Но как хорошо, что она догадалась спрятать образцы! А островные ищейки вряд ли пойдут перекапывать двор.
На волосатой руке полковника Татьяна увидела часы. Без пяти пять. Ну же, Марк, прекрасный принц! Являйся быстрее! Спасай!
И Всевышний услышал мольбу. Дверной звонок запел радостную мелодию.
– Это Марк, – немедленно сообщила всем Таня.
– Ну, я ведь говорила! – возликовала Анжела.
– Дьявол! – буркнул полицейский.
Рывком отворил дверь, едва не смел с крыльца щуплую фигуру молодого человека.
Марк не смутился букета гербер в своей руке. Сухо спросил полковника:
– Что вы тут делаете?
– Приказ господина Максимуса.
– Пошли. Поговорим, – властно произнес юнец.
Вывел Виктора Андреевича на улицу. Таня потерла затылок. На запястьях – очень кстати – выступили синяки. Будет, что предъявить жирному блюстителю власти.
«Кто, интересно, круче?» – задумалась Садовникова.
Через пару минут выяснилось: круче худосочный, вдвое младший Марк. Он вернулся в дом триумфатором. Полицейский с крайне недовольным видом приказал дружинникам:
– Уходим.
– Я тоже пойду. У меня дела, – поспешно подхватилась Анжела.
За спиной юноши погрозила Татьяне: мол, охмуряй кого хочешь, только больше не ври.
Молодой человек с видимой гордостью закрыл за гостями – зваными и незваными – дверь.
«Поцелуем подола платья тут явно не обойдется», – забеспокоилась Татьяна.
Однако Марк лишь робко чмокнул ее в щеку и спросил:
– Ты готова?
Вот лопух! Настоящий мужик набросился бы немедленно.
«Так и замечательно, что лопух! Мне проще будет.
Отправить его на террасу подождать, а самой в это время перенести образцы обратно в холодильник? Но если жирный полицейский не успокоился? Явится дом обыскивать, пока меня нет?»
И Таня решила не суетиться.
С видом царицы подала молодому человеку руку. Позволила усадить себя в автомобиль. Капризно спросила:
– А ты заказал что-нибудь вкусненькое на ужин?
– Грузинская кухня тебя устроит?
– Только не в чилийском исполнении.
– У меня повар родом из Тбилиси.
– Да ладно! У тебя свой повар?
– Еще горничная есть, – похвастался молодой человек.
– Плюс огромный особняк, – подвела итог Таня. – Давно надо было спросить, откуда у тебя это? Власть, деньги?
Макс подмигнул:
– Я представитель золотой молодежи. За все платит папа – олигарх.
– Кто именно?
– Top secret.
Может, он все-таки сын Максимуса?
Внешне – ни малейшего сходства. Главный босс – накачанный атлет, Марк – худосочная немочь. У властителя острова правильные римские черты лица. Его юный помощник – курносый, пухлогубый.
Но мало ли?
– А твое отчество случайно не Максимович?
– Намекаешь на Максимуса? – не растерялся Марк.
– Не намекаю. Впрямую спрашиваю.
– Конечно нет, Таня. Наш общий начальник – одинокий волк. Ему не нужны ни жены, ни дети. – В голосе юноши ей послышались грустные нотки.
Сегодня Марк вел машину сам. Таня сидела рядом и ждала: вот сейчас положит руку ей на колено. Обнимет. Скажет фривольность. Но парень выглядел, словно у него впереди не романтическое свидание, а экзамен. «Может, он вообще еще девственник – несмотря на все свои миллионы?» – развеселилась Садовникова.
Автомобиль спустился к пляжу. Первая линия особняков. Анжела однажды показала ей логово Марка, но дом стоял в отдалении, и толком разглядеть его из-за высоченного, под четыре метра, забора у Тани не получилось.
Зато сейчас кованые ворота услужливо распахнулись, и девушка ахнула. Ничего себе малец устроился! В Беверли-Хиллз жилища и то скромнее. Зачем одинокому волчонку три этажа?!
– Марк, куда тебе такой домище? – не удержалась Татьяна.
– Люблю, когда все рядом. Бассейн, кинотеатр, бильярд, фитнес-зал, – с достоинством отозвался юнец.
– А где твой кабинет? – произнесла, внутренне замирая, Таня.
Подвоха он не почуял:
– В левом крыле. На втором этаже.
Поднялись по мраморным ступеням. Вступили в дом. Что за контраст с ее скворечником! Все здесь было роскошно, избыточно, чересчур. Дубовый паркет, бархатные портьеры, пуфы, козетки, картины в золоченых рамах.
«Наверняка и система безопасности какая-нибудь дорогущая, навороченная, – тоскливо подумала Татьяна. – Зря я все это затеяла. Не получится ничего».
Стол в гостиной (персон на двадцать) был пока не накрыт. Но Марк с удовольствием анонсировал:
– На закуску – лобио, баклажанчики с ореховой пастой и сациви. На горячее – шашлык и хинкали. Вино, прости, только «Киндзмараули» и «Саперави». Зато хачапури трех видов. «Лодочка» с яйцом, слоеные и обычные.
– Марк! Когда ты – то есть твой повар – все успел? Или у тебя каждый вечер такое застолье?
Слегка смутился. Отвечать не стал. Спросил:
– Что будешь на аперитив?
– Давай «Мохито», – рассеянно отозвалась Таня.
И впервые забеспокоилась. Она-то думала, что использует наивного теленка. Но не исключено, что у парня собственная игра. И он только обрадовался, когда Татьяна сама бросилась в западню.
Уселись за стол церемонно – друг напротив друга.
– Ну, где твои баклажанчики и остальные вкусняшки? – нарочито беззаботным тоном потребовала Татьяна.
– Чуть позже. Давай пока выпьем коктейль.
Позвонил в золоченый колокольчик, пригласил прислугу, распорядился:
– Сделайте нам два «Мохито».
– А как быть с ужином? – подняла брови женщина.
– Как договаривались, – сухо ответил Марк.
Когда дверь за служительницей закрылась, внимательно взглянул на Татьяну:
– Хочу задать тебе один вопрос.
«Любишь ли ты меня?»
Девушка приготовилась импровизировать.
Но не увидела в его глазах ни намека на любовные искры. Второй подряд фригидный Максимус. Что за мужики пошли?!
– Я тебя слушаю. – Таня, по всем законам кокетства, быстро стрельнула взглядом в угол, на нос, на предмет.
Марк глубоко вздохнул – и выпалил:
– Ты поняла, зачем мы тебя сюда позвали?
– Что?
Дверь в столовую отворилась. Женщина подала коктейли. На Таню взглянула с сочувствием – или показалось?
– Ты поняла, зачем тебя позвали на Матуа? – повторил он, когда прислуга покинула комнату.
«Я считала тебя лопушком. Но пока выходит, что дурочка я», – быстро подумала Татьяна. И осторожно произнесла:
– Знаю только то, что написано в моем контракте.
Марк насмешливо сказал:
– Неужели ты правда думаешь, что мы платим полмиллиона за твои забеги, конкурсы и доски почета?
«Эй, парень! Давай мы лучше будем говорить о любви!» – в отчаянии подумала девушка.
А он продолжал напирать:
– Ты в рейтинге ста самых умных женщин Москвы. И до сих пор не догадалась, чем мы заняты на самом деле?
Таня вспыхнула:
– Почему ты говоришь со мной таким тоном?!
– Потому что мне некогда рассусоливать. Время давно пришло. Ты нам нужна для реальных дел. И я хочу знать, понимаешь ли ты ситуацию. В курсе ли того, что здесь делаем мы с Юлианой? Или тебе все разжевать нужно?
Таня думала, ей следует закрыть глаза и ничего не видеть. Но, оказывается, наоборот, ей следовало побыстрее догадаться.
Она осторожно сказала:
– Я могу ошибиться – доступа к Интернету у меня нет. Но мне показалось, что вы отрабатываете специальную технологию. Я читала про нее раньше. Кажется, она называется Окно Овертона.
– И какова наша цель?
– «Мне девять лет, и я в разводе». «Ромео и Джульетта». Все эти статейки. Митинги протеста – нарочито несерьезные. Общественное сознание изменено. Народ подогрет. Подготовительный этап завершен. Следующим шагом должен быть референдум. Вы ведете к тому, чтобы люди – сами! – захотели принять закон.
– Какой?
– Любви все возрасты покорны. И ждать восемнадцати просто глупо.
– Молодец, – улыбнулся. – Пятерка.
Таня ухмыльнулась:
– Выдашь повышенную стипендию?
– Нет. Для начала возьму тебя в дело. Премия – огромная! – будет позже.
– Вы хотите, чтобы я во всем этом тоже участвовала? – уточнила Татьяна.
– Да. Я специалист в области политических технологий. Юлиана – пиарщик. Но нашей команде явно не хватает хорошего рекламиста.
– Ты считаешь, я соглашусь рекламировать педофилию? – поинтересовалась Садовникова.
– Во-первых, такого слова нет. Есть эфебофилия.
– Ну да. Один из постулатов Овертона: нужно обязательно придумать красивый эвфемизм.
– А во-вторых, – бесстрастно продолжал Марк, – выхода у тебя нет.
Увидел, как изменилось Танино лицо, и небрежно добавил:
– Ты, конечно, можешь заплатить штраф за досрочное расторжение контракта и улететь домой. Но я читал твой психологический профиль и думаю, что ты не откажешься принять участие в абсолютно новом, уникальном, удивительном по своим возможностям проекте. Матуа – идеальная площадка, чтобы обкатать технологию. А дальше – весь мир будет у наших ног!
Таня молчала. Марк горячо продолжал:
– Педофилия – мерзость, никто не спорит. Мы тоже резко против насилия над детьми. Против секса с младенцами. Но что делать, если приходит любовь? Красивая и роковая, как у Ромео с Джульеттой?
– Слушай, – поморщилась она, – я не электорат. Не надо пудрить мне мозг.
– Хорошо, – легко согласился он. – Ты насторожена потому, что не знаешь подоплеки. Я тебе о ней расскажу.
За двадцать пять лет до описываемых событий
В ее классе почти все девочки мечтали побыстрее вырасти и стать проститутками. А Лена плакала над Диккенсом и Гюго, подклеивала в альбом репродукции художников из «Огонька» и ходила в музыкальную школу.
Отцовский НИИ погибал. Зарплату задерживали по полгода. Мать крутилась на двух работах, а вечером, когда магазины закрывались, стояла у метро. Продавала хлеб, конфеты и пиво. Леночкина музыкальная школа подорожала, но родители из последних сил изыскивали средства.