пошлины и назначить большую премию за каждый корабль компании, который будет прибывать на первое время к одному из её портов.
— Это всё, монсеньор? — спросил герцог Ноайль, когда регент остановился на минуту.
— Нет! — ответил Его Высочество. — Западная Компания не только будет высочайше утверждена, но и получит знаки королевского достоинства: на её гордом гербе будет изображён старик (Миссисипи), опирающейся на рог изобилия, с золотыми лилиями и с крестообразной короной.
— Я прислушивался к словам Вашего Высочества — сказал с важностью Агессо, — и должен сделать существенное замечание. Верховные права, которые вы предполагаете передать Западной Компании, дадут слишком много власти её управляющему.
— Я также высказался бы против этого пожалованья, — заметил Ноайль. — Если только преимущества, которые будут предоставлены господину Лоу, будут больше тех, которые были даны Антуану Кроза, то я не буду в состоянии утвердить указ, предложенный Вашим Высочеством.
— Но только пользуясь такими привилегиями, я могу рассчитывать на успех, герцог, — сказал Лоу.
— Может быть, и не совсем так, сэр, — возразил Ноайль. — Во всяком случае, уж лучше бы вам потерпеть неудачу, чем Франции терпеть несправедливость. Моя обязанность предупредить Ваше Высочество против того, чтобы отдавать безграничную власть в руки иностранца, может быть, тайного врага Франции.
— Врага Франции! — воскликнул Лоу с негодованием. — Моё поведение не даёт поводов к такому подозрению, герцог: я должен потребовать, чтобы вы взяли назад это неосновательное обвинение.
— Этого не нужно, — сказал регент. — Обвинение слишком нелепо, и причина, побудившая герцога создать его, слишком очевидна, чтобы я мог хоть на минуту придавать ему какое-либо значение.
— Не идя так далеко, как герцог Ноайль, и не приписывая господину Лоу никаких тайных замыслов против нашей страны, — заметил Агессо, — я считаю крайне неблагоразумным и даже решительно опасным передавать такую власть, как в предполагаемом указе, в руки частного лица.