– Любого родителя делают счастливым его дети. Ваша дочь Лили-Роуз начала карьеру модели…
– Ох, не бередите рану. Рано ей еще, в неполных шестнадцать лет! Ей бы окрепнуть немножко… Я ей говорил, но кто теперь родителей слушается? Впрочем, мы тоже не слушались, и ничего, выжили…
– Российские зрители не очень хорошо ориентируются в гангстерской истории США – представьте своего героя в новой картине «Черная месса».
– В 2011 году ФБР радостно отрапортовало о поимке знаменитого бостонского гангстера Джимми Уайти Балджера, который прятался от правосудия тридцать лет. При этом не то чтобы скрывался, но и не очень активно подчеркивался тот факт, что Балджер, могущественный босс ирландской мафии, был не только братом сенатора штата Массачусетс, но и активным информатором того же ФБР. Правда, закладывал он не своих, а конкурентов из итальянской мафии, чье уничтожение ФБР гордо ставило себе в заслугу. Вот почему Уайти так долго прятался. Поймали его довольно случайно, в Калифорнии, когда он уже разменял девятый десяток.
– У вас реноме непревзойденного исполнителя вымышленных героев…
– Вымышленных? Вы хотите сказать, что Вилли Вонка, Безумного Шляпника и Джека Воробья не существует? Боже, как я заблуждался!
– Вы уже взрослый, пора узнать правду. А если серьезно: каково после такого количества придуманных героев играть реального человека?
– Нужно было держать себя в рамках. Я же люблю подурачиться на площадке! Что бы я был за актер, если бы не любил дурачиться? Тогда уж лучше в бухгалтеры идти! И вот эти роли, не говорю уже о тех, кого я перечислил, но и вполне земные – вроде Чарли Мордехая в одноименной картине или Уилла Кастера в «Превосходстве» – давали мне возможность быть эксцентричным, позволять себе некоторые вольности относительно сценария. А когда играешь реальную личность, то обязан следовать его характеру. Как вы, возможно, слышали, съемочную площадку «Крестного отца» посетила верхушка итальянской мафии, чтобы проследить, не снимает ли Коппола какой-нибудь порочащий их памфлет. К нам мафиози-ирландцы не приходили, но опасения, что они могут прийти, где-то здесь (стучит по голове) присутствовали.
– Вы встречались с Балджером?
– Хотел встретиться. Мы связались с его адвокатом, но Уайти, будучи уже в тюрьме, категорически отказал мне в аудиенции. Что, в общем, понятно: книга, на основе которой был написан сценарий, рисует его отнюдь не ангелом.
– Думаете, он ожидал, что ему почетную грамоту за его подвиги выпишут?
– Так ведь тут не все так просто. Что такое мафия: ирландская, итальянская или любая другая? Это прежде всего тесный круг: друзей юности, соседей, родственников. Они по выходным обедают вместе, они по вечерам в баре сидят, они друг у друга детей крестят. Ну это как любая компания. Только одна компания собирается, чтобы в бридж играть, а другая – чтобы убивать, отнимать деньги и распределять между своими. Поэтому свои – квартал, район, дом – считают главаря благородным кормильцем, родным и милым Джимми. Хотя, конечно, он бандит и убийца. Но сам себя он таким не считает.
– Как же вы решили сыграть такого неоднозначного персонажа?
– Для меня это было не очень трудно – я из очень простой семьи, и нравы у нас были соответствующие. Когда мне было лет восемь, мы перебрались из Кентукки во Флориду, и я появился в новой школе в простенькой одежонке, с жутким акцентом и тут же стал объектом школьных хулиганов: могли меня и иголкой уколоть, и за шиворот водички плеснуть, и подошвы у кроссовок клеем смазать… В общем, когда я пожаловался маме на это, она посоветовала мне в следующий раз взять близлежащий кирпич и без разговоров дать обидчику по голове.
– Дали?
– А срок давности уже вышел? (Смеется) Нет, лучше не буду признаваться, просто скажу, что с какого-то момента ко мне приставать перестали. И я вот это чувство кирпича в руке сохранил, оно помогло мне разобраться в психологии Балджера и придать ему какие-то человеческие черты. А остальное, конечно, заслуга режиссера и гримеров: постановщик фильма Скотт Купер рассказывал мне, как Уайти должен был вести себя в конкретной ситуации, а гримеры в течение ежедневных полутора часов превращали мое лицо в лицо Балджера. Кстати, его адвокат и еще пара свидетелей были потрясены моим сходством с ним, и не только физическим.
– Недавно вы сказали, что Скотт Купер возродил вашу карьеру. Странно было такое услышать от одного из самых знаменитых актеров Америки…
– Я такое сказал? И чего это мне взбрендилось… А-а-а! Вспомнил! Это я сказал потому, что после довольно долгого перерыва очень хотелось сыграть что-то другое, что-то приземленное, а то ведь все парю под небесами или с грибами разговариваю. Я постоянно боюсь увязнуть в штампах, потому что тогда мгновенно закончусь как актер.
– Ваши партнеры по фильму отзывались о вас в превосходных тонах…
– Спасибо им, конечно. Но без моих коллег я бы не справился, все они добавили свои краски. Это и Джоэл Эдгертон, филигранно сыгравший ближайшего дружка Уайти, и Бенедикт Кэмбербэтч, изобразивший брата Уайти, сенатора штата Массачусетс. А еще хочу выделить молодую, но очень одаренную актрису Дакоту Джонсон – она сыграла мать единственного сына Балджера.
– Хотели бы вы как-нибудь посмотреть «Черную мессу» с Балджером?
– Да, только было бы неплохо, чтобы его перед просмотром хорошенько обыскали, а потом, уже во время сеанса, между нами сидел полицейский. Моим детям пока еще нужен отец.
7. Не знаю, почему меня считают классным
«Grazia». 06.03.2018
В феврале 2018 Dior представил новую парфюмерную воду для мужчин «Sauvage Eau de Parfum». Лицом рекламной кампании стал Джонни Депп: актер не только снялся для постеров и ролика в образе одинокого странника, но и рассказал, почему именно эта кампания поможет его поклонникам увидеть его настоящего.
Кампания «Sauvage» имела международный успех. Как вы себя чувствовали из-за этого?
У меня от работы с Dior остались только позитивные впечатления, и об этом хочется говорить только хорошие вещи. Немного необычно ехать по улице и видеть большие плакаты со своими фото. Даже странно. Но я рад, что я принял в этом участие, так как никогда раньше не делал ничего подобного.
Как вам кажется, образ, который Dior и Жан-Батист Мондино создали для «Sauvage», подходит вашему «я»?
Я думаю, когда Жан-Батист смотрит на тебя, он тебя анализирует, снимает твои «слои» один за другим, пока не найдет что-то, что покажется ему интересным, вдохновляющим. И тогда он действительно создает образ, который отражает твою сущность. Вы можете заметить это по волкам… Волк – это одинокое животное, не так ли? И определенно есть часть меня, которая хочет быть одиночкой. Вы никогда не встретите меня в центре толпы.
То есть, вы одиночка?
Я люблю отступить назад и спрятаться в тени. Предпочитаю «темную сторону». И это Жан-Батист разглядел во мне. Я очень скромный человек. И это интересно, потому что когда я играю какого-то персонажа, я не ставлю себе ограничений. Могу изобразить что угодно перед камерой. И это иногда странно – осознавать, что в роли своего персонажа ты чувствуешь себя в разы комфортнее, чем в реальной жизни. Если за ужином мне приходится встать и сказать тост, я переживаю, однако, когда я играю, передо мной открывается весь мир.
Жан-Батист захватил ту часть меня, которая не любит быть узнаваемой и не любит все это странные слова. Ну вы знаете: «слава» или «знаменитость», или еще какой-то бред, который я не могу отожествлять с собой.
Кто такой по-вашему «настоящий мужчина». Как бы вы его описали?
Мужчина – это человек слова. Это определение честного и верного человека, который борется против любой несправедливости. Вне зависимости от того, идет ли речь о будничных неурядицах или о чем-то помасштабнее. Он борется с этим без всякого страха. Человек, который остается самим собой несмотря ни на что. Он стоит на своем и заслуживает доверия.
Кто из голливудских икон вас вдохновляет? Есть такие люди?
Люди, которые вдохновляли меня в детстве и, в конечном счете, повлияли на мой выбор профессии, все были яркими личностями. По-настоящему уникальными комиками, артистами, актерами и певцами. Я действительно был вдохновлен некоторыми из них, например, Чарли Калласом или Доном Риклсом, Фостером Бруксом, который отлично показывал «пьяные» представления, Дином Мартином, Марлоном Брандо, Юлом Бринером. Они были уверены в том, что делают, и были действительно неповторимы, и для меня это значит много. Они не пытались притвориться кем-то другим.
В наше время все хотят стать знаменитыми, чтобы быть знаменитыми. А за какие заслуги они станут знаменитыми, их не волнует. Мне это никогда не было близко.
Кстати, о ярлыках. Вас часто описывают, как «классного». Это что-то значит для вас? Вы думаете, что вы – классный, крутой?
«Классный» – это очень объемное определение. Мне всегда казалось, что быть классным – это значит быть человеком, который просто-напросто остается собой. Когда нет никакой хитрости – тогда людей можно назвать «классными». Пэтти Смит классный, Игги Поп классный и настоящий, Джим Моррисон был классным и настоящим.
Я имею в виду, например, людей, занимающихся благотворительностью и помогающих детям с ВИЧ. И это очень круто, делать эту работу. Я недавно познакомился с волонтером из такого фонда – был так впечатлен, что обнял его.
Я сделал немало для «Make-A-Wish Foundation» (Международный благотворительный фонд, помогающий исполнять желания смертельно больным детям, – Прим. ред.). И я встречался с детьми, которые справляются с совершенно недетскими страданиями и переживаниями. В их глазах нет страха, только смелость и отвага. И вот это, по-настоящему, круто. Так что, кто-то описывает меня, как «классного»? Понятия не имею, чем я это заслужил. Может быть, тем, что я редко высовываюсь.