– О, я плохая замена таких идеалов, – возразила она взволнованным голосом и не скоро могла снова овладеть собою.
– Как он был добр, что отпустил меня, – продолжала Сусанна. – А вот записка, найденная мною на моем туалетном столе и адресованная вам.
– Он хороший человек, – заметил Джуд, пробегая записку, – Я стыжусь, что ненавидел его за женитьбу на вас.
– По кодексу женских причуд мне, пожалуй, следовало-бы вдруг полюбить его за то, что он так великодушно и неожиданно отпустил меня, – ответила Сусанна, улыбаясь. – Но я такая холодная и неблагодарная, что даже это великодушие не заставило меня полюбить его, или раскаяться, или желать остаться у него женою.
– Для нас было-бы лучше, если-б он оказался менее уступчивым, и вам пришлось-бы убежать против его воли.
– На это я-бы не решилась.
Джуд молча глядел в её лицо, потом вдруг поцеловал ее и хотел обнять, но Сусанна остановила его.
– Надо еще сказать вам курьезную новость, – сказал Джуд после некоторой паузы. – Арабелла, в последнем письме, умоляет меня дать ей развод – из жалости к ней, как она выражается. Она желает честно и легально вступить в брак с тем господином, с которым она живет, – ну, и просит помочь ей осуществить это дело.
– Как-же вы поступили?
– Я согласился. Если она хочет начать новую семейную жизнь, то у меня имеются слишком очевидные резоны не препятствовать ей.
– И тогда вы будете свободны?
– Да, буду свободен.
– Куда взяты наши билеты? – спросила она с отличавшею ее в этот вечер непоследовательностью.
– До Ольдбрикгема, как я вам уже сказал.
– Но разве не будет очень поздно, когда мы туда приедем?
– Я думал об этом и заказал комнату для нас в тамошней гостиннице Общества Трезвости.
– Одну?
– Да одну.
Она взглянула на него. – Ах, Джуд! – воскликнула она, отстранившись от него. – Я знала, что вы можете так поступить и что вы обманывались на мой счет…
Джуд сидел молча, нахмурившись, и Сусанна, видя его расстройство, прильнула щекой к его лицу, прошептав:
– Не огорчайтесь, милый Джуд.
– Милая Сусанна, ваше счастье для меня выше всего – хотя мы то и дело с вами ссоримся! – и ваше желание для меня закон. Поверьте, что я вовсе не эгоист, пусть будет, как вы хотите. Но быть может это означает, – продолжал он после тревожного размышления, – не то, что вы держитесь условных взглядов, а что вы не любите меня!
Сусанна не решилась воспользоваться даже таким очевидным вызовом на откровенность:
– Отнесите это к моей радости, – сказала она с торопливой уклончивостью, – к естественной радости женщины при наступлении развязки. Я могу сознавать наравне с вами, что с этой минуты имею неоспоримое право жить с вами, как вы желали. Я могу держаться того мнепия, что при известном состоянии общества никому не может быть дела до отца моего ребенка, что это составляет мое личное дело. Но, благодаря великодушию мужа, которому я обязана теперь свободой, мне необходимо быть более строгой. Если-бы вы похитили меня из окна и он гнался-бы за нами с револьвером, тогда дело сложилось-бы иначе. Но не принуждайте и не осуждайте меня, Джуд! Поймите, что у меня не хватает смелости держаться своих мнений. Я знаю, что я жалкое, несчастное существо. Да и характер мой не такой страстный, как ваш!
Джуд повторил просто:
– Я думал то, что должен был думать. Но раз вы не хотите, – что делать! Я уверен, что и Филлотсон думал так-же. Вот послушайте, что он мне пишет.
Джуд развернул переданное ею письмо и прочел следующее:
«Я ставлю лишь одно условие – чтобы вы были к ней добры и ласковы; я знаю, вы любите ее, но и любовь бывает иногда жестока. Вы созданы друг для друга. Это очевидно для всякого. Вы были „третьей тенью“ вовсю мою короткую жизнь с нею. Повторяю, берегите Сусанну».
– Он добрый старик, неправда-ли! – сказала она, отирая слезы. После некоторого раздумья она продолжала: – я никогда не была так расположена любить Ричарда, как в то время, когда он так заботился снабдить меня всем нужным на дорогу, не забыв и деньги. Но я не поддалась. Люби я его хоть чуточку, как жена, я вернулась-бы к нему обратно, даже теперь.
– Но ведь вы не любите его!
– Это верно – о, как страшно верно. Не люблю!
– Но я боюсь, что и меня тоже, да и вообще никого не любите! – воскликнул Джуд. – Знаете что Сусанна, иногда, рассерженный вами, я думал, что вы неспособны к настоящей любви.
– Послушайте, Джуд, это не хорошо и не благородно с вашей стороны! – возразила она сердито, глядя в сторону. Потом вдруг, обернувшись к нему, торопливо проговорила: – Я люблю вас несколько иною любовью сравнительно с большинством других женщин. Она очень тонкого свойства и состоит в удовольствии быть с вами, и я не хочу идти дальше! Я совершенно уяснила себе, насколько рискованно женщине и мужчине доходить до известных отношений. Мы сохраним свободу, и я уверена, что мои желания будут для вас выше личного удовлетворения. Не спорьте-же об этом, милый Джуд!
– Хорошо… Но ведь вы меня сильно любите, Сусанна? Скажите – да! Скажите, что любите хоть на пятую, на десятую часть того, как я вас люблю, и я буду счастлив!
– Я позволила вам поцеловать меня, и это должно было-бы служить вам ответом.
– Да, всего один раз.
– Ну, что-же, будьте и этим довольны.
Он откинулся к дивану и не оборачивался к ней долгое время. Ему невольно вспомнился эпизод из прошлого Сусанны с бедным студентом, с которым она обходилась точно так-же, и он видел в себе вероятного наследника его незавидной доли.
Вдруг Сусанна встрепенулась под впечатлением новой мысли.
– Мне неудобно ехать в гостинницу Трезвости после вашей телеграммы о нашем приезде, – заявила она.
– Почему?
– Сами можете понять.
– Так мы найдем другую. Но мне кажется, Сусанна, что, со времени вашего брака с Филлотсоном из-за нелепого скандала, вы вполне подчинились тираннии общественного мнения.
– Я знаю, что вы меня считаете очень дурной и беспринципной, – проговорила она, стараясь смахнуть набежавшие слезы.
– А я знаю только одно: что вы моя бесценная Сусанна, с которой никакие силы, ни настоящие, ни будущие обстоятельства не могут разлучить меня!
Изворотливая софистка во многих житейских вопросах, Сусанна оказывалась совершенным ребенком в других. Это уверение Джуда удовлетворило ее, и они добрались до места назначения в самых дружеских отношениях. В Ольдбрикгэм они приехали около девяти вечера. В виду желания Сусанны, Джуд привел ее в другую гостинницу, оказавшуюся той самой, в которой он останавливался недавно с Арабеллой. По рассеянности, он не узнал сначала этого отеля. Они заняли по комнате и условились сойтись к позднему ужину. В отсутствие Джуда, служанка заговорила с Сусанной:
– Если не ошибаюсь, сударыня, ваш родственник или знакомый приезжал к нам как-то раз поздно, вот в это-же время, с женой – только помню, что не с вами. Вот так-же приехал как и теперь, вдвоем.
– В самом деле? – спросила Сусанна с болью в сердце. – Вероятно, вы ошиблись! как давно это было?
– Месяц или два тому. Она была такая красивая, видная дама.
Когда Джуд вернулся и сел за ужин, Сусанна казалась грустной и задумчивой. – Джуд, – сказала она ему сухо, при расставании в корридоре, – мне здесь не нравится, я не могу выносить этого притона! И сами вы мне не нравитесь.
– Какая-же вы непостоянная, Сусанна! Но скажите, почему с вами эта перемена?
– А потому, что жестоко было привести меня сюда! Вы были здесь недавно с Арабеллой. Вот почему.
– Ах, что вы!.. оправдывался Джуд, оглядываясь, нет-ли прислуги. – Ну, да – гостинница та самая, но, право, я не узнал ее. В этом еще нет беды, раз мы остановились здесь в качестве родственников.
– Как давно вы здесь были? Говорите, говорите мне все! – волновалась Сусанна.
– За день перед тем, как я встретил вас в Кристминстере, когда мы вместе возвращались в Меригрин. Я же сказал вам, что виделся с нею.
– Да, но вы сказали не все. Вы передавали, что встретились, как чужие, а не как муж с женою, и даже не упомянули, что помирились с нею.
– Мы с него вовсе и не мирились, – возразил он уныло. – Больше я ничего не могу вам объяснить, Сусанна.
– Вы лукавили со много, вы, моя последняя надежда! Я никогда не забуду этого, никогда!
– Но ведь по вашему собственному желанию, дорогая Сусанна, нам предстоит быть только друзьями… Все это как-то непоследовательно с вашей стороны.
– И друзья могут ревновать!
– Я этого не понимаю. Ничего не уступая мне, вы требуете, чтобы я во всем уступал вам…
Сусанна была так расстроена, что он должен был проводить ее в комнату и затворить дверь, чтобы их не слышали посторонние.
– Это та самая комната? Так, так – я вижу по вашему выражению, что та! Я не желаю в ней оставаться. О, какое предательство с вашей стороны навязать ее мне!
– Но поймите-же, наконец, Сусанна, ведь она была моего законной женою…
Опустившись на колени перед кроватью, Сусанна уткнула лицо в подушку и заплакала.
– Я никогда еще не видал такой взбалмошной женщины с болезненным, извращенным чувством, – запальчиво сказал Джуд.
– Вы говорите так потому, что не понимаете моего чувства, – упрекнула его Сусанна.
Упрек был заслужен. Джуд, действительно, не вполне понимал её чувство.
– Я, ведь, думала, что вы никем не интересовались, никого на свете не желали, кроме меня, – с тех пор, как знаете меня, навсегда! – продолжала Сусанна.
– Я никого не желал и не желаю, – подтвердил Джуд, такой-же расстроенный, как и она.
– Но вы вероятно много думали о ней! Или…
– Нет, нисколько. Вы тоже, как женщина, не понимаете моего чувства. Скажите на милость, что вы так взбесились из пустяков?
– Послушайте, Джуд, я никогда не переставала думать, что принадлежу вам, потому что была вполне уверена, что Арабелла никогда не была в действительности вам женою с тех пор, как самовольно бросила вас! Я понимала так, что развод ваш с нею и мой с Ричардом прекращает всякую силу брака.