Очередное доказательство: ночами к нам является подсознание.
Садовникова прежде не встречала людей, которые устраивают собственное государство на острове, но при этом умудряются не дать ни единого интервью. И не слить в СМИ или в Интернет ни одной фотки. А проходящим мимо кораблям «завязывают глаза».
Кто ты, хозяин острова Матуа? Мечтатель-утопист? Абсолютно не тщеславный? Или сбежал на остров в Тихом океане после того, как наворотил дел? Но наши спецслужбы – если захотят! – любого возьмут за жабры. Или у тебя покровители совсем из запредельных высей?
Таня даже думала похулиганить. Прицепить на лацкан льняного пиджачка маленький российский флажок.
Но решила не выпендриваться. Столичным штучкам в деревнях (а как еще назвать затерянный в глуши Матуа?) нужно вести себя вдвойне аккуратно. Из родной дыры – коли тебя невзлюбили – хотя бы можно оперативно сбежать. А на остров теплоходы заруливают раз в месяц. И попасть на них можно только по личному велению владыки острова. Так что прикидывайся скромной девочкой и береги себя.
Спать утром хотелось нещадно, но Таня ни секунды не повалялась. С закрытыми глазами прошлепала в ванную. Встала под душ. Горячий. Потом холодный. Потом снова горячий. Тело и душу надо подготовить к жесткой беседе и быстрым решениям.
На утреннюю пробежку решила не идти. Бег у нее всегда провоцировал активность, агрессию. Но сегодня будет куда полезнее помедитировать на террасе. Проникнуться собственной мелкостью в сравнении с махиной Тихого океана. Внушить себе: «Ты сдержанна. Спокойна. Даже покорна. Так безопаснее».
Выпила кофе, тщательно оделась, скромно, по-офисному накрасилась и вышла из дому.
Улица встретила почти морозцем – фонари запотели, изо рта вырывался пар. От океана веяло Арктикой. Но Таня дала шпоры вчерашнему велосипедику и очень быстро согрелась. Когда въехала в центр, увидела прокатную стойку. Вернула транспортное средство и еще с километр прошагала в бодром темпе. Восемь утра с гаком – для российской столицы самое пробочное время. А тут – ленивая тишина, сонный чилиец неспешно поднимает жалюзи на окне аптеки, пожилой, дорого, но неряшливо одетый мужчина еле волочет ноги и прихлебывает пивко из банки, продавщицы абсолютно пустого продуктового стоят на крылечке, курят, философски наблюдают за дымовыми кольцами.
«Сейчас приду – а все окажется заперто», – весело подумала Таня.
Но возле единственного на острове административного здания обнаружила сразу двоих. Марк оживленно болтал с афроамериканцем-швейцаром. Увидел Татьяну, заулыбался:
– Шеф уже здесь. Тяжело просыпаться было?
– Вообще не проблема, – пожала плечами она.
– Я всегда считал, что рекламисты – «совы».
– Но если встреча назначена…
– Ее всегда можно сдвинуть на попозже. Ох, Танюха! – Марк фамильярно обнял ее за плечи. – Ты просто пропитана Москвой. Напряженная. Официальная. Расслабься. У нас все проще.
– Марк, мы пока не переходили не «ты», – упрямо повторила она и вырвалась из его объятий.
– Сегодня выпьем вместе коктейль и перейдем. Договорились?
Отказаться не успела. Он снова приобнял за плечи, потянул за собой:
– А пока пошли знакомиться с шефом. – Бодрый голос Марка чуть дрогнул.
«Ты его, похоже, боишься», – заметила Татьяна.
Воображение продолжало бушевать.
Может, глава Матуа – какой-нибудь больной на голову? Или инвалид? Если что не по нему, станет золотой тростью швырять?
«Как меня Валера только отпустил в эту авантюру!» – с неожиданной злостью подумала Садовникова.
Она ждала, что отправятся в пентхаус – коли там мэр сидит, значит, и самый главный начальник тем более. Но Марк привел ее на второй этаж. Стандартный кабинет с пустым секретарским предбанником. Плохонькая – даже не двойная – дверь в начальственные покои. И молодой, очаровательный, лучистоглазый мужчина за столом. Увидел Марка с Татьяной – немедленно вскочил. На юношу цыкнул:
– Свободен.
А Садовникову галантно подхватил под руку, отвел в переговорный уголок (два мягких кресла обступили стеклянный столик), усадил, поместился напротив, обволок взглядом, заговорщицки улыбнулся:
– Значит, та самая Татьяна.
Под ложечкой засосало. Вот это глаза у него! Сияют всеми оттенками синего. Точеный римский нос, прекрасная кожа. А фигура! Идеал, многим фитнес-тренерам не снилась. Плюс бархатный оперный голос. Подобных обаяшек Таня видала и раньше. Но в скромных ролях альфонсов. А тут человек целым островом владеет!
Хотя нет. Островом, наверное, владеет старший. А этот – совсем молодой.
Босс не мешал ей себя разглядывать. Когда Таня наконец опомнилась и смущенно уставилась в пол, весело спросил:
– Вы, очевидно, представляли меня дряхлым старцем?
Садовникова, пока медитировала утром, внушала себе: надо обдумывать каждое слово. Но искры его небесно-синих очей полностью выбили ее из колеи, и Таня пробормотала совсем глупость:
– Я думала, что вы противный. Как все олигархи.
Мужчина расхохотался:
– А что плохого в олигархах?
– У них всегда жесткий взгляд. И счетные машинки в глазах, – мгновенно парировала Таня.
– Так я и не олигарх. – Он обволок ее своей неземной улыбкой. – Все, что заработал, давно на свою мечту спустил.
– Банальные бездельники на «Феррари» гоняют.
– Ну а мне захотелось свой остров, – с милейшей простотой отозвался мужчина.
А Татьяна вдруг представила его голым. Слишком уж подчеркивали приталенная рубашка и в меру узкие джинсы тренированное тело.
Еле отогнала видение. Спросила:
– Но зачем вам остров?
– Максимус. – Он смотрел словно сквозь нее. – Я жил под разными именами, но мое настоящее имя – Максимус. Родители не просто так его дали. Меня всегда заставляли существовать на пределе возможностей. Не один иностранный язык, а три. Не просто спорт, но четыре: плавание, дзюдо, гимнастика, шахматы. Как думаете, зачем?
– Ваши близкие хотели, чтобы у вас был здоровый позвоночник, отменная реакция, хорошая растяжка и гибкий ум, – не растерялась Татьяна.
Максимус похвалил:
– Практически процитировали маму.
– Но как у вас времени хватало?
– НОТ. Научная организация труда. Папа с пяти лет приучил меня к органайзеру.
Вести с ним беседу оказалось на удивление легко, и девушка улыбнулась:
– Еще, наверное, был этикет. Или просто няня из Лондона.
– Книжка по этикету – да, слепой репринт был, – весело отозвался он. – А вот англичанку живую при социализме взять было неоткуда.
– Вы росли при социализме? И сколько тогда вам лет? – опешила Садовникова. Она начисто забыла и про хороший тон, и про субординацию. Но безупречный Аполлон не стал ставить ее на место. Ответил:
– Пятьдесят два.
– Не может быть.
Таня (ей-то было куда меньше) сейчас пыталась мышечным усилием разгладить морщинку между бровей. И понимала: ничего не выходит.
Она упрямо заявила:
– Я знаю, что вас двое братьев. И вы младший. Тот, кому двадцать три.
Максимус снова обволок ее магнетической улыбкой:
– Мой младший брат живет совсем в другом месте.
– Но вам не может быть пятьдесят два!
– Магия! – мальчишески подмигнул он.
– Не верю.
– Правильно. Значит, профессор Кикин.
Таня вспомнила вчерашние рассказы Марьяны:
– Это у которого клиника? Со смертельно опасными выбросами?
– Забудьте, – отмахнулся Максимус. – Нет никаких выбросов. Каждому местечку – нашему острову в том числе – нужны свои страшилки. Но я не о том. Кикин, в отличие от большинства наших лентяев, коктейлей не пьет, закатами не любуется. Зато сутками просиживает в лаборатории. Он системами омоложения занимается, если не знаете. И я сам вызвался быть его первым подопытным кроликом.
– Вам все равно не может быть пятьдесят два, – упорствовала Татьяна. – Эликсира молодости не существует.
– Вероятно, вы ошибаетесь. Кикин – не без оснований! – говорит, что скоро взорвет бомбу в косметологии. Да вы сами попробуйте. На инъекции патента пока нет, поэтому я вам их предлагать не буду. Но омолаживающий крем клинические испытания давно прошел.
Легко встал, открыл ящик стола. Протянул девушке банальную плоскую баночку. Никаких фабричных наклеек. Единственный скромный стикер: «утром и вечером, на чистую кожу».
Таня растерянно положила подарок в сумку. Пробормотала:
– Э-э… я думала, мы с вами о работе будем говорить.
– А мы о ней и говорим! – весело отозвался он. – Это все была преамбула. Теперь – проблема. Я хотел создать для наших островитян идеальное место для жизни. Чтобы все заботы, тревоги, раздражающие факторы оставить в большой России. Прекрасный климат. Никаких забот о хлебе насущном. Казалось бы, живи да радуйся. Но получилось как у Чехова. Помните? «Я завел так, что после завтрака и обеда мне подавали кофе с ликерами, и, ложась спать, я читал на ночь «Вестник Европы». Но как-то пришел наш батюшка, отец Иван, и в один присест выпил все мои ликеры». Здесь то же самое. Многие – когда на остров уезжали – строили большие, красивые планы. Они обязательно напишут книгу, снимут гениальный фильм, говорили про диссертации, научные разработки, университетские курсы. А что в итоге получилось? Ну, Кикин шебуршит. Еще двое-трое. А остальные – пьют и сибаритствуют. Ликеры выпиты, диссертации давно заброшены.
Таня, полностью прибитая его обаянием, начисто забыла, что нужно быть мотивированной. Пожала плечами:
– Ну и пусть себе. Вам жалко?
– По большому счету мне все равно, – холодно ответил он. – Но я хочу, чтобы на моем острове была нормальная атмосфера. Без пьянок, сплетен и драк. – Добавил горячо: – Я всегда добивался, чего хотел. И меня убивает парадокс, что я всегда преуспевал. Даже когда ставил перед собой не слишком благородные цели. А с высшей идеей – создать идеальное общество – потерпел фиаско.
– Вы не одиноки. Товарищ Ленин куда больше бед наворотил. А ваш островок выглядит куда лучше Советской России. Ни коммуналок, ни ГУЛАГа. Чистота, порядок, благодать.