Вот, оказывается, почему Марк вчера спешил! Сколько всего успел! Собрать материал, сверстать, отпечатать номер, организовать доставку газеты – за каких-то двенадцать часов!
Действительно, железный.
Ладно, почитаем, о чем там Кикин с Юлианой спорят.
Мудрость ПРОТИВ молодости.
Профессор КИКИН vs ЮЛИАНЫ
Кто из них прав?
Сначала – слово глубокоуважаемому профессору.
Я много раз смотрел «Ромео и Джульетту». В постановке Большого и Мариинского. В Ковент-Гардене и Ла Скала. Меня всегда восхищала музыка Прокофьева, но никогда не убеждал сюжет. По большому счету вся пьеса Шекспира состоит из натяжек. Надуманная вражда двух семейств, случайное знакомство, дуэли на пустом месте. А чего стоит «гениальная идея» священника имитировать смерть девушки? И почему – раз уж взялся помогать – он не предупредил Ромео? И допустил двойное самоубийство?
Но более всего меня возмущает, что в игры, связанные с любовью и смертью, оказались втянутыми абсолютные дети. Ему – шестнадцать, ей – только двенадцать. Какая здесь может быть страсть? И тем более какое венчание?
Будь моя воля, я бы вообще запретил эту пьесу к показу. Считаю, она провоцирует несовершеннолетних на ранние половые связи и толкает к самоубийствам в том случае, когда кто-то из взрослых (абсолютно правильно!) начинает порочной любви препятствовать.
Однако «Ромео и Джульетта» шествует по миру, и противостоять этому я не могу. Но нигде в цивилизованных странах не педалируется возраст влюбленных. История не знает примеров, чтобы их партии исполняли учащиеся хореографических училищ. В главных ролях выступают только взрослые актеры, те же Майя Плисецкая и Марис Лиепа. В их бережной трактовке любовь выглядит высоким, романтическим чувством. Да и при всей грации Плисецкой, Ананиашвили или Захаровой не верится, что балеринам двенадцать.
Но совсем иная картина вышла, когда за постановку взялась детская труппа.
Десятилетний – от силы! – китайчонок впивается губами в рот худенькой восьмилетки. Обвивает ее ноги своими. Вцепляется в то место, где и груди-то пока нет. А страстный танец, когда дети перекатываются друг через друга, имитируя половой акт?!
Будь я режиссером, просто сказал бы: не верю.
Но я – отец и дед. Поэтому требую бесповоротно запретить эту мерзость.
Ничего, кроме ощущения брезгливости, подобная трактовка не вызывает, и я глубоко разочарован тем, что наш комитет по культуре пригласил на остров «звезд» такого ранга.
Вы не задумались о последствиях, господа? У спектакля не было возрастного ограничения, многие пришли на него с детьми. Я видел краем глаза любопытные и непонимающие глаза нашего молодого поколения. Многие хихикали – и большинство, я уверен, даже не понимали, над чем. Ведь нормальный, увлеченный учебой и хобби ребенок в этом возрасте еще не интересуется противоположным полом. Я прекрасно помню, что начал приглашать на свои дни рождения девочек, только когда мне минуло четырнадцать.
Однако если искусственно насаждать ранние межполовые отношения – они непременно последуют. Как можем мы, взрослые и мудрые люди, призывать детей с младших классов школы обниматься и целоваться? Они сначала попробуют, потому что им показали. А дальше – войдут во вкус. И что мы получим на выходе? Десятилетних беременных? Двенадцатилетних отцов? Одобрим либертерианство? Кто не знает, представители этого течения считают, что уже в ОДИН ГОД от роду ребенок может осознанно соглашаться (или не соглашаться) на половой акт. Считаю, «Ромео и Джульетта» в исполнении детской труппы плавно подталкивает нас к этой мерзости.
Опомнитесь, люди! Не уподобляйтесь дикарям! Оставьте детям детство и не втягивайте малышей в совершенно не нужную им любовь!
ЮЛИАНА
Аргументы профессора Кикина замшелы и примитивны.
С какой стати мы называем ребенком человека двенадцати, десяти, да даже восьми лет? Какие дети? Это давно уже самостоятельные, независимые, со своим мнением создания. Они сами себя обслуживают, умеют читать, пишут, сочиняют стихи. Некоторые в этом возрасте участвуют в международных конкурсах и соревнованиях, получают гран-при и золотые медали. Те, кого г-н Кикин именует беспомощными, не помещаются в детские кресла автомобилей и носят тридцать седьмой размер обуви.
Древние славяне уже с шести лет отправляли мальчиков в поле, а девочек – на работы по дому. Во время войн именно юные становились самыми удачливыми лазутчиками. История знает примеры, когда целые страны управлялись государями, не достигшими двенадцати лет.
В наше время с тех, кого мы называем детьми, спрашивают абсолютно по-взрослому. Молодые граждане всем должны. С них постоянно что-то требуют в школе. Им приходится удовлетворять амбиции своих родителей: до седьмого пота тренироваться в спортзале или по восемь часов в день сидеть за музыкальным инструментом. При этом дети считаются недееспособными. Но какой, однако, поднимется скандал, если ребенок посмеет бесплатно взять конфетку в магазине! Его немедленно схватят, подвергнут унизительной процедуре обыска, объявят вором, возможно, отправят в детское пенитенциарное учреждение.
И никаких возможностей защитить себя, никаких прав у детей нет. Любой учитель может безнаказанно измываться над ними в школе. Никто не защитит от побоев в семье. Собственное мнение ребенка вообще никогда не принимается в расчет. Он вынужден заниматься только тем, что скажут. Математикой, музыкой, гимнастикой, бальными танцами – даже если он все вышеперечисленное ненавидит.
Отдых несовершеннолетних тоже полностью зависит от воли родителей или школы. Грудных детей тащат с собой в опасные походы, возят на другой край земли. Таскают по скучным экскурсиям, заставляют часами сидеть в прокуренных ресторанах. Самостоятельные развлечения строго регламентированы. В кино – лишь на утренний сеанс. Одному в самолет – только с четырнадцати лет. Появиться на улице после девяти вечера – нарушение закона.
Межполовые отношения у несовершеннолетних вообще доведены до абсолютного абсурда. Восемнадцатилетних парней, вступающих в полностью добровольную половую связь с пятнадцатилетней возлюбленной, массово отправляют в колонии. Причем применяют позорную статью «изнасилование несовершеннолетней» – а ведь все прекрасно знают, как относятся в колониях к подобного рода сидельцам. Даже наличие у пары ребенка не принимается в расчет. Влюбленный юноша все равно получает свои пять лет тюрьмы. И что мы получим, когда он освободится? Озлобившегося отца, без образования, работы, с клеймом зэка. Измученную, подвергнутую остракизму соседей и близких мать. Редкая любовь выдержит подобное испытание.
Но давайте тогда и Ромео объявим преступником! А Джульетту назовем распутной девкой. Как они посмели любить друг друга, не дождавшись совершеннолетия? Распять их, выгнать из города, ату! Мертвым – разрыть могилы, вбить в грудь осиновый кол.
Однако ничего подобного не происходит. Об этой прекрасной паре до сих пор снимают фильмы и ставят все новые и новые спектакли. Почему?
Да наше общественное сознание просто двулично. Оно много требует с детей, но ничего не дает им взамен. И нам, безусловно, надо брать пример с более разумных собратьев. На мудром Востоке давно признано, что девушка имеет право быть с мужчиной не с восемнадцати лет, а с момента физиологической зрелости. И это, безусловно, самый разумный подход. Либертерианцы, секс в один год от роду, – это низость и извращение. Но почему не снизить официальный возраст согласия?
Лично я впервые узнала мужчину в тринадцать лет и ни капли этого не стыжусь.
Тем же вечером Татьяна наведалась в бар. Хотелось послушать, как публика оценила «Ромео и Джульетту». Что люди думают про статью. Задавался ли хотя бы кто-то вопросом, почему на острове столь популярна тема педо – то есть, пардон, эфебофилии.
Явилась в семь и поняла, что нужно было приходить к обеду, когда народ только начинал расслабляться. А в нынешнем дыме коромыслом искать истину бесполезно. Двое мужчин у стойки бара затеяли пьяный армрестлинг (зрители подвывают, подначивают, швыряют купюры-ставки). Любительница абсента (мать погибшего подростка) уронила голову на стол. Группа дам распевает «Подмосковные вечера».
От столика, где сидела вместе с грузным, неприветливым господином, ей помахала коротко стриженная Мила:
– Танька! Иди сюда, водки выпьем!
Ну и вертеп! Хоть бы навязчивый (но всегда адекватный) Марк подвернулся. Или Анжела.
Но тщетно Садовникова шарила взглядом по разгоряченным лицам – ни его, ни ее.
Пришлось, чтобы не обижались, подсесть к Миле.
Она с пьяной ухмылкой представила своего спутника:
– Мой супруг. На минуточку, олигарх.
Тот холодно отозвался:
– Моя жена. Дура.
Мила не обиделась. Влюбленно чмокнула макушку с редеющими волосами. Объяснила:
– Он у меня всегда шутит, когда пьяненький.
«Я бы за такую шутку прибила».
– Вы статью в газете читали? – спешно перевела разговор на другую тему Татьяна.
– Ага. Юлиана в очередной раз всем доказала, что шалава. С тринадцати лет мужикам дает, фу! – поморщилась Мила.
«Не многое ты вынесла из текста».
Таня повернулась к супругу:
– А вы на чьей стороне?
Тот хохотнул:
– На девкиной.
– Почему?
– Кикин – он очень старый.
– И косный, – встряла Мила.
Ее супруг отмахнулся:
– Мне сама мысль нравится. Всю жизнь мечтал целочку попробовать – но разве после восемнадцати их найдешь?
– Что ты врешь? Ты у меня первым был! – возмутилась Мила.
– Ты ненастоящая. Специально дырку зашила, чтобы захомутать, – грубо расхохотался.
Протянул Татьяне стопку с водкой, сказал:
– На, выпей с нами. За любовь!
М-да. Не лучшее Садовникова выбрала место и время мониторить общественное мнение.