«Вот почему мне до всего есть дело?! – упрекнула себя Садовникова. – Ищу проблемы на свою голову, потом сама их решаю».
Часы показывали половину восьмого утра. Чертовски надоело прятаться, сидеть на корточках. Хотелось одновременно есть и спать.
Пора возвращаться.
Чемодана возле двери не было. Каюта, как и обещали, оказалась заперта. Но, по счастью, никаких охранников или пломб на двери. Таня без труда отомкнула замок своим ключом, проскользнула внутрь и закрылась изнутри.
Ее отлучки, кажется, никто не заметил.
Садовникова с удовольствием скинула жаркие мокасины, разделась, приняла душ. Пожалела, что канули времена, когда путешественники брали с собой кипятильники. Но бананы с острова Робинзона Крузо – тоже неплохой завтрак.
В восемь с небольшим в замке повернулся ключ, потом в дверь вежливо постучали.
– Come in! – весело пригласила девушка.
В каюту вступил Филипп Борисович. Радости в его глазах не было. Кисло улыбнулся:
– Добро пожаловать на Матуа.
Покосился на ее босые ноги. Хмыкнул:
– Не замерзнете? У нас плюс шестнадцать.
– А в Москве минус десять, – улыбнулась Садовникова. Добавила: – Я польщена. Меня еще никогда в жизни сам мэр не встречал.
– Чего не сделаешь для дорогих гостей? – печальным тоном откликнулся тот. – Вы готовы? Пойдемте.
– А что с моим чемоданом?
– Доставят в целости и сохранности, не беспокойтесь.
– Слушайте, у вас такой таинственный остров! – ослепительно улыбнулась Татьяна.
Мэр хмыкнул:
– С чего сей глобальный вывод?
– Ну, окно заклеено. Из каюты не выйти. Почему?
– Вам разве не очевидно? – В голосе засквозило раздражение.
– Нет, – простодушно произнесла Татьяна.
– Всем любопытно. Все хотят заработать. Фотографируют. Потом в журналы продают, в Интернет сливают, – пожал плечами Филипп Борисович. – А я, например, не хочу видеть свой дом на обложке какого-нибудь «Сноба». И другие не хотят. Вот и приходится принимать меры.
Больше никаких вопросов Таня не задавала. Проследовала вслед за мэром по узкому коридору. Попрощалась с помощником капитана.
Два катера – большой и маленький – были пришвартованы к кораблю.
– Прошу. Ваш ВИП-транспорт. – В голосе мэра Тане послышалась насмешка.
Но ее гораздо больше интересовало второе плавсредство, где уже шумела публика рангом пониже. Несколько мужчин в корабельной форме. Скромно одетые мексиканки, чилийки. Молодые мускулистые парни. Это, наверное, продавщицы, домашний персонал, те же пляжные уборщики. Но вот и вчерашние знакомые. Компания беременных дамочек. И детский коллектив – веселится, хохочет, дама-надзирательница надрывает голос, пытается утихомирить.
– Что это за ребятня? – Татьяна повернулась к мэру.
– «Golden bodies», – с ужасающим акцентом ответствовал тот. – «Золотые тела». Детский балет. Завтра у нас спектакль дают.
– Да вы что? А какой?
– «Ромео и Джульетту».
– Ничего себе! Культурная у вас жизнь, – похвалила Татьяна.
– Ага, от силы раз в месяц, – отмахнулся мэр. – И то с проблемами.
Скислился еще больше, но в детали проблем вдаваться не стал.
Их Таня увидела сама. Большой катер отшвартовался первым и за пять минут достиг пристани. На берегу его встречала целая группа ярко одетых людей. И у каждого в руках – что-то объемное, то ли транспаранты, то ли плакаты.
– Кто это? – встревоженно обратилась Татьяна к мэру.
– Народу делать нечего, – раздраженно ответствовал тот.
Садовникова в изумлении наблюдала, как компания островитян вскочила. Выстроилась в линию. Развернула транспаранты и флаги. Лозунги разглядеть не получалось, зато было хорошо слышно, как толпа скандирует:
– Get out! Get out![8]
Девушка потребовала у мэра:
– Объясните же наконец! Что это значит?!
– Вы знаете английский? – Тот явно тянул время, решал, что ответить.
– Естественно, – раздраженно отозвалась Таня. – Так в чем дело?
Мэр очень неохотно ответил:
– Протестуют жители. Против танцоров малолетних.
– Но почему?
– Говорят, мы педофилию разводим.
– Разводите что? – опешила Садовникова.
– Ну, «Ромео и Джульетта» – спектакль провокационный.
– Какой?!
– Ну хорошо. Просто спорный. К тому же все роли исполняют дети. Авангардная постановка. Поддержки, объятия, юбка задралась, попа мелькнула. Пара поцелуев присутствует – имитация, конечно.
– А при чем здесь педофилия? – не поняла Таня.
– Наши идиоты так решили.
– Может, в спектакле взрослые участвуют? – продолжала допытываться Садовникова.
– Нет, – поморщился мэр. – Хорошая, добрая постановка. Но некоторые глупцы считают, что она будет провоцировать зрителей.
– На что?
– На нездоровую страсть.
Таня потрясла головой. Опасливо спросила:
– А что, у вас уже были случаи?
– Господи, да о чем вы говорите! – взорвался мэр. – Здесь живут уважаемые, семейные, солидные люди! У нас преступности в принципе нет. Ни одной кражи за последние три года.
– Но мы вроде о педофилии говорили.
– Такой гадости тем более нет!
– То есть все поголовно женаты и супругам не изменяют, – хмыкнула Татьяна.
Мэр признал:
– Ну, есть, конечно, отдельные кадры, холостяки. Привозят фотомоделек себе на забаву. Но совершеннолетних, только старше восемнадцати! Мы на въезде тщательно проверяем документы! Ни единого случая половых отношений с малолетними за все время существования нашей колонии не было. Но людям только дай повод – к любому, даже самому хорошему, делу прицепиться.
– Так не давайте повода, – посоветовала Татьяна. – Пригласили бы взрослых танцоров.
– Сама попробуй, – огрызнулся мэр. – У нас народ избалованный, местных смотреть не хотят, всем Большой театр подавай. А он сюда, что ли, поедет? Поедет. Миллионов за десять. Таких денег никто платить не хочет, естественно. Комиссия по культуре долго думала, выбирала, нашла компромисс: талантливые детишки, хорошая постановка. Билеты бюджетные. Но нет! Опять не угодили.
Крики на берегу продолжались. Среди английских проклятий Таня отчетливо расслышала нашенские: «Долой!», «Позор!» и «Казнить!».
Опасливо спросила мэра:
– У ваших митингующих с головой все в порядке?
Филипп буркнул что-то неразборчивое.
В этот момент на маленький катерок взбежал Марк. Кинулся к Садовниковой, фамильярно обнял, расцеловал в обе щеки:
– Добро пожаловать! Как я тебя ждал!
И руку на плечо водрузил – очень по-хозяйски.
Таня опасливо взглянула в его щенячьи восторженные глаза. Как бы не возникло еще одной проблемы!
Аккуратно освободилась от его руки. Произнесла:
– Здравствуйте, Марк.
– Танюшка, – продолжал сиять он. – Выкает она мне! Все церемонии в Москве остались.
Ссориться не хотелось, но произнесла твердо:
– Я на «ты» только с давними друзьями.
– Я тебе таким скоро стану! – заверил Марк.
«Ох, чего я раньше-то не подумала?! Он мою кандидатуру отстоял и теперь, видно, благодарности ждет».
В принципе, достойный парень. Стройный, ладный. Молодой (старперы девушке не нравились никогда). Неглупый. Богатый.
Но когда ее принуждают – девушка не терпела.
Холодно произнесла:
– Мы обязательно перейдем на «ты». Но не сейчас.
Давить парень не стал. Сделал бровки домиком. Вздохнул:
– Слушаюсь, Татьяна Валерьевна!
Она спешно перевела разговор на другую тему:
– Вот не думала, что у вас тут митинги!
– А, не обращайте внимания! – отмахнулся молодой человек. – Перегрелись люди.
Деловито махнул капитану – катер немедленно начал отчаливать.
Марк – загорелый, беспечный, в идеальной гавайской рубашке – взялся рассуждать:
– Подумай… то есть подумайте сами. Вот жил человек в большом городе, в постоянном стрессе – а потом вдруг попал в тихую гавань. С годик покоем понаслаждался – дальше скучно стало. И начинает от безделья себе проблемы придумывать.
– Не проще, если скучно, вернуться обратно в мегаполис? – резонно поинтересовалась Татьяна.
– Не все так просто, – хмыкнул Марк. – По нашим законам перепродать недвижимость нельзя. Раз купил, получил гражданство – все, живи. Обратного пути нет.
– На последние деньги, что ли, покупали?
– Очень многие да. Есть ведь целая страта людей, которые ставят перед собой цель заработать не все золото мира, а именно миллион. Ну или два.
«Интересный ты, Марк. Косишь под простачка, а умные словечки сами собой вылетают».
Молодой человек продолжал:
– Миллион заплатили за дом. Второй должен обязательно лежать здесь, на острове. В банке. Своего рода страховка от нищеты. Ежемесячный налог на сервис – в районе тысячи долларов. Коммунальные услуги – столько же. Больше ничего и не остается. Не то что впроголодь живут, но ходят в одних джинсах по три-четыре года. И даже в Чили не выбираются. Не на что.
Путь от большого корабля до берега был совсем недолог. Таня краем уха слушала Марка и жадно разглядывала свой дом – на ближайший год. Остров стремительно надвигался: сказочно белые особнячки в обрамлении пальм, велосипедные дорожки, архитектура колониальная, а фонари – точно, как на Большой Дмитровке. Кто-то из собянинских, что ли, подряд получил?
Катерок ткнулся в пристань. Их никто не встречал. Марк галантно подал девушке руку. Обернулся к мэру:
– Непорядок, Филипп Борисович! Почему хлеб-соль Татьяне не заказали?
Чиновник метнул в шустрого юношу презрительный взгляд. Буркнул:
– Не устал паясничать?
Митингующие – сейчас их было видно прекрасно – вытянули шеи.
Кто-то в небольшой толпе крикнул:
– Мэр!
И немедленно вся компания оказалась на ногах, ловко развернули плакаты. Родимый русский посередине Тихого океана. «НЕТ ПЕДОФИЛАМ!» «ТАКОЕ ИСКУССТВО НАМ НЕ НУЖНО!»
Кто-то звонко провозгласил:
– Бойкот спектаклю!
И остальные дружно подхватили: