10 ноября 1952 года Рейнер написал Толкину, сообщая, что издательство хотело бы заключить на «Властелина Колец» контракт с участием в прибылях. Это означало, что обычных авторских процентов с каждого изданного экземпляра Толкину не полагалось. Вместо этого ему полагалась «половина прибыли», то есть до тех пор, пока издание не окупится, он не получал вообще ничего, зато ему причиталась половина возможной прибыли издательства. Этот способ в свое время использовался повсеместно, но теперь другие издательства от него практически отказались. Сэр Стэнли же до сих пор предпочитал его, когда имел дело с «невыгодными» книгами. Это позволяло продавать книги по более дешевой цене, поскольку избавляло от необходимости включать в стоимость каждого экземпляра процент на покрытие «авторских». С другой стороны, если, паче чаяния, книга оказывалась бестселлером, автор при такой системе выручал куда больше, нежели при получении фиксированного процента. Впрочем, «Аллен энд Анвин» не рассчитывали продать больше нескольких тысяч экземпляров: книга была слишком толстая, слишком непривычная и не ориентировалась на определенного читателя, поскольку не входила ни в категорию детской литературы, ни в категорию романов для взрослых.
Среди друзей Толкина вскоре разнеслась весть, что роман наконец-то собираются издавать. Льюис прислал ему поздравительное письмо и заметил: «Думается, затянувшаяся беременность отняла у тебя слишком много жизненных сил; теперь, когда книга пошла, появится новая зрелость и свобода». Однако на тот момент Толкин свободным себя отнюдь не ощущал. Он хотел еще раз перечитать рукопись, прежде чем она отправится в печать, и устранить оставшиеся противоречия. Хорошо еще, что Рейнер Анвин не стал просить его подсократить книгу, как Мильтон Уолдман! Весьма щекотливой проблемой являлись и приложения к книге, которые Толкин задумал уже давно. В них должны были содержаться сведения, важные для сюжета, однако же слишком громоздкие, чтобы вставить их в повествование. Пока что все эти приложения существовали только в виде черновых набросков и разрозненных заметок, и Толкин видел, что на приведение их в порядок потребуется очень много времени. Он был также озабочен необходимостью сделать к книге понятную и точную карту, потому что в результате многих изменений в топографии и повествовании карта, которую он использовал при работе над книгой (начерченная Кристофером много лет тому назад), перестала соответствовать тексту. А помимо всего этого, на нем висела многолетняя задолженность по научным трудам, и ее откладывать тоже было больше нельзя. И в довершение Толкин снова решил переехать.
Дом на Холиуэлл-Стрит, где Толкины обитали с 1950 года, был очень своеобразным, но жить там было практически невозможно: под окнами круглыми сутками гудел поток машин. «Такой очаровательный домик, — писал Толкин, — но совершенно непригодный для жизни: спать нельзя, работать нельзя, все шатается и трещит от грохота, и воняет выхлопными газами. Такова современная жизнь. Мордор среди нас». Они с Эдит теперь остались одни. Присцилла уехала работать в Бристоль. А Эдит страдала ревматизмом и артритом, и ей сделалось трудно ходить по многочисленным лестницам. К весне 1953-го Толкин нашел и приобрел домик в Хедингтоне, тихом пригороде Оксфорда, к востоку от города. И в марте они с Эдит переехали.
Несмотря на неразбериху, связанную с переездом, к середине апреля Толкину удалось окончательно отредактировать то, что должно было стать первым томом «Властелина Колец», и он отправил рукопись в «Аллен энд Анвин», чтобы печатники могли начать работу. Вскоре после этого он отослал и второй том. Он уже обсудил с Рейнером Анвином вопрос об отдельных заглавиях для каждого из томов: Рейнер счел, что так будет лучше, чем издавать все три тома под одним названием с порядковыми номерами. Несмотря на то, что книга была единым произведением, а не трилогией — Толкин всегда это подчеркивал, — решили, что предпочтительнее выпускать роман том за томом под разными названиями. Таким образом, каждый том получит отдельную серию откликов, и, быть может, удастся как-то замаскировать непомерный объем книги. Толкин все-таки остался недоволен этим разделением и настоял на том, чтобы сохранить общее название «Властелин Колец». Однако после долгих споров они с Рейнером наконец сошлись на том, что первый том будет называться «Братство Кольца», второй — «Две твердыни», а третий — «Возвращение короля», хотя сам Толкин предпочел бы озаглавить третий том «Война Кольца»: «Возвращение короля» слишком многое сообщало заранее.
«Производственные проблемы», с которыми пришлось столкнуться Толкину, были примерно теми же, что и при издании «Хоббита». Он очень заботился о том, чтобы его драгоценное произведение вышло именно в том виде, как ему представлялось, но зачастую его замыслы отвергались, в основном из соображений цены. В числе прочего, ему сообщили, что красная краска для «огненных букв», проступающих на Кольце, обойдется чересчур дорого, так же как и полутоновое изображение для факсимиле изготовленных Толкином страниц из «Книги Мазарбула», обгоревшего и изорванного манускрипта, найденного в Копях Мории. Последнее Толкина особенно огорчило: он ведь потратил на изготовление этого факсимиле не один час, исписывая страницы рунами и эльфийским алфавитом, а потом нарочно портя их, обжигая края и пачкая бумагу веществом, похожим на засохшую кровь. А теперь оказалось, что все его труды пропали даром[86]! Он также немало рассердился, впервые увидев гранки: дело в том, что наборщики поменяли некоторые слова, приспособив их к общепринятой орфографии: «dwarves» заменили на «dwarfs», «elvish» на «elfish» и, «самое страшное», как выразился Толкин, «elven» — на «elfin»[87]. Haборщикам сделали выговор; они оправдывались тем, что просто руководствовались словарным написанием. Кстати, с подобными же «исправлениями» Толкину пришлось столкнуться в 1961 году, когда издательство «Паффин-букс» выпустило «Хоббита» в мягкой обложке, причем в тот раз, к ужасу Толкина, ошибка была обнаружена лишь тогда, когда книга уже пошла в магазины. До сих пор не решилась и проблема с картой; точнее, не с картой, а с картами, поскольку теперь сочли необходимым добавить в книгу еще и план Шира. «Я зашел в тупик, — писал Толкин в октябре 1953 года. — Можно сказать, я в панике. Карты необходимы, и необходимы срочно; но я просто не в состоянии их сделать». В конце концов Толкин поручил чертить карты своему первоначальному картографу, Кристоферу, который как-то ухитрился разобраться в отцовских многократно правленных, изменявшихся и нередко противоречивших друг другу черновых схемах, и нарисовать на их основе удобочитаемую большую карту Средиземья с четкими надписями, и отдельно — план Шира.
Первый том «Властелина Колец» должен был выйти летом 1954 года, а остальные два следом за ним с короткими интервалами. Тираж был невелик: всего три с половиной тысячи экземпляров у первого тома, а у двух следующих — чуть поменьше. Издательство рассчитывало, что этого как раз должно хватить на то, чтобы удовлетворить умеренный интерес, который вызовет книга. Что же до рекламы, одна только мысль об аннотации на суперобложку приводила Рейнера Анвина в панику: ну как охарактеризовать в двух словах книгу столь необычную? В конце концов они с отцом призвали на помощь трех авторов, которым наверняка было что сказать об этой книге: Наоми Митчисон, страстную поклонницу «Хоббита», Ричарда Хьюза, который давным-давно одобрительно отозвался о том же «Хоббите», и К. С. Льюиса. Все трое расхвалили книгу как могли. Миссис Митчисон сравнила «Властелина Колец» с научной фантастикой и «Смертью Артура» Томаса Мэлори, а Льюис провел параллель с Ариосто. («Я Ариосто не читал, — сказал как-то Толкин, — а если бы прочел, он бы мне ужасно не понравился».)
Приближался день выхода первого тома. С тех пор как Толкин впервые взялся за книгу, миновало шестнадцать лет. «Я ужасно боюсь публикации, — признавался он своему другу, отцу Роберту Марри. — Ведь не обращать внимания на то, что станут говорить, будет невозможно. Я выставил свое сердце под выстрелы».
Глава 3ЛИБО ДЕНЬГИ, ЛИБО СЛАВА
«Эта книга — как гром с ясного неба. Сказать, что с ней в наш век, с его почти патологическим отсутствием романтизма, внезапно вернулся героический эпос во всем своем беззастенчивом великолепии и высокопарности, — значит ничего не сказать. Для нас, живущих в эту странную эпоху, это возвращение — и утешение, с ним связанное, — несомненно, очень важно. Но для самой истории романа — истории, восходящей ко временам «Одиссеи» и далее в глубь веков, — это не возвращение, а прогресс, более того — революция, завоевание новой территории». Эта рецензия на «Братство Кольца» появилась в журнале «Тайм энд тайд» 14 августа 1954 года, через несколько дней после выхода книги. Ее автором был К. С. Льюис.
Быть может, Льюис немного переборщил, написав аннотацию, а потом еще и рецензию, но ему хотелось сделать все, чтобы помочь Толкину. Правда, перед тем, как отправить текст для обложки Рейнеру Анвину, Льюис предупредил Толкина: «Даже если мой отзыв устроит вас обоих, советую подумать дважды, прежде чем его использовать: меня теперь не любят и, кажется, чем дальше, тем сильнее, так что мое имя может принести больше вреда, чем пользы». Слова эти оказались пророческими: не один критик из тех, что давали рецензии на книгу в августе 1954-го, продемонстрировал просто из ряда вон выходящую враждебность по отношению лично к Льюису и использовал (или потратил) немалую часть объема своей статьи на то, чтобы высмеять Льюисово сравнение Толкина с Ариосто. Эдвин Мьюир писал в «Обзервере»: «Только настоящий шедевр способен пережить тот залп похвалы, что обрушился на него с обложки», и, хотя Мьюир признавал, что книга ему понравилась, он заявлял, что остался разочарован «недостатком человеческой беспристрастности и глубины, каких требовал сюжет». «Мистер Толкин, — продолжал Мьюир, — описывает грандиозный конфликт между добром и злом, от которого зависит будущее жизни на земле. Но все добрые у него неизменно добры, а все злодеи злы до мозга костей; в его мире нет места фигуре злого и в то же время трагичного Сатаны». Очевидно, мистер Мьюир совсем забыл о Голлуме — и злом, и трагичном, и почти что достигшем искупления