> будущего… чуткую душу бросает в дрожь.
В.: Вообще-то, как я помню, целью коммунизма, по Марксу, является «свободное время». «Единственное богатство» – время, предназначенное «для свободной игры физических и умственных сил»…
О.: Смысл работы… «обеспечить нас досугом»?.. Досугом для чего?.. Чтобы меньше трудиться, меньше думать, меньше страдать, повышать гигиеничность, эффективность, организованность, – и давать еще больше гигиены, порядка, машин… до рая… вконец отупевших людишек. Разумеется, будущими отупевшими людишками мечтатели себя не видят… видятся они себе Людьми-Богами. Только с чего бы это?.. Гражданин Утопии, нам говорят, после работы, где он ежедневно два часа щелкает кнопкой на заводе томатных консервов, дома будет услаждать себя… выпиливанием узорных дощечек, росписью глиняных горшочков или ручным ткачеством… <Но> никто не ходит за водой с ведром, если вода течет из крана… Весь грезящийся прогресс сводится к неистовой борьбе за достижение цели, до которой не дай боже когда-нибудь добраться. Нечасто… встречаешь людей, уловивших, что нечто под названием «прогресс» влечет за собой нечто под названием «вырождение»… Человек – не брюхо на ножках, как представляется вульгарным гедонистам; ему также даны мозги, глаза, руки. Оставляя руки без работы, отключаешь огромную часть сознания… Предельно оснастите мир машинами – и они полностью избавят вас от любых действий; иначе говоря, от самой жизни… Так что нелепость утопического спасения души возней с лобзиком очевидна. Там, где всё смогут выполнять машины, они и будут всё выполнять… И очень скверно, что сегодня в общественном мнении «социализм» неразрывно связан с «прогрессом»…
В.: Да ведь и «прогресс» бывает негативным – изобретают ведь и крылатые ракеты?..
О.: Отправьте пацифиста трудиться на пушечном заводе – через два месяца он вам представит улучшенный снаряд… На словах мы согласны: машина для человека, а не человек для машины. На практике… процесс машинизации сам стал машиной, сверкающим огромным лимузином, мчащим нас невесть куда. По-видимому, к пуховым перинам светлых утопий и закупоренным в склянке мозгам… И, к сожалению, из-за вбитой в головы связки «социализм – прогресс – техника – Россия – трактор – гигиена – техника – прогресс» людям, которых машинная среда угнетает, обычно противен и социализм.
В.: Как раз про таких вы и пишете, что они чуть ли не лакомый «резерв» для фашизма. Они – будущие батальоны его?..
О.: Надо успеть убедить человека… Социалистам непозволительно и дальше впустую тратить время на свои догматичные проповеди. Их задача – быстро, безотлагательно ширить ряды приверженцев социализма, а не плодить фашистов… Со слегка снисходительным умилением мы отправляемся приветствовать пролетарских братьев, и нате-ка! Пролетарские братья не просят наших приветствий – просят они, чтобы мы удавились. Подойдя в своих размышлениях к этому пункту, дрогнувший интеллектуал кидается прочь и, если резво припустит, способен добежать до фашизма…
В.: Интеллектуал – к фашизму?..
О.: Коль дело дойдет до крайностей, то интеллигенция в подавляющем большинстве перейдет к фашизму…
В.: Ну и ну!.. Не думаю, что ваши слова понравятся ныне и западным, и восточным интеллигентам. Уэллс, кажется, впервые написал, что либерализм бывает «фашистским». Хотя интеллектуалов и фашистов всё чаще стали сближать и в наши дни…
О.: Рядовой фашист зачастую представляет собой благонамеренного обывателя, встревоженного, например, ужасным положением безработных… А единственное, за что нам надо бороться, – свобода и справедливость, ведущий принцип социализма… Хотя «ведущий» как-то перестало соответствовать.
В.: Вы имеете в виду «идеал социализма», который в том же Советском Союзе почти сразу после 1917 года стал извращаться?
О.: Идеал почти полностью забыт. Погребен, как бриллиант под грудами навоза, под горой догматизма, доктринерства, партийных склок… Задача социалиста – вновь извлечь алмаз на свет… Увы, мы же пока достигли той точки, когда само слово «социализм» вызывает представление, с одной стороны, о самолетах, тракторах, заводах из бетона и стекла, а с другой – о толпе странных фигур, среди которых козлобородые вегетарианцы, большевистские комиссары из породы гибридов гангстера с граммофоном, возвышенные леди в сандалетах, лохматые марксисты с их жвачкой многомудрых терминов, фанатики ограничения рождаемости и подлипалы парламентских лейбористов. Социализм – по крайней мере, на нашем острове – не пахнет более бунтарством и свержением тиранов; пахнет он нелепым чудачеством, культом машин и тупым преклонением перед Россией… Социализм – ниспровержение тирании всюду… Установите этот твердый ориентир – и у вас не возникнет… сомнений…
В.: Но ведь вас, помню, не устраивали социалистические объединения, которые существовали тогда. Значит, что? Нужна какая-то новая социалистическая партия?
О.: В ближайшие годы у нас получится или не получится создать ту партию социалистов, в которой мы нуждаемся… Партия должна стать по-настоящему решительной и достаточно сильной численно… Не получится – вспухнет свой фашизм… Получится – будет борьба, самая настоящая, поскольку наши плутократы смириться с властью подлинно революционной не захотят… И тогда, может быть, вся эта хмарь классовых предрассудков рассеется, и мы, тонущий средний класс – школьный учитель, полуголодный журналист-внештатник, живущая на пенсию дочь полковника… морской офицер без корабля, клерки… все мы плавно опустимся еще ниже, став рабочим классом, которым, собственно, давно являемся. И, вероятно, там окажется не так ужасно, как мы боялись. Ведь кроме безупречного произношения терять нам, в общем-то, и нечего…
В.: Как пролетариату – цепей?.. Но сами-то вы верите в это?
О.: Сам я – может быть, без достаточных оснований – верю, что рано или поздно обычный человек победит в своей борьбе, и я хочу, чтобы это произошло не позже, а раньше…
Ну чем не прокламация эта книга? Начав с прочистки отстойных «стоков» системы, как та несчастная девушка на морозе, он закончил прямым призывом к революции. Понятно, почему за ним следили власти. А ведь скоро он просто будет звать к «крови на баррикадах» Лондона… Такой вот «антикоммунист», «исчадие ада», каким считали его почти полвека в СССР!
Комментарий: Война идей и людей
«Мне нравится, что вы больны не мной, / Мне нравится, что я больна не вами…»
Эти стихи Марина Цветаева написала в Москве о неслучившейся любви в 1915-м. А могла бы написать в 1926-м – и в Лондоне, когда у нее возникла симпатия к блестящему во всех смыслах человеку: родовитому русскому князю, поэту, критику и переводчику, тогда – доценту Королевского колледжа Лондонского университета, чьи лекции о Толстом и Достоевском на безупречном английском собирали толпы слушателей. «Зал, где он читал, всегда был набит до отказа, студенты всех факультетов бросали всё, чтобы прилепиться на подоконниках, и при распахнутых дверях стояли не шелохнувшись на площадке и на лестнице», – писала о них свидетельница.
Цветаеву князь боготворил: «Одна из самых пленительных и прекрасных личностей». И тогда же, в 1926-м, опубликует статьи о Цветаевой в четырех русских и одном английском журнале, а также в своей «Истории русской литературы», вышедшей на английском. Цветаева приехала к нему в Лондон и провела с ним две недели. Флирт, легкий роман? Возможно. Во всяком случае, с тех дней он регулярно помогал ей деньгами и даже оплачивал ее парижское жилье. Так вот, имя этого джентльмена русских кровей – если вы не догадались еще – Дмитрий Святополк-Мирский. Сын министра внутренних дел, выпускник филфака, участник Первой мировой, а потом и Белого движения в России, Мирский еще в 1922-м примкнул к евразийству и вместе с мужем Цветаевой стал соредактором журнала «Вёрсты», любимого Цветаевой.
Вы спросите, отчего вдруг в книге об Оруэлле я вспомнил и нашего поэта, и Святополка-Мирского? Да оттого, что в «Дороге на Уиган-Пирс», не считая Ленина и Сталина, я встретил лишь одно русское имя – как раз Святополка-Мирского. Но, боже мой, как же Оруэлл пишет о нем!
«Ярчайший пример травли буржуазного сословия мне встретился в книге Мирского «Британская интеллигенция»[30], – пишет Оруэлл. – Сочинение, с которым стоит ознакомиться, чтобы понять возвышение фашизма (курсив здесь и далее мой. – В.Н.). Мирский (в прошлом князь Мирский) – русский белоэмигрант, приехавший в Англию и несколько лет читавший лекции по литературе в Лондонском университете. Позднее он был обращен в коммунистическую веру, вернулся в Россию и написал свою книгу как некое разоблачение британской интеллигенции с позиций марксизма. Книга дико злобная… – констатирует Оруэлл, – с откровенным подтекстом “Теперь вам меня не достать и можно как угодно вас расписывать!”… Литератор аристократических кровей, ни разу в жизни, вероятно, не общавшийся с рабочими на равных, изрыгает потоки ядовитой клеветы, свирепо понося “буржуазных” коллег. Почему? По всей видимости, исключительно от злости. Автор воюет против британской интеллигенции, но во имя чего (курсив Оруэлла. – В.Н.)? На это в тексте – ни намека. В итоге создается ощущение, что коммунизм не предлагает ничего, кроме ненависти (курсив Оруэлла. – В.Н.)… Тот же яд и то же мошенничество…»
Вот она, «война идей» в химически чистом виде! Ведь трагедия умных и совестливых людей ХХ века – может, лучших человеческих экземпляров – заключалась не только в том, что с ними рано или поздно, но расправлялись любые государственные режимы (капитализм, социализм, фашизм), но и в том, на мой взгляд, что сначала, «не узнавая друг друга», они – талантливые и совестливые! – безжалостно уничтожали друг друга. Границы государств здесь не играли роли. Воевали идеи в их головах…