– Фридрих, всех галлиполийцев из нашей армии сведёшь в один корпус.
– Но у нас в армии их нет.
– Это ты так думаешь! А если поискать, то при желании кого хочешь можно найти, хоть бывших подданных абиссинского негуса. Стоит только сильно захотеть.
Граф быстро сообразил:
– Точно, соберу всех черноволосых и носатых, выдам каждому имперские дворянские грамоты…
– Документы необязательно. Они в Груманте необходимы, а в империи благородному человеку принято верить на слово.
– Да? Не знал… Тогда назначу наследников последнего герцога Галлиполиды. Как думаешь, штук пять хватит?
– Должно хватить.
– А как звали последнего?
– Их там трое было, и все они погибли в устроенной ими самими войне за герцогскую корону.
– Придётся больше наследников назначать. А меня добровольцем отпустишь?
– Нет.
– Плохо, – вздохнул граф. – Хотел пушки с собой взять, а кому другому ты их не доверишь.
– С ума сошёл? – удивился король. – Никто не должен заподозрить наше участие в восстании, а ты собираешься использовать оружие, однозначно указывающее на Грумант.
– Я просто предположил…
– Забудем об этом. Тем более сейчас в империи находится виконт Оклендхайм с супругой, а их совместное разрушительное действие превосходит любые пушки в любых количествах. Мы постараемся сделать так, чтобы императору пришла в голову мысль отправить на подавление восстания студентов тамошнего Университета. У тебя есть агенты влияния в непосредственной близости от Его Императорского Величества?
– Обидеть хочешь? – усмехнулся граф Форбарра. – У меня всё есть!
Всю следующую неделю племянник Его Величества посвятил подготовке добровольческого корпуса и неоднократно успел проклясть тот день, когда дядя взгромоздился на трон Груманта. Раньше именно герцог Ланца занимался всеми вопросами, а жизнь командующего пограничной стражей протекала весело и беспечно, особенно если сравнить её с нынешней. Тогда времени хватало на попойки с сослуживцами, на охоту, на охмурение прекрасных дам… даже на личное участие в вылазках против ближайших к границе эльфийских кочевий. Сейчас же выспаться некогда.
Одно радует – выбил из короля почётное право возглавить добровольцев. Можно сказать, с кровью вырвал. И можно будет в боях и походах отдохнуть от утомительных тайных интриг, обязательных для должности главы разведки и контрразведки. Насколько легче и приятнее идти в атаку на острие рыцарского клина! Там хоть есть шанс умереть красиво и почётно, а не от брезгливости при допросе с пристрастием очередного имперского шпиона.
Как будто им, сволочам, королевство мёдом намазано! Как мухи слетаются! Прихлопнешь десяток в одном месте, и тут же в другом новая стайка жужжит. Крутятся, вынюхивают, дохнут в пыточных подвалах, а всё равно лезут. То пытаются выведать секрет алхимического состава для королевских пушек, то хотят сами огнедышащие жерла украсть, то Его Величеству яду в вино нальют. Вот уж неугомонные!
А недавно капитана гвардейцев подкупили. Всего за восемьсот марок, хотя тот имел прямое распоряжение продаваться не меньше чем за полторы тысячи. Продешевил, мерзавец, тем самым бросив тень на репутацию всей гвардии. Где это видано, чтобы офицер, тем более начальник королевской охраны, шёл по цене трёх десятков трансильванских бояр? Из жалованья будет недостачу выплачивать, растяпа…
Стоило вспомнить про трансильванцев, как перед графом появился человек с характерным для уроженцев тех мест лицом – глуповатая рожа прирождённого простофили искусно маскировала хитрую и жадную натуру, склонную к обжорству, пьянству и праздному времяпрепровождению.
– Кто таков? – недовольный задержкой граф положил руку на рукоять меча. – Зачем под ноги лезешь?
– Так я же Стефан, ваше сиятельство!
– И почему я должен тебя знать?
– Меня все знают, ваше сиятельство. Будучи верным слугой и оруженосцем благородного норвайского рикса Вована Безумного из рода Синяя Борода, мне приходилось встречаться…
– Ага, вспомнил, – кивнул граф. – На пиру по случаю свадьбы виконта Оклендхайма ты срезал серебряные пуговицы с камзола трансильванского посла.
– Кто старое помянет, ваше сиятельство, тому глаз вон! Пьяный посол всё равно ничего не видел, а мне эта пуговица, все пятнадцать пуговиц, служит напоминанием о давным-давно покинутой родине.
– А сапоги абиссинского негуса чему служат?
– Не брал, ваше сиятельство! – твёрдо заявил Стефан, но тут же поправился: – То есть не отдам, так как обозначенный негус сам их выкинул, перед тем изволив высочайше облевать правый сапог. Забыл спьяну, черномазая образина, и потом честных людей необоснованно обвиняет в краже.
– Ладно, разобрались. Так чего припёрся?
– У меня сразу три важных вопроса, ваше сиятельство. Или даже четыре.
– Вот как? Ну что же, вываливай свои вопросы.
– В порядке значимости?
– Да мне без разницы.
Стефан тут же жалобно шмыгнул носом и сообщил:
– Имею настоятельную потребность воссоединиться со своим господином, благородным норвайским риксом, для чего прошу вас взять меня добровольцем в направляемый в империю корпус.
– Это же государственная тайна!
– Да, ваше сиятельство, так оно и есть. В каждом кабаке о ней говорят, но предупреждают о строжайшем соблюдении секретности, стало быть, чтоб при посторонних языками не болтали. А Братство Маммоны даже награду назначило за наиболее секретную и подробную версию. Но имперский посол даёт в два раза больше.
– Мать их… – сквозь зубы выругался граф. – Ладно, давай второй вопрос.
– Так это он и был, ваше сиятельство. Только не вопрос, а сообщение о подозрительной дружбе святых банкиров и посольства империи.
Граф использовал ещё несколько крепких выражений для описания морального облика представителей Братства Маммоны, упомянув их экзотическое происхождение от совокуплявшихся самыми затейливыми способами редких животных. Благочестивые ростовщики были давней головной болью Груманта, с которой не мог справиться даже Его Величество в бытность свою всесильным герцогом Ланца, советником покойного короля и фактическим правителем королевства.
Они набрали силу во времена прошлого царствования, охотно ссужая деньги под мизерные проценты на развлечения двора. Огромные суммы проходили мимо протестующего против безумных трат герцога, а взамен святые отцы получали привилегии и послабления, отменить которые могли разве что сами Небесные Боги. Да, самые жадные и беспринципные представители Ордена Маммоны часто умирали от несварения желудка, от укусов безвредных комнатных собачек, от не вовремя закрытых каминных вьюшек, ломали шеи в падении со спокойных и меланхоличных осликов… Но остальные давили количеством, постепенно прибирая к рукам почти все финансы государства.
А тут, видимо, обиделись на недавний разгром своего столичного банка и решили поискать защиты у могущественной империи в лице её посла. Что же, большие деньги и предательство часто идут рука об руку.
– Дружба, говоришь?
– Так точно, ваше сиятельство. Некто брат Гругус, бывший настоятель банка Ордена Маммоны в городе Окленде, под видом имперского негоцианта каждый день приходит в посольство с докладом, получая плату необработанными изумрудами.
– Откуда знаешь?
Стефан тяжело вздохнул, вытащил из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и признался:
– Будучи в стеснённых обстоятельствах, я позволил себе… э-э-э… Но как честный человек…
– Не смеши и не рассказывай сказки, – перебил граф. – Срезал кошель, а потом увидел, что хапнул не по чину, и испугался. Так?
– Почти так, ваше сиятельство. Только не испугался, а поостерёгся. Я же знаю, что ювелиры и торговцы драгоценностями обязаны давать отчёт о происхождении товара.
– А скупщики краденого?
– Разве гномы их не всех подчистую вырезали? – на лице Стефана появилось ясно видимое огорчение. – Но всё равно, как честный человек…
– Эту старую шутку я уже слышал. Вот что, Стефан, в Галлиполиду ты не поедешь, но занятие по твоим способностям мы найдём. Завтра с утра придёшь в королевский дворец и найдёшь меня – есть кое-какие мысли.
– И постоянное жалованье будет?
– Ты куда деньги деваешь? Если я правильно помню, то рикс Вован заплатил тебе за год вперёд.
– Да много ли тех денег… Северные варвары на всём экономят, даже на мне! Вот давеча припёрлось их штук десять, а за ценную информацию даже дырявого эскудейро не дали.
– Постой, откуда в Лютеции десять норвайцев?
– Так короля своего ищут, ваше сиятельство.
– Какого ещё короля?
– Да ведь, по-ихнему, рикс как раз короля и обозначает.
– Рикс Вован…
– Ага, варварское величество и есть.
Глава 10
С недавних пор Лунгдум стал похож на поле боя, и любой приличный человек рисковал жизнью, появившись на его улицах. Впрочем, неприличные люди тоже рисковали. Здесь кипели нешуточные страсти, то и дело переходящие в вооружённые столкновения, а случайной стреле или дротику наплевать, что ты не принадлежишь ни к одной из противоборствующих сторон и спешишь по важной государственной надобности. Но это шальная стрела, а вот вечером в мерцающем свете факелов могут и мечом приласкать, особенно если одежда приличная, да на поясе толстый кошель висит.
А началось всё с малости, с обыкновенного убийства. Сколько таких убийств в столице случается? И не сосчитать! Но когда в Университете один декан зарезал другого, благородное общество возмутилось. Родственники погибшего фон Зальца обратились за правосудием к Его Императорскому Величеству, получили отказ в выдаче преступника и устроили собственную войну, оправдываясь древним правом на кровную месть. Естественно, члены семейства ди Эспиноза и Фелицитат возмутились такой постановкой вопроса и, не желая умирать просто так, ответили ударом на удар со всей широтой благородной души.
У каждого рода в столице обнаружилось достаточное количество сторонников, так что мелкие стычки быстро переросли в полномасштабные боевые действия. Остановить кровопролитие не смогло даже прямое вмешательство императора – посланный на разделение противоборствующих сторон гвардейский полк был разбит совместными усилиями временно объединившихся фон Зальца и ди Эспиноза и Фелицитат. Как говорят грубые провинциалы из Груманта – двое в драку, а третий в… ну да, угадали, именно туда.