И Садовникова даже обследовать свое жилище не стала. Взяла с тумбочки магнитную карту-ключ, надела сандалии и захлопнула дверь. Прогулка в быстром темпе – панацея и от мигрени, и от джет-лега.
Домик ее хоть и предлагал потрясающий вид, но расположен был совсем не по-курортному. До пляжа – километра два вниз по извилистой, довольно крутой тропке. Таня сначала хотела взять велосипед, потом передумала. Слететь с горы на всей скорости, конечно, эффектно, зато потом на обратной дороге с ума сойдешь. Лучше на своих двоих. Заодно поглазеть на соседские дома, поздороваться с кем-то из местных.
Садовникова пружинисто пошагала вниз, мимо одного коттеджа, второго, третьего. И быстро приметила еще одну очень русскую деталь: никаких кованых решеток, открывающих дворы всему миру. Заборы везде – сплошь глухие, в человеческий, а то и выше рост.
Чем ближе к воде, тем шикарнее становились дома. Одна из крыш – Таня даже остановилась поглазеть – вообще как будто из золота, слепит глаза, поражает воображение. Хоть бы табличку повесили на калитке: здесь живет олигарх такой-то.
Из-за забора наконец донесся первый человеческий звук. Очень хмельной мужской голос сначала грязно выругался на родимом русском. А потом разудало заголосил:
– Есаул, есаууул! Что ж ты брооооосил коня?!
«М-да. Не наврали. Настоящий остров анонимных алкоголиков, – хмыкнула Таня. – И как мне вас перевоспитывать?»
Она спустилась еще ниже и оказалась в небольшом парке. Магнолии, пальмы, скамейки, питьевые фонтанчики. Но опять – ни души. Садовникова прошагала по милому дощатому мостику и наконец вышла на пляж. Ох, красота! Бесятся волны, ветер в лицо. Но погода совсем не купальная. Таня рванулась было к океану, сбросила сандалии, забежала в воду и поняла, что моржи – герои. Лично у нее ноги от ледяной волны свело мгновенно, и девушка завалилась на теплый песок – сушиться и загорать. Поглядывала то на бушующий океан, то в голубое небо. Соленые брызги приятно покалывали лицо. Неужели она одна на всем огромном пляже?
Перекатилась со спины на живот. О, прогресс! В парковой полосе, что шла параллельно кромке океана, появились двое смуглолицых, похоже, чилийцы. В одинаковых синих комбинезонах. Возятся с питьевым фонтанчиком.
Таня помахала им рукой. Но рабочие стояли полубоком и ее приветствия не заметили.
Она снова обернулась к воде.
Неутомимый парус продолжал носиться по волнам. Но – показалось Татьяне – с каждым лихим поворотом подбирался все ближе к берегу. Садовникова с восхищением наблюдала за крохой-фигуркой. Молодец эта Марьяна! Не свалилась ни разу. Хотя волны – и захлестывают и подбрасывают.
Когда юная чемпионка оказалась совсем близко, Таня не поленилась, поднялась, подошла встретить. Бедняга. Хоть и в гидрокостюме, а вся дрожит. Руки, лицо покраснели от холода. Губы синие, щеки ввалились. Куда родители смотрят?
Садовникова не колебалась ни секунды. Расстегнула кардиган, сняла, отдала:
– Держи.
– Спасибо!
Девчонка швырнула свой серф на песок, благодарно утонула в Танином свитере. Но зубы продолжали стучать от холода.
– Слушай, ты такая молодец! Просто супер! – искренне похвалила Садовникова.
– Спасибо. – Девчонка опустила глаза. Смущенно пробормотала: – А почему я вас не знаю?
– Я только сегодня приехала, – девушка протянула руку. – Таня Садовникова.
Ледяная детская ладошка ответила мужским рукопожатием.
– Марьяна Макарова. А вы, значит, та самая?
– Та самая кто?
– Ну, папа вчера смеялся. Всех от пьянства кодировать будете.
– Нет, кодировать я не буду. Но с пьянством побороться попробую, – усмехнулась Татьяна.
Ветер усиливался, гнал прямо на них зловеще чернильную тучу. Кардиган девчушку не спас – продолжала трястись, и Садовникова решительно сказала:
– Тебе надо срочно переодеться. Где твои вещи?
– Там! – Марьяна махнула в сторону пристани. – Меня волной снесло.
– Вперед!
Таня подхватила тяжеленный серф.
– Брось, – запротестовала девчонка. – Никто не тронет.
– Тогда побежали! – крикнула Садовникова.
Схватила спортсменку за ледяную руку и взяла самый легкий, разминочный темп. Перекрикнула свист ветра:
– Никогда сразу не мчись. Разгоняемся постепенно, готовим сердце.
Через пару минут они уже бежали под десять километров в час. Марьяна слегка запыхалась. Таня, привычная к тренировкам, успевала поглядывать по сторонам. Справа бесился океан. Слева тянулась парковая полоса. В ней встречались чрезвычайно редкие прохожие. Вдруг мелькнули два знакомых синих пятна. Очень похоже на комбинезоны чилийцев, которые фонтанчик чинили. Они за ними, что ли, бегут? Таня всмотрелась пристальнее – но фигуры уже исчезли.
Пробежка по приятному, не слишком сыпучему песку окончательно взбодрила Садовникову. Да и девочка наконец-то разрумянилась, перестала дрожать. Замедлила темп, предложила:
– Давайте я вам свитер верну?
– Не снимай ни в коем случае! Простудишься, – тоном старшей сестры прокричала Татьяна.
Пусть Марьяна хорошенько пропотеет. Потом растереть ее полотенцем, переодеть в сухое – и хворей можно не бояться.
Добежали до брошенной на песке спортивной сумки.
– Вот мои вещи, – кивнула Марьяна.
– Где полотенце?
– Сверху.
Девчушка выпрыгнула из гидрокостюма. Под ним оказались одни лишь трусики. Смущенно прикрыла грудь (два смешных прыщика), пробормотала:
– В лифчике неудобно.
Удивительный остров. Спокойно переодеваешься на пляже – и никто на тебя не смотрит. Но Таня автоматически огляделась. И снова ей показалось: в парке, в пальмовой аллее, что-то синеет.
Она отвернулась. Прикрыла девчушку своим телом. Растерла полотенцем, помогла застегнуть пуговицы клетчатой рубашки.
– А свитер?
– Нету, – виновато вздохнула Марьяна.
– Тогда опять надевай кардиган. А я сейчас.
И Таня на максимальном ускорении рванула в парк.
Да, зрение не обманывало – сейчас она отчетливо увидела две улепетывающие фигуры в синих комбинезонах. Вот придурки! Не поленились ведь проследовать за ними, затаиться и наблюдать, наблюдать.
– Ты куда бегала? – Девчушка легко перешла на «ты».
Садовникова не стала скрывать:
– Два идиота. Подглядывали, как ты переодеваешься.
– А, чилийцы? – махнула рукой Марьяна. – Это смотрители парка. Мигель и Хорхе. Они озабоченные. Все время на меня глазеют. – Хихикнув, добавила: – А брат ржет. Говорит, у меня и смотреть-то не на что.
Таня тоже не понимала, что может быть возбуждающего в угловатых девчачьих формах. Но вспомнила сегодняшний митинг на пристани, спросила осторожно:
– Ну, у вас ведь тут целое движение… против… м-мм…
А знает ли вообще двенадцатилетняя девочка это слово?
Но Марьяна легко закончила:
– Ага. Против педофилов. Правда, педофилов ни одного нету.
– А с чем они тогда борются?
– Делать нефиг, – вздохнула Марьяна. – Папа говорит, их наш комитет по культуре это, как его… спровоцировал.
– Тем, что пригласил детскую труппу?
– Да нет, это все давно началось! – с удовольствием проинформировала Марьяна. – С тех пор, как к нам на остров Шакти Саррендер приезжала.
– А кто это?
– Ты не знаешь? Очень известная, про нее даже в «Нэйшнл джиографик» писали! А потом она сама книжку выпустила. «Мне девять, и я в разводе». Что-то такое. Она устроила встречу и всем жителям свой роман подписала. У меня тоже есть.
– Ты читала?
– Мне что, делать нечего? – Марьяна взглянула с искренним ужасом. – Нам «Динку» в школе задали – третий месяц осилить не могу.
«Новое поколение», – усмехнулась про себя Садовникова – сама-то она книгу Осеевой проглотила за ночь и потом раз десять перечитывала.
– Блин. – Марьяна решительно запихнула гидрокостюм в сумку. – Теперь еще обратно за серфом переться. Он тяжелый, зараза. – Хихикнула. – Может, этих придурков чилийских попросить? Чтоб помогли?
– Других вариантов нет?
– Не-а. Папусик еще с утра напламбился до отключки, – тяжело вздохнула Марьяша. – А братка в Майами. На сборах.
Про маму вообще не упомянула.
– Давай я тебе помогу.
– Ты прямо тяночка![11] – Девочка взглянула с восхищением.
– Кто?!
– С чего тебе возиться со мной? Делать нечего?
– Сегодня нечего, – улыбнулась Татьяна. – Мне даже чемодан еще не привезли.
– А кормили?
– Утром на корабле съела банан.
– Вот дигроты!
– Кто?
– Ну, дебилы, задроты. Начальство наше. Неужели даже кафешку не показали?
– В моем домике есть кофе.
– Гениально. Ладно, фиг с ним, с серфом. Пошли сначала закинемся.
Марьяна легко подхватила свою сумку, спросила Татьяну:
– У тебя сотки есть?
– Доллары?
– Забудь, – ухмыльнулась девочка. – Ты не за границей.
Двинулась прочь с пляжа. Сполоснула ноги от песка под аккуратненьким душиком (Садовникова последовала ее примеру). Уверенно провела Таню через узкую полоску парка. Остановилась у нескольких велосипедов, прикованных к специальной подставке. Просветила:
– Сто ваших рублей в день. Тотальная халява.
– Ой, – вспомнила Татьяна, – я же с собой кошелек не взяла.
– Тогда буду тебя угощать, – с удовольствием сообщила Марьяна.
Вытащила из кармана джинсов две родимые российские купюры. Всунула в автомат. Отцепила велосипеды. Просветила Татьяну:
– Приковать надо завтра до этого же времени. В любом месте, где прокат увидишь.
– Здорово тут у вас!
– Да ладно. На них никто не ездит, – отмахнулась Марьяна. – Не круто.
– А на чем ездят?
– Мотобайки. Квадрики. Папаша мой, – нахмурилась, – на машине гонял.
– Где тут гонять-то?
Таня огляделась. Улочка совсем крошечная, даже более узкая, чем в Индии. Только гораздо чище.
– Ну, батя умудрялся, – личико сразу грустное.
Закинула сумку в корзину перед рулем, вскочила в седло, весело выкрикнула: