– Мои дети сами себе хозяева и уже не такие маленькие. Вдобавок я не хочу лишний раз подставлять их под фотокамеры. Кстати, я помню, какой была реакция дочери, когда она пошла со мной на фильм «Чарли и шоколадная фабрика». У нее был всего один комментарий: «Пап, ты выглядел там очень странно». Хотя мне казалось, я был в ударе и здорово сыграл!
– Вы были идолом тинейджеров еще в конце 1980-х, после выхода сериала «Джамп стрит, 21». Та культура чем-то отличалась от культуры сегодняшних молодежных звезд?
– Сегодня люди становятся популярными непонятно отчего. Просто потому, что тусуются в Голливуде! В мое время надо было стать успешным музыкантом или актером, чтобы попасть на классные вечеринки, сегодня все наоборот – туда идет молодежь, чтобы встретить хорошего продюсера. Но их можно понять, потому что люди, как выяснилось, могут бесконечно смотреть на огонь, воду и в замочную скважину семейства Кардашьян.
– Некоторое время назад стало известно, что вы продаете поместье с виноградником на юге Франции, которым владели последние лет пятнадцать. Потом вдруг лот исчез. Что заставило вас передумать?
– Слишком много хороших воспоминаний связано с этим местом. Там я провел счастливые годы, в поместье росли мои дети. В какой-то момент я понял, что это не просто постройка, а часть жизни. Когда меня уже не будет на этой планете, я хочу, чтобы мои дети растили внуков в доме, у которого есть богатая семейная история.
– Ваша дочь, судя по всему, скоро сама будет в состоянии купить поместье, а то и два. Лили-Роуз начала сниматься для модных журналов и играть в кино. Вы благословили ее на работу в шоу-бизнесе?
– Для меня все это очень странно – видеть мою девочку взрослой, с макияжем и в модных одеждах. С другой стороны, у нее такая красивая мама – с ее генами подобная карьера была почти что неизбежна.
5. Я просто король бессонницы!
«Buro». Нелли Холмс.
Перевод Ирины Белоус
Джонни Депп явно относится к тем, кто в представлении не нуждается, так что от слов мы сразу переходим к делу и рассказываем, что думает актер о своем герое – бостонском бандите Джимми Балджере, голливудских интригах, отношениях с детьми и влиянии кино на жизнь.
Если в мини-фильме Dior Джонни Депп бежит от собственной популярности, готовый ради такого дела забраться даже в пустыню, то в криминальной драме «Черная месса», где он играет безжалостного и весьма кровожадного гангстера Джимми Уайти Балджера, скрываться имеет смысл его врагам. Балджер, способный довести до ужаса лишь несколькими фразами (не верите – посмотрите трейлер) и зловещей улыбкой, своего уж точно не упустит. Пару недель назад фильм показывали в Венеции, а на этой его уже можно увидеть в Москве – в рамках фестиваля американского кино «Amfest». Мы решили не расстраиваться из-за того, что до нас, в отличие от Венеции, актер не доехал, и встретились с Деппом в Торонто, чтобы поговорить о роли легендарного убийцы, потребовавшей от него немало перевоплощений, а также о детях, их успехах и сотрудничестве с домом Dior.
Мистер Депп…
Вы назвали меня мистером Деппом? Так называют моего отца. А я предпочитаю просто Джонни.
В своем новом фильме «Черная месса» вы сыграли безжалостного гангстера Джимми Уайти Балджера. Скажите, как вы спали после этой роли?
Если честно, я вообще плохо сплю. Да что там, я просто король бессонницы! Мне трудно сказать, в чем причины этой моей особенности (возможно, корнями все уходит в какие-то детские переживания), но факт остается фактом: сплю я действительно неважно. И работа над образом Джимми Балджера каким-то особенным образом на мою бессонницу не повлияла. Кстати, думаю, сам Джимми спит вполне себе спокойно, отбывая два пожизненных заключения в тюрьме. Я видел фотографии, на которых он, вальяжно устроившись в кресле со своими кошками, беззаботно кемарит буквально сразу после совершения зверских преступлений: удивительно, но, кажется, ему было все нипочем.
В фильме большое внимание уделяется отношениям Балджера с его матерью: с ней он любящий и заботливый сын, в то время как для остальных – безжалостный убийца. Расскажите про отношения со своей матерью, как она повлияла на формирование вашей личности?
Моя мама – очень интересный персонаж. Она родилась в деревянной хижине на востоке штата Кентукки, в такой, какие описывал в своих произведениях Марк Твен. Росла она в ужасной бедности. Сейчас трудно представить, что где-то в доме может не быть удобств, но в доме, где родилась моя мать, удобств не было, все было на улице – если вы понимаете, о чем я. В итоге она выросла довольно суровым и жестким человеком. Помню, как накануне моего первого дня в школе мама сказала: «Если кто-то тронет тебя хоть пальцем, возьми кирпич и уложи его на лопатки». Собственно, однажды я так сделал и обнаружил, что это действительно работает. С тех пор в сложных ситуациях я беру в руку кирпич (разумеется, метафорически выражаясь). Еще она учила меня никогда и ни при каких обстоятельствах не зариться на чужое и никогда не допускать несправедливости. Причем это касается несправедливости не только по отношению ко мне, но и к тем, кто мне дорог. Думаю, мама хорошо подготовила меня к жизни.
Давайте вернемся к фильму. На первый взгляд кажется, что это классическая гангстерская лента о плохих и хороших парнях. Но, если вдуматься, фильм более сложный: в нем затрагиваются темы дружбы и верности и поднимается вопрос о том, где та черта, которую нельзя переступать. Удалось ли вам каким-то образом пообщаться с Уайти Балджером, чтобы узнать его понимание центральных для картины понятий и его ответ на вопрос о границе между «можно» и «нельзя»?
Через адвоката Балджера я действительно попросил о встрече. Причем, честно скажу, мне не так были интересны особенности его восприятия мира, сколько его манера держаться, тембр его голоса, мимика, жесты – мне нужен был портрет. Я совершенно не собирался расспрашивать его о преступлениях или требовать объяснений, почему он делал то или это. Мне хотелось, так сказать, синхронизировать все визуально. Однако адвокат вернулся ко мне с вежливым отказом. Он пояснил, что Балджеру категорически не нравится книга, по которой мы снимали фильм. Особенно его раздражают авторы этой книги, они же репортеры, более 20 лет изводившие Джимми во время его «активной деятельности», назовем это так.
Скажу сейчас, возможно, странную вещь, но лично я думаю, что многие из преступлений, которые приписывают Балджеру, на самом деле он не совершал. Более того, я считаю, что правительство сделало все, чтобы оклеветать Балджера, назвав его своим осведомителем: иначе они просто не смогли бы его поймать. Нет, я не оправдываю того, что делал Джимми Балджер. Я лишь говорю, что, скорее всего, он сделал в разы меньше, чем многие думают, ведь до последнего ему многие помогали, и это не просто так.
Что привлекло вас в персонаже Джимми Балджера?
Меня привлекли многогранность его личности и сложность его мироустройства. Я считаю, что единственный способ сыграть такого героя – попытаться представить его самым обыкновенным человеком, которому не чужды никакие эмоции. Поэтому, помимо прочего, я нашел, что он очень чувствительный и даже сентиментальный, что он может быть заботливым и любящим. Он преклоняется перед своей матерью и очень дорожит своим братом, хотя с ним они оказались вроде как по разные стороны баррикад, но Джимми ставил братскую любовь превыше любых конфликтов и социальных аспектов. По большому счету, насилие стало его бизнесом. Да, звучит ужасно, но для него это была работа, возвращаясь с которой он умел быть другим человеком. Его ледяная сущность помогала ему быть успешным в его темных делах, однако для своих близких он оставался человеком, на которого всегда можно положиться.
«Черная месса» не первая ваша криминальная драма: в 1997 году на экраны вышел захватывающий «Донни Браско». Мне интересно, изменилось ли ваше понимание этого жанра за минувшие почти двадцать лет? И изменились ли вы как актер за время, прошедшее между двумя гангстерскими картинами с вашим участием?
Вот так завуалированно вы только что сказали, что я старый (смеется). Ничего страшного, я сам о себе говорю то же самое. Джо Пистоне, персонаж, которого я сыграл в «Донни Браско», стал для меня ролью, идеально вписавшейся тогда в мою жизнь. Для меня вообще важно, чтобы роль приходилась ко двору и ко времени: не в каждый период жизни актер готов примерить тот или иной образ и чувствовать себя в нем гармонично.
Должен сказать, что Джо Пистоне, он же Донни Браско, сначала категорически мне не понравился. Когда я читал книгу, написанную им и ставшую основой сценария, я долго не мог оправдать его в своих глазах. Ведь человек действительно пустил глубоко в душу всех этих гангстеров, но в итоге предал их, как последняя крыса. Потом я начал более въедливо изучать жизнь агентов ФБР под прикрытием, их непростые истории, их психологические драмы, и для меня персонаж начал прорисовываться и оттого становиться более понятным и близким. Я также изучал по мере возможности мир мафиози. И, знаете, в конечном счете подсознательно я пришел к выводу, что не так уж и различны эти два мира – мафии и служителей закона. Они часто используют одни и те же средства, просто цели у них формально разные, вот и все. Возвращаясь к мысли о том, что в разные периоды актер готов сыграть различных персонажей, скажу, что тогда, почти 20 лет назад, я однозначно не был бы готов сыграть такого, как Джимми Балджер. Но сегодня этот герой ко времени: я был абсолютно готов, и, надеюсь, у меня получилось неплохо.
Сколько времени занял съемочный процесс?
Что-то около пяти месяцев.
Влияют ли на вас сыгранные персонажи? Например, чувствуете ли вы себя до сих пор в какой-то степени Джимми Балджером?
В работе над любым героем есть очень важный момент – момент выхода из роли. Будь то Джек Воробей, Эдвард Руки-ножницы, граф Рочестер или Джимми Балджер, из роли нужно обязательно выйти по окончании съемочного процесса, как бы персонаж тебе ни нравился. Я знаю таких актеров, которые, сыграв, скажем, короля Генриха VIII, даже чипсы в магазине потом покупают с королевской