— Она бы, думаю, не стала церемониться и за сходную плату все выполнила, и что тут такого? — хмыкнул Лодовико.
— А то, господин Сан-Пьетро, что объектом приворота должны были стать вы. Вы вообще популярны в нынешнем сезоне, не находите? — язвительно произнесла Элоиза и отвернулась к окну.
Лодовико несколько раз открывал рот и пытался что-то сказать, потом закрыл его окончательно и отвернулся тоже.
— Эй, кончайте друг друга грузить, достали уже! — ругнулся на них Карло, который вел машину.
Себастьен же наклонился к её уху и тихо сказал:
— Мне кажется, я понимаю, о чем вы. Не скажу, что мне удалось в жизни хоть раз поступить подобным правильным образом, но думать-то доводилось, поверьте, — и легко коснулся губами её виска.
— То есть Лодовико вам друг, но истина дороже? — нервно усмехнулась она.
— Лодовико мне друг вне зависимости от истины, — рассмеялся он. — Но я могу понять, что сейчас движет вами. Скажите, вы хотите что-нибудь предпринять в отношении той ведьмы?
— Нет, — замотала она головой. — Это не моё дело. Я очень испугала её, сама того не желая, и предложила ей подумать, если она не совсем глупа — додумается. А нет — так и говорить не о чем.
— И что дальше?
— Побеседовать с госпожой Перини. А потом уже приглашать на беседу госпожу Уильямс и предъявлять ей разного рода доказательства.
— Хорошо, так и сделаем.
Тем временем машина достигла кардинальского гаража. Выходили в молчании. Но перед тем, как отправиться наверх, Лодовико подошел к Элоизе и произнес:
— Простите меня, госпожа де Шатийон. Я признаю, что разбираюсь далеко не во всем, и есть вещи, которые вам, безусловно, виднее.
— Мне не за что на вас обижаться, честное слово. В свою очередь я, видимо, тоже была излишне нравоучительна и эмоциональна, это ни к чему. Приношу вам свои извинения.
— Ничего подобного, донна Элоиза. Просто вы в вопросе разбираетесь, а я — нет. Поэтому ведьминские козни — вам, а винтовку — мне. И всё будет отлично. Зовите, когда буду нужен, — подмигнул он ей и исчез так быстро, что она этого момента даже не заметила.
33. Неприятное неизбежное
* 68 *
Разговор с Паолой Перини получился какой-то очень уж быстрый — она совершенно не отпиралась, сразу же призналась, что да, по просьбе Джулианы познакомила её с ведьмой, а что там было дальше — знать не знает. Да, вроде бы Джулиане была нужна какая-то помощь в каких-то любовных делах, но зачем ей, Паоле, подробности? Далее Элоиза методично и бесстрастно расспрашивала — а откуда Джулиана узнала, что к ней вообще можно обращаться с подобными вопросами? Ах, кто-то подсказал? А кто в доме владеет такой информацией и наравне с вами представляет потенциальную опасность для окружающих? Вы не можете ответить потому, что с самого начала говорили нам неправду? Почему я так думаю? Да потому, что госпожа делла Рива нам прямо сказала, что делилась с вами доходом от тех клиентов, которых приводили к ней вы…
Этот довод оказался, судя по всему, последней каплей. Элоиза уже было подумала, что барышня начнет рыдать, но барышня стала грязно ругать ведьму, что та ее так позорно сдала, а ведь она, Паола, привела к ней столько юных дурочек! И далее все присутствовавшие услышали гладенький рассказ о том, что это именно Паола увидела, как Джулиана сохнет по монсеньору, и предложила ей быстро и за небольшую денежку решить эту проблему. Джулиана, недолго думая, согласилась — да она бы хоть от кого помощь приняла и любые деньги заплатила, если бы ей пообещали вожделенного мужчину! И она, Паола, даже вместе с Джулианой ездила к ведьме — чтобы та точно с крючка не сорвалась. Да, она вчера помогала Джулиане сделать на монсеньора приворот по фото — чего не помочь человеку, на котором столько денег уже заработано! А на вопрос потрясенного Бернара Дюрана, которому было очень интересно, что за дело у службы безопасности и Элоизы к его не самой лучшей, но все-таки сотруднице — неужели она не понимала, что приносит вред? — та пожала плечами и ответила, что её это никаким образом не касается. И спросила нагло — что ей за это сделают? Она же никого не убивала и вообще ничего невозможно доказать.
— Как это — что сделают? — пожал плечами Марни. — Уволят по представлению службы безопасности, да и всё. И никто ничего доказывать не будет.
— И никаких рекомендаций я не дам, не надейся, — Дюран вытер вспотевший лоб платочком. — Можешь хоть завтра отправляться на все четыре стороны! Надо же додуматься — поставлять клиентов ведьме!
— Как — завтра? — такого поворота барышня не ожидала.
— Как слышала, — пробурчал Дюран. — Все, уведите её куда-нибудь, глаза бы мои на нее не глядели!
Марни вызвал дежурных и наказал им запереть барышню в её комнате, при этом отобрать телефон и другие возможные средства связи и отключить от интернета. Барышня вопила про самоуправство и произвол, но её никто не слушал, и вопли вскоре затихли вдали.
— Себастьен, у тебя, я надеюсь, есть что-нибудь выпить? — жалобно произнес Дюран.
Разговор происходил в кабинете Марни, и все — Элоиза, Лодовико, Гаэтано, Бернар — сидели вокруг синего стола, абсолютно пустого.
— Найдем, не беспокойся, — улыбнулся Марни, встал и извлек из шкафа — другого, не того, который вел в местную Нарнию — бутылку и бокалы. — Кто еще?
Но остальные покачали головами.
— Еще же не конец, — грустно заметил Лодовико. — Я бы сказал — только начало.
— Тогда кофе, — он выглянул в приемную и попросил Октавио распорядиться.
Бернар глотнул коньяка, зажмурился.
— Элоиза, скажите — как вы до всего этого докопались? Откуда узнали?
— Бернар, если вас будут травить и сживать со свету — вы тоже, возможно, чему-нибудь такому научитесь, — улыбнулась она.
— Но каковы девицы! Нет бы надеть что-нибудь посимпатичнее, поулыбаться, пользу какую принести… придумали тоже — травить и привораживать! — происходящее никак не желало умещаться у Бернара в голове.
— Я рада, что кому-то всё это кажется ненормальным, — усмехнулась Элоиза. — А то поваришься в этом бульоне и сам потихоньку начнешь верить в то, что все так живут!
Тем временем в кабинет доставили кофе, и некоторое время его пили практически молча.
— Элоиза, нам нужно выслушать еще кого-нибудь, кроме Джулианы Уильямс? — спросил её Себастьен.
— Думаю, нет. Мы уже представляем себе картину, и от госпожи Уильямс потребуется только подтверждение. Впрочем, тоже не обязательное. Я думаю, основной момент сейчас состоит в том, что нам всё известно. И ей предстоит узнать именно об этом. Она же искренне полагает, что я её просто не люблю, и в этом всё дело.
— А вы её сложно не любите? — хмыкнул Дюран. — Не отвечайте, это абсолютно риторический вопрос. Я вас понимаю и изумляюсь разве что вашему долготерпению. Барышня в самом деле неприятная. Может быть, она хотя бы работала прилично?
— Бернар, вы не первый, кто задает мне этот вопрос, — улыбнулась Элоиза. — Нет, работала она ровно так же, как и всё остальное делала. И увольняю я её в первую очередь за нежелание работать. Во всяком случае, я ей об этом сообщила именно в такой формулировке, вопросы о ведьмах мы не поднимали.
— Разумно, — согласился Дюран. — Скажите, я вам еще нужен? Представление об увольнении Паолы я подпишу немедленно, мы с Софией согласуем формальности.
— Идем сейчас, я тоже с тобой, — Лодовико отставил чашку и поднялся.
— Гаэтано, пригласишь сюда госпожу Уильямс через… — Марни вопросительно взглянул на Лодовико.
— Я быстро, до Софии и обратно, — ответил тот и они с Дюраном скрылись за дверью.
— Через четверть часа, — закончил Марни.
— Да, шеф, — Гаэтано поднялся и тоже вышел.
— Элоиза, вы знаете, что отец Джулианы звонил Шарлю?
— Нет, — удивилась она. — Шарль мне ничего не говорил.
— Да он и мне не говорил, — усмехнулся Марни, — говорил Варфоломей. Шарль сказал, что это наше дело, и мы сами разберемся, и что если вы барышню увольняете — значит, так тому и быть.
— Или отец проявил большую разумность, нежели дочь, или Шарль — наш добрый ангел, — улыбнулась она.
— Понемногу и того, и другого, — улыбнулся он в ответ.
— Мы же справимся, да?
— Вы еще спрашиваете, сердце моё? — он взял её ладони в свои. — Да мы уже справились, осталась сущая ерунда. Даже не так — на самом деле, это вы справились. А мы вам немного помогли.
Когда несколько минут спустя в кабинет вошел Лодовико, они так и сидели — молча и держась за руки.
* 69 *
Для разговора с Джулианой на всякий случай подготовили большой монитор — был призван вчерашний Макс и он держал под рукой разного рода записи и документы, ему в помощь придали Октавио. Все чашки и бокалы тот же Октавио, повинуясь взгляду монсеньора, затолкал в шкаф — потом, мол, разберемся. И когда Гаэтано привел Джулиану, обстановка в кабинете была самая строгая.
— Садитесь, госпожа Уильямс, — Марни кивнул на свободный стул.
Джулиана была бледна и напугана, она искренне не понимала, о чем с ней можно говорить, да ещё такой компанией — ведь уже всё сказано, не так ли? Она обвела затравленным взглядом сидящих за столом, то есть Элоизу, Марни, Лодовико, Гаэтано. Макса было практически не видно из-за монитора, а Октавио нарочито небрежно опирался о дверной косяк.
— Госпожа Уильямс, мы хотим услышать от вас всю историю, — начала беседу Элоиза.
— Историю? — изумилась Джулиана.
— Да. Расскажите нам, пожалуйста, о том, кто такая Джузеппина делла Рива и зачем вы с ней контактировали.
— Я не понимаю, о чем вы. Я не знаю, кто это такая, — пробормотала девушка.
— Джулиана, будет лучше, если вы расскажете всё сами. Признание в каком-либо неблаговидном поступке — уже путь к осознанию и раскаянию, как сказал бы отец Варфоломей, — Элоиза напустила на себя вид усталый и почти безразличный.
— Да нечего мне вам рассказывать! — взвизгнула Джулиана.
Марни вопросительно глянул на Гаэтано, тот — на Макса.