– Не буду спорить. Я вообще не люблю спорить. Ни с кем и никогда.
– Но вы не будете возражать, если я немедленно сообщу о случившемся герцогу Ланца? Со всеми подробностями, разумеется.
– Сообщайте, мне-то что.
– А сэр Джонни не будет против?
– Мы ему не скажем. Пусть станет сюрпризом.
– Для кого? – уточнила рыжая, наблюдавшая за полем боя в бинокль.
– А нам какая разница? Тем более правильно проведённая рекламная кампания должна стать сюрпризом для всех!
Глава 24
Прошло уже три недели со дня последнего уличного боя в Лютеции, и столица стала потихонечку оживать. Перестали дымиться развалины, погибших достали из-под завалов и похоронили, отплакали выжившие, смирившиеся с потерей близких… Город приобретал привычные черты. Разве что нельзя теперь встретить на улицах ни гнома, ни эльфа. Последние тоже попали под горячую руку, и там уж никто не разбирал степень благонадёжности и долю человеческой крови. Жаждущие возмездия горожане уничтожили не только полукровок, но и любого состоящего в родстве с проклятыми Небесными Богами расами, не отделяя правых от виноватых. Накопилось и наболело. А протом прорвалось.
Народ пришлось утихомиривать силой лично его светлости герцогу Джеронимо Ланца. Правда, хватило всего лишь трёх орудий, сделавших по два выстрела картечью в самую гущу беснующейся и охваченной жаждой мести толпы. Такие пожары можно и нужно гасить кровью, чтобы все не закончилось ещё страшнее. Ведь что такое два-три десятка смертей по сравнению с жертвами бессмысленной и беспощадной резни? Там счёт пойдёт на тысячи. Пошёл бы на тысячи, если бы не своевременно принятые меры.
– К вам посол империи, ваша светлость! – Заглянувший в дверь гвардеец отвлёк герцога от размышлений и воспоминаний. – Прикажете гнать в шею?
– А что ему нужно?
– А он с претензиями припёрся, представляешь? – Протиснувшийся мимо латника граф Форбарра чувствовал себя в кабинете временного верховного правителя Груманта без малейшего стеснения и сразу ухватил со стола кувшин с вином. – Да ты и сам всё услышишь, дядя!
– Вот как? – Сэр Джеронимо проследил за двигающимся кадыком племянника, хлещущего благородный напиток прямо из кувшина, как простую воду, и уточнил: – Я его звал?
– Нет. А что, разве нужно было вызвать?
– Не знаю. – Граф поставил кувшин на стол, вытер рот рукавом камзола и пожал плечами. – Если хочешь, я могу спустить его с лестницы.
– Нет в тебе дипломатического такта, Фридрих, – покачал головой герцог. – Может быть, посол прибыл объясниться, почему же подданные империи во время гномьего бунта гибли лишь по несчастливой случайности, а в большинстве своём недомерки обходили их дома стороной?
– А ты не знаешь, дядя? – удивился граф.
– Знаю, но желал бы услышать их версию.
– Так зачем же самому? Палач всё подробно расспросит.
– Тебе нужен международный скандал? – Сэр Джеронимо укоризненно улыбался, но по его виду было заметно, что вариант с палачом тоже не исключался.
– Это с какой стати скандал? Пропал человек с концами при беспорядках и пропал. Мы-то здесь при чём? Даже если имперцы успели отправить доклад с голубем… отопрёмся в случае чего. Доказательств не будет.
– Нет, не пойдёт, – решил герцог Ланца и кивнул гвардейцу. – Зови этого траханого посла.
Тот в изумлении округлил глаза:
– Так он, ваша светлость, приверженец новомодной имперской секты?
– Проверять, я думаю, не стоит. Просто позови сюда.
Граф Форбарра посмотрел на закрывающуюся за стражником дверь и на всякий случай уточнил:
– Если что, я не хуже палача смогу допрос провести. Сейчас только пошлю за жаровней и инструментами.
Сэр Роланд Брюгге, двенадцатый граф Берентхилл, явился к временному правителю Груманта не по своей воле. В империи своеволие вообще не поощрялось, а уж посол о чём-то подобном даже помыслить не смел. Исключительно следование инструкциям и указаниям его императорского величества – вот высшая добродетель дипломата. В данное время он являлся лицом державы, и никакие личные чувства не должны мешать выполнить свой долг. Чего бы это ни стоило!
А на самом деле поход в резиденцию герцога Ланца требовал немалого мужества. Сэр Джеронимо слыл человеком жёстким и решительным и часто применял силу для получения нужной информации. Сам так и говорил: «Знание – сила!» Тем более сэр Роланд чувствовал за собой вину… но надеялся на мастерство имперских магов, открывших недавно способ безболезненной смерти, наступающей при попытке развязать язык насильственным способом. Стоит только заговорить на определённые темы, и растворённый в крови яд избавит несчастного от мучений.
– А вдруг герцог ничего не подозревает?
Видимо, вопрос был произнесён вслух, так как появившийся в приёмной стражник сверкнул глазами. Впрочем, лицо гвардейца тут же приобрело невозмутимый вид, немного подпорченный тщательно скрываемым торжеством во взгляде.
– Его светлость милостиво соизволили дать вам аудиенцию, граф!
Брюгге подобрался, изо всех сил постарался отогнать видение разверзшейся под ногами пропасти и сделал первый шаг навстречу неизвестности. Остаётся только надеяться, что в случае неблагоприятного исхода сегодняшней встречи его императорское величество не оставит без милостей бедную семью своего несчастного посла.
В кабинете герцога царил мягкий полумрак, и первое, что притягивало взгляд, было сияние углей в железной жаровне, установленной на высоком треножнике прямо посреди помещения. От неожиданной картины имперский посол сделал шаг назад, но упёрся спиной в закрытую дверь.
– Вы что, передумали, граф? – Насмешливый голос сэра Джеронимо больно ударял по ушам и вызывал бешеное сердцебиение. – Это неприлично – напроситься в гости, а потом свинтить, даже не поздоровавшись. Признайтесь, сэр Роланд, вы тайный гном? Только они пренебрегают правилами хорошего тона.
Из кресла в углу послышались хрюкающие звуки сдерживаемого смеха, и скосивший глаза посол к ужасу своему опознал в смеющемся человеке графа Форбарра. В свете недавних событий именно племянник всесильного герцога внушал наибольший страх – ходившие слухи упорно указывали на то, что сэр Фридрих собственноручно зарезал не менее полусотни гномов. А ещё говорили, что у каждого убитого коротышки он вырывал печень и поедал её, едва-едва прожарив в огне полыхающих пожаров. Жители Лютеции рассказывали об этом шёпотом, но почему-то в их голосах слышались горячее одобрение и странная гордость.
Мысль о горячем заставила посла империи опять бросить взгляд на жаровню, и сэр Роланд вздрогнул – там, среди рдеющих углей, лежали разнообразные инструменты самого пренеприятнейшего вида. Небесные Боги, его-то за что? И даже если искусство магов не позволит выдать государственные секреты… жить-то всё равно хочется!
Но приказ императора и чувство долга всё же одержали победу над секундной слабостью, и сэр Роланд, стараясь не встречаться с герцогом взглядом, громко произнёс:
– По поручению его императорского величества я заявляю о недопустимости нарушения прав и свобод гномов в Груманте, выражаю решительный протест против необоснованных убийств расовых меньшинств в Лютеции и предостерегаю от агрессивных действий по отношению к Подгорному Королевству.
Ответом стало молчание. Неприятная тишина, готовая в любой момент смениться раскатами грома чудовищной силы. Но граф Берентхилл, оказывается, ещё не закончил:
– Также от имени его императорского величества я требую выдачи военных преступников Людвига Оклендхайма и Сьёрга фон Тетюша, проявивших особую жестокость в преследовании мирных подданных Подгорного Королевства.
Сэр Джеронимо всё так же не произнёс ни слова, так что первым высказался граф Форбарра:
– Вы отдаёте себе отчёт, господин посол, что ваши слова можно трактовать как объявление войны?
По спине посла пробежал неприятный холодок – с грумантских дикарей, не знающих такого понятия, как «цивилизованное государство», вполне станется снести голову неприкосновенной дипломатической особе.
– И что же натворили граф Людвиг и риттер Сьёрг? – Сэр Джеронимо говорил на удивление мягким и ровным голосом. – Почему вдруг военными преступниками объявлены именно они, а не командование осадившего замок Оклендхайм гномьего хирда?
Посол вздрогнул, как перед прыжком в холодную воду, и зачастил, торопясь успеть высказать претензии:
– Во-первых, это они устроили провокацию, без предупреждения напав на безобидных фуражиров, занимавшихся заготовкой провианта для совершающего мирный марш хирда…
– То есть повесили мародёров, грабивших деревню и застигнутых на месте преступления? – уточнил сэр Джеронимо.
– Я бы не стал формулировать столь грубо, ваша светлость.
– Вот и не формулируйте, – жестко отрезал герцог. – Дальше!
– Потом они, явно пользуясь благоволением нечистого, нанесли подлый удар неизвестным оружием по гномам, подошедшим к стенам замка в поисках справедливости.
Сэр Джеронимо, получивший от старого графа подробнейший отчёт о случившемся, усмехнулся:
– Вот как? С каких это пор «гномий огонь» стал неизвестным оружием?
О том, что коротышек заманили на поле с вкопанными в землю бочками этого страшного зелья, герцог распространяться не стал. Как и удивляться количеству потраченного на уничтожение хирда «гномьего огня» – кое-где в графстве имелись открытые выходы нефти на поверхность, и начерпать земляного масла из ям не представляло особого труда. Только вот кто надоумил Оклендхайма-старшего использовать популярное лекарство от ломоты в суставах в качестве одного из ингредиентов местного напалма?
Посол принял позу оскорблённой невинности:
– Империя никогда не применяла «гномий огонь» в войнах!
Хороший ответ. Почти честный.
– Ладно, хрен с ним, с этим огнём, – махнул рукой герцог. – Но что у нас там с войной?
– С какой войной, сэр?
– Ну как же?! Ваши наглые заявления вполне можно рассматривать как ультиматум или провокацию. А может быть, это и то, и другое одновременно?