Здесь черновик заканчивается. Ниже приводится письмо, в итоге отосланное Толкином в «Нью стейтсмен» 17 апреля:
Уважаемый мистер Аллен!
Я глубоко сожалею, что для меня не представляется возможным принять участие в предложенном вами симпозиуме. Я только что поправился после перенесенной операции, изрядно запустил работу и теперь вынужден многое наверстывать. На следующей неделе начинается триместр, и до 19 апреля я просто не успею ничего написать.
Искренне Ваш, ДЖ. Р. Р. ТОЛКИН.
216 Из письма к заместителю секретаря Мадрасского университета 19 августа 1959
Должен поблагодарить вас за честь, что вы мне оказали, назначив меня членом своей экзаменационной комиссии. Могу ли я тем не менее со всем моим уважением намекнуть, что не стоит этого делать, не проконсультировавшись сперва с самим кандидатом? Эту работу я принять не в состоянии. Я крайне загружен иными делами, и в любом случае я ушел на пенсию и не собираюсь впредь иметь никакого отношения ни к преподаванию, ни к экзаменам.
217 Из письма в «Аллен энд Анвин» 11 сентября 1959
Касательно перевода «Властелина Колец» на польский.
Прошу прощения, что по причине домашних неприятностей и неполадок я проигнорировал письмо миссис Скибневской.
Не вижу ни малейшей возможности снабдить ее более или менее подробными комментариями….. В качестве общего руководящего принципа я предпочел бы, чтобы она переводила или меняла имена и названия как можно меньше. Как сама она сознает, это — английская книга, и ее «английскость» искоренять не следует. То, что хоббиты на самом деле говорили на собственном древнем языке, конечно же, псевдоисторическое утверждение, обусловленное самой природой повествования. Я мог бы предоставить или придумать подлинные формы из хоббитского языка для всех имен и названий, что даются на английском, как, например, Бэггинс или Шир, да только смысла в том не вижу. Я лично считаю, что все имена следует оставить как есть. Я бы предпочел, чтобы и названия мест остались нетронутыми, включая Шир. Думается мне, правильно было бы дать в конце список тех имен и названий, что в английском языке являются значимыми, с комментариями или пояснениями по-польски.
218 К Эрику Роджерсу
Ответ на письмо, адресованное «любому профессору английского языка» в Оксфорде; автор письма спрашивал, как правильно говорить: «при этом пострадал ряд офисных стен» или «пострадали ряд офисных стен».
9 октября 1959
Сэндфилд-Роуд 76, Хедингтон, Оксфорд
Уважаемый сэр!
Ваше письмо в итоге попало ко мне, хотя я — не «любой профессор английского языка», поскольку ушел на пенсию. Ответ мой таков: говорите, как хотите. Педантичность велит: поскольку слово «ряд»— существительное единственного числа, глагол тоже должен стоять в единственном числе (пострадал). Здравый смысл подсказывает: поскольку «стены» во множественном числе, а речь идет именно о них, требуется глагол во множественном. Выбирайте сами.
Искренне Ваш, ДЖ. Р. Р. ТОЛКИН.
219 Из письма в «Аллен энд Анвин» 14 октября 1959
Заводчица кошек из Кембриджа спрашивала, можно ли ей зарегистрировать помет сиамских котят под именами, заимствованными из «Властелина Колец».
Мой единственный комментарий — реплика Пэка насчет смертных{Аллюзия на реплику Пэка, персонажа шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь»: «Lord, what fools these mortals be!» (III.2) (в переводе Т. Щепкиной-Куперник: «Как безумен род людской!»).}. Боюсь, что в моих глазах сиамские кошки — это фауна Мордора, но заводчице об этом сообщать не обязательно.
220 Из письма к Наоми Митчисон 15 октября 1959
Я «отошел от дел» — или скорее, поскольку даже британские генералы, употребляя глагол «отходить», обычно подразумевают добровольное передвижение в сторону тыла{В оригинале игра слов: английский глагол «to retire» означает как «уходить на пенсию», «удаляться от дел», так и «отступать» (в военной лексике, в фехтовании и т. д.).}, я был изгнан по достижении возрастного предела в конце прошлого триместра. Во многих отношениях прискорбное происшествие, особенно в финансовом плане. И хотя я принадлежал к ФППУ[358] с момента ее основания в 1920 г., этих средств недостаточно, чтобы почивать на лаврах (ветхих и пыльных, как рождественские украшения в январе). Без поддержки «Хоббита» и всего такого прочего» пришлось бы перебиваться с хлеба на воду. И тем не менее (во многом благодаря вашему ободряющему письму) я решил выбраться из «беличьего колеса» и перед тем, как возвращаться, отказался от должности в Ирландии[359]. Теперь, если только представится возможность, я вскорости вновь возьмусь за «Алую Книгу» и связанные с нею хроники.
221 Из письма к первому заместителю секретаря Оксфордского университета 24 ноября 1959
С уходом Толкина на пенсию Совет факультета английского языка прислал ему благодарность за «длительный и бесценный труд» и выразил «сожаление, что в будущем окажется лишен ваших мудрых советов и великодушной помощи в своих обсуждениях. В то же время Совет желает засвидетельствовать, сколь немалую славу ваши обширные, скрупулезные, яркие научные исследования снискали факультету и университету в целом».
Я глубоко признателен Совету факультета английского языка за в высшей степени великодушное обращение. Боюсь лишь, что в нем представлен портрет профессора, который далеко превосходит ныне удалившегося отдел. Однако ж, осознанные заслуги, вне всякого сомнения, и утешение, и поддержка, но тем не менее незаслуженные почести и комплименты заключают в себе особую прелесть. Один из результатов ухода на пенсию, совершенно неожиданный, состоит в том, что я даже соскучился по заседаниям Совета. Не по повестке дня, конечно же, но по обществу столь многих дорогих друзей.
222 Из письма к Рейнеру Анвину 9 декабря 1959
Анвин предложил Толкину подготовить к публикации его переводы «Сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря» и «Перла».
Я задержался с ответом на ваше письмо от 3 декабря главным образом потому, что вновь с головой ушел в работу, в которой вы заинтересованы. Боюсь, что вас скорее встревожит, нежели удивит (вам ли не знать авторских причуд — или по меньшей мере моих!), если я скажу, что идет она не в той последовательности. С помощью моего секретаря я стремительно продвигался с переделкой «Сильмариллиона» и т. д. Ваше письмо сработало примерно как если бы поводья натянули — очень вовремя, хотя и некстати. Ясно, что мне следует немедленно взяться за «Гавейна». До Рождества я с ним не управлюсь; но я недавно привел в порядок и внимательно изучил материал и не думаю, что перевод «Гавейна» и «Перла» как таковой нуждается в серьезной доработке. Я смогу предоставить вам текст обеих поэм вскоре после Рождества; набирать их можно по отдельности. Я по-прежнему не вполне уверен, что еще к ним добавить в качестве предисловия или примечаний. Думаю, совсем немного, потому что те, кто покупает переводы, скорее всего, будут принадлежать к одному из двух классов: те, кому нужен просто перевод, и те, у кого есть доступ к изданиям и прочим подробным исследованиям проблем, с поэмами связанных.
223 Из письма к Рейнеру Анвину 31 июля 1960
Честно говоря, я намертво застрял — увяз в бездонной трясине, так что любая поддержка всячески приветствуется. Кара настигает меня за грехи упущений, совершенные того ради, чтобы закончить «В. К.». И главный из них — «Ancrene Riwle». Подготовку к печати основного манускрипта мне следовало закончить много лет назаод! Я пытался спихнуть ее с рук хотя бы до выхода на пенсию и ценой грандиозных усилий выслал текст в сент. 1958 г. Но тут стряслось одно из тех несчастий, что неизменно сопутствуют проволочкам, и моя рукопись затерялась в неразберихе Забастовки Печатников. Так что корректура прибыла в начале июня сего года, когда я не покладая рук работал над составлением «Сильмариллиона» и давно выпустил из рук нити с[редне-] а[нглийского] труда. Я на время прервался, но теперь тружусь как окаянный: 10 тяжких часов per diem{В день (лат.)}, день за днем, пытаясь внести какой-никакой порядок в пачку путаных и жутко мудреных гранок и примечаний. А потом еще и предисловие пиши! (А там еще «Сэр Гавейн»). Пока не отошлю хотя бы корректуру текста, мне головы не поднять.
224 Из письма к Кристоферу Толкину 12 сентября 1960
Отзыв на книгу К. С. Льюиса.
Только что получил экземпляр последнего опуса К. С. Л.: «Изучение слов». Увы! Его тяжеловесная глупость закрепляется как стиль. С несказанным облегчением обнаружил, что я там не упомянут ни словом.
Я написал для него подробный анализ семантики и истории формы *BHŪ с отдельной ссылкой на φνσις. Все, что осталось, — это первые 9 строчек от PHUSIS (стр. 33–34) с типично льюисовской вставкой про «бороды и огурцы». Остальное на стр. 36 списано со счетов со словами «у нас нет ни крупицы свидетельств». В лучшем и худшем своем проявлении он остается «классическим» оксфордским доном — когда имеет дело со словами. На мой взгляд, лучше всего ему удалась последняя глава, и единственное действительно мудрое замечание содержится на последней странице: «Думаю, нужно нам всем твердо усвоить: как раз в тех самых случаях, когда нам больше всего хочется написать разгромную рецензию, на самом деле куда разумнее придержать язык». Ergo silebo{Потому я умолкаю (лат.)}.