У самого Толкина хватало времени или желания только на очень ограниченный круг беллетристики. В целом он предпочитал современную развлекательную литературу. Он любил рассказы Джона Бакана[65], читал кое-что из Синклера Льюиса; конечно, знал он и «Бэббита», опубликованный в 1922 году роман, в котором рассказывается об американском бизнесмене средних лет, чья размеренная жизнь мало-помалу выходит из колеи.
Странные ингредиенты попадают порой в плавильный котел писателя. «Страна снергов» и «Бэббит» сыграли свою роль в создании «Хоббита», но очень небольшую. Толкин писал У. X. Одену, что первая из этих книг «вероятно, послужила неосознанным источником — но только хоббитов, а не чего-либо еще». А в одном интервью он сказал, что слово «хоббит» «возможно, связано с Бэббитом Синклера Льюиса. Уж конечно, не со словом «rabbit»[66], как полагают некоторые. Бэббиту свойственно то же буржуазное самодовольство, что и хоббитам. И мирок его столь же замкнут и ограничен».
Происхождение другой сказки, написанной Толкином где-то в тридцатые годы, менее загадочно. Писал он ее, разумеется, и для детей тоже, но в основном для себя. Речь идет о «Фермере Джайлзе из Хэма». «Малое Королевство», где происходит действие сказки, — это, несомненно, Оксфордшир и Бэкингемшир, а сюжет, очевидно, родился из размышлений о происхождении названия Уормингхолл (буквально — «дворец змея» или «драконий дворец»), деревушке в нескольких милях к востоку от Оксфорда. Первый вариант сказки был значительно короче опубликованного, и ее комизм создавался скорее событиями, нежели стилем изложения. Толкин и ее предложил своим издателям в качестве возможного продолжения «Хоббита», и, как и все прочее, сказку одобрили, но сочли, что это не совсем то, что требуется в данный момент.
Несколько месяцев спустя, в начале 1938 года, Толкину предстояло прочитать студенческому обществу Вустер-Колледжа доклад о волшебных сказках. Но доклад так и не был написан, а время поджимало — и Толкин решил вместо доклада прочитать «Фермера Джайлза». Просмотрев сказку, он решил, что ее можно немного улучшить. Сказка была переписана и сделалась значительно длиннее, а юмор в ней — значительно утонченнее. Спустя несколько дней Толкин выступил с нею в Вустер-Колледже. «Результат меня поразил, вспоминал он позднее. — Аудитория, очевидно, не скучала — напротив, студенты почти непрерывно корчились от смеха». Когда стало очевидно, что продолжение «Хоббита» появится еще весьма не скоро, Толкин предложил издателям переработанного «Фермера Джайлза», и сказка была принята с энтузиазмом. Но из-за неурядиц военного времени, а также из-за того, что Толкин остался недоволен иллюстратором, которого ему предложили сначала, книга вышла только в 1949 году, с иллюстрациями молодой художницы, которую звали Паулина Диана Бэйнс. Ее псевдосредневековые рисунки очень понравились Толкину, и он писал о них: «Это не просто иллюстрации, это побочная тема!» После того как мисс Бэйнс успешно справилась с «Фермером Джайлзом», ей поручили сделать иллюстрации к «Нарнии» К. С. Льюиса. Позднее она проиллюстрировала также антологию стихотворений Толкина и «Кузнеца из Большого Вуттона». Она и ее муж сделались друзьями Толкинов. Поначалу «Фермер Джайлз» не привлек особого внимания публики. Широкую известность повесть приобрела только после успеха «Властелина Колец», когда публика бросилась раскупать и другие книги Толкина. Одно время Толкин подумывал написать к ней продолжение и даже набросал довольно подробный план. Героями новой сказки должны были стать сын Джайлза, Джордж Уорминг, и маленький паж по имени Суэт. Там снова появлялся дракон Хризофилакс, и событиям предстояло разворачиваться в той же самой сельской местности. Однако к 1945 году война изуродовала пейзаж Оксфордшира, столь любимый Толкином, и он написал своим издателям: «Продолжение (к «Фермеру Джайлзу») задумано, но не написано и скорее всего так и останется ненаписанным. Малое Королевство утратило свою душу, и его поля и леса превратились в аэродромы и мишени для бомбометания».
Несмотря на то, что короткие сказки, которые Толкин писал для детей в двадцатые — тридцатые годы, временами затрагивают весьма глубокие чувства, тем не менее они не более чем остроумные забавы. На самом деле он был поглощен более высокими темами, изложенными как в стихах, так и в прозе.
Толкин по-прежнему работал над своей большой поэмой «Жеста о Берене и Лутиэн» и над аллитерационной поэмой о Турине и драконе. В 1926 году он послал эти поэмы и другие стихотворения Р. У. Рейнолдсу, своему преподавателю английской литературы из школы короля Эдуарда, и спросил его мнения. Рейнолдс одобрил короткие стихотворения, а вот к большим мифологическим поэмам отнесся прохладно. Однако Толкина это не смутило. Ободренный похвалами Льюиса в адрес «Берена и Лутиэн», Толкин продолжал трудиться над обоими произведениями. Но несмотря на то, что в поэме о Турине насчитывалось уже более двух тысяч стихов, а в поэме о Берене и Лутиэн — более четырех тысяч, ни та ни другая так и не были окончены; а к тому времени, как Толкин взялся перерабатывать «Сильмариллион» (уже после того, как был написан «Властелин Колец»), он, по всей видимости, отказался от мысли включить их в опубликованный текст цикла. Тем не менее обе поэмы сыграли немаловажную роль в развитии легенд, в особенности «Жеста», представляющая собой наиболее полную версию истории Берена и Лутиэн.
Немаловажную роль сыграли эти поэмы также в развитии писательского мастерства Толкина. Двустишиям ранних песен «Жесты» временами свойственна монотонность ритма или банальность рифм; но по мере того, как Толкин овладевал этим размером, стих поэмы становился все увереннее, и в ней немало превосходных отрывков. Поэма о Турине написана аллитерационным стихом, современным аналогом того, что применялся в древнеанглийской поэзии; и Толкин использует его с большим искусством. Вот, к примеру, отрывок, где описывается детство и юность Турина, проведенные в эльфийском королевстве Дориат:
Мудрость обрел он и познанья тайные,
Но редко удача ему выпадала;
То, что творил он, — в прах претворялось,
К чему он стремился — прочь ускользало.
И друзей немного было у Турина —
Мрачен он был и любим лишь немногими.
Веселым нечасто видели Турина —
Разлуки печаль его отягчала.
В преддверии зрелости умело владел он
Всяким оружьем и песни искусно
Слагать научился — но веселья в них не было…[67]
Осовременивая этот старинный поэтический стих и адаптируя его для своих нужд, Толкин создавал весьма необычное произведение, временами достигающее исключительной мощи и выразительности. Жаль, что он написал — или, по крайней мере, опубликовал — так мало аллитерационных стихов. Этот стиль соответствовал его творческой манере куда больше, чем современные размеры.
В тридцатые годы Толкин написал еще несколько стихотворений и поэм, причем отнюдь не все они напрямую связаны с его собственной мифологией. Одна из них, навеянная бретонскими легендами, называется «Аотру и Итрун» («Лорд и леди» по-бретонски). Наиболее ранняя рукопись этой поэмы датируется сентябрем 1930 года. В поэме рассказывается история бездетного лорда, который получает от колдуньи, или «Корриган» (бретонское слово, обозначающее любое сверхъестественное существо), волшебный напиток. Благодаря зелью у жены лорда рождаются близнецы, однако Корриган требует, чтобы лорд в уплату женился на ней. Он отказывается, и это влечет за собой трагические последствия. «Аотру и Итрун» была опубликована несколько лет спустя другом и коллегой Толкина, Гуином Джоунзом, в «Уэлш ревью». Поэма написана аллитерационным стихом с рифмовкой.
Еще одна важная поэма этого периода написана нерифмованным аллитерационным стихом. Она называется «Гибель Артура». Это был единственный случай, когда Толкин обратился к артуровскому циклу. Легенды о короле Артуре нравились ему с детства, но он считал их «чересчур пышными, чересчур фантастическими, бессвязными и изобилующими повторами». К тому же артуровские истории не устраивали его как миф: в них слишком открыто говорилось о христианстве. В своей артуровской поэме Толкин не стал затрагивать тему Грааля, а начал писать собственное переложение «Смерти Артура». Король с Гавейном отправляются на войну в «Саксонские земли», но их заставляет вернуться домой весть о предательстве Мордреда. Поэма так и не была окончена, но Э. В. Гордон и Р. У. Чеймберз, профессор английского языка в Лондонском университете, прочли и одобрили ее. Профессор Чеймберз отозвался о ней так: «Отличная штуковина, по-настоящему героическая, плюс ценна уже тем, что показывает, как можно использовать стих «Беовульфа» в современной английской поэзии». Интересно также отметить, что эта поэма — одно из немногих произведений Толкина, где открыто говорится о сексуальном влечении: там описывается неутолимая похоть, какую Мордред испытывает к Гвиневере:
Метался он на ложе; мрачные мороки
Желанья страстного, яростной похоти
В душе бродили до бледного утра.[68]
Однако толкиновская Гвиневера — не та трагическая героиня, которую предпочитает изображать большинство авторов, пишущих об Артуре; напротив, она описана как
«Гибель Артура» была оставлена в середине тридцатых годов; еще в 1955 году Толкин писал, что надеется когда-нибудь ее завершить, но в конце концов поэма так и осталась неоконченной.
Пару раз Толкин пробовал отойти от мифов, легенд и фантазии и написать традиционный рассказ для взрослых, действие которого развивалось бы в современном мире. Результаты были невпечатляющие: очевидно, для того, чтобы реализовать свой потенциал, воображение Толкина нуждалось в мифах и легендах. И действительно, по большей части его мысли