Положив трубку на кровать рядом с матерью, он вышел из комнаты, и Джулия, сделав глубокий вдох, поднесла трубку к уху.
– Джулия, что случилось? – и в самом деле взволнованно спросил Гермес.
– Думаю, нам не о чем больше разговаривать, – медленно, с трудом произнесла Джулия.
– Да скажи же, что произошло? – испуганно спросил Гермес. Первое, что пришло ему в голову: «Ей стало плохо».
– Ничего.
– Я тебя не понимаю.
– А мне после того, что сегодня произошло, напротив, все ясно.
Гермес решил, что она обиделась на него за несостоявшийся обед в «Тула».
– Прости, я действительно не смог, – начал он оправдываться, – неожиданно возникли проблемы с Теодолиндой, я не мог ее оставить.
Его удивило, что Джулия, всегда такая чуткая и разумная, на этот раз вела себя, как избалованная капризная любовница.
– С Теодолиндой? А я подумала, что с женой.
– При чем здесь жена?
– Блондинка, которая стояла с тобой в обнимку у постели Теодолинды, разве не твоя жена? – с наигранным удивлением спросила Джулия. – И разве это не была сцена примирения и воссоединения семьи?
– Бог мой! – Гермес лишь сейчас понял, о чем идет речь. – Откуда ты узнала?
– Я не узнала, я увидела. Приехала к тебе в больницу и удостоилась чести лицезреть объятия супругов, единодушных в своем стремлении восстановить семью.
– Ничего ты не знаешь…
– С меня и этого достаточно, поэтому закрываем страницу и корректно расходимся в разные стороны.
– Джулия, перестань, ты ведешь себя, как маленькая. Я люблю тебя, я не хочу, не могу без тебя, что ты со мной делаешь?
– Возвращайся к синьоре Монтини.
Она пожалела, что у нее вырвались эти слова. Ее сердце требовало отмщения за поруганную любовь и за оскорбленное достоинство, но гордость не позволяла ей унизиться до вульгарной ругани.
– Все, Гермес, я кладу трубку, – предупредила она.
После того как она увидела руку Марты на бедре Гермеса, он казался ей нечистым. Она отдавала себе отчет, что рассуждает глупо, но ничего не могла с собой поделать: близость с Гермесом после увиденного осквернит и ее.
– Джулия, послушай меня одну минуту, – взмолился Гермес. – Я все объясню…
– Прощай, Гермес, – ответила она и нажала на рычаг, положив конец мучительному разговору.
Она не была уверена, что поступила правильно. Да и о каких правилах можно говорить, когда она умирает от ревности, кипит от ярости, стонет от отчаяния?
Когда-то с Лео тоже было так. Джулия узнала о его измене, и в ней все перевернулось. Для него это был случайный эпизод, он не придавал ему никакого значения, для Джулии же – катастрофа, после которой их совместная жизнь казалась уже невозможной. Тогда ей, правда, было двадцать шесть лет, в молодости раны быстрей затягиваются. За четырнадцать лет она стала терпимее, но измен, как и прежде, не прощает.
Она спустилась в кухню, где Джорджо готовил себе сандвич с тунцом. Лицо у него было непроницаемое.
– В чем дело, деточка?
– Не смей называть меня деточкой.
– Почему? – ласково спросила она.
– Потому что потому! Я для тебя – пустое место.
– Что за глупости ты говоришь!
– Это не глупости. Если бы ты со мной считалась, ты бы мне рассказала, что случилось, а не темнила бы.
Джулия молча открыла холодильник и достала миску с мелко нарезанной и приправленной лимоном свеклой. Есть свеклу ей посоветовала одна знакомая, которая после поездки в Индию и знакомства с каким-то гуру лечила ею собственный рак в сочетании с травами и строго сбалансированным питанием. Уже четырнадцать лет ей удавалось таким образом бороться с лимфогрануломатозом, при котором человеку, согласно статистике, отпущено года два, три от силы.
Наука отвергала целебные свойства свеклы при лечении рака, случай со знакомой – подтверждал. В конце концов, пока от рака нет гарантированного средства, надо использовать любую возможность, кто знает, а вдруг поможет? Вреда от свеклы уж точно быть не может.
Она села за стол напротив Джорджо и поставила перед собой миску со свеклой – свой ужин.
– Знаешь, Гермес некоторое время назад мне прооперировал грудь, – спокойно сказала она.
– Знаю, – ответил Джорджо с полным ртом.
– И оказалось, что опухоль недоброкачестванная.
– И что? – Джорджо уставился на нее своими карими, с золотистыми искорками глазами.
– Приходится ходить на сеансы радиотерапии, чтобы все прошло окончательно.
– От этого вылечиваются? – В глазах Джорджо вспыхнул страх.
– Теоретически, да, – ответила Джулия, которая не хотела пугать сына и уже была не рада, что заговорила с ним о болезни.
– Значит, ты поправишься, – уверенно сказал Джорджо и сразу же повеселел.
– Это еще не все, – Джулия решила одним разом выложить ему все. – Сегодня я случайно стала свидетельницей примирения Гермеса с его бывшей женой. В больнице. Теперь все. – И она проткнула вилкой сразу два куска свеклы, представив себе, что это не безобидный овощ, а Марта с Гермесом.
– Блин, вот это да! – Джорджо продолжал жевать свой сандвич, но теперь его глаза наполнились раскаянием. – Какой же я идиот! Прости, мамочка!
Джулия сжала его руку, лежащую на столе, и продолжала уже с иронией:
– Сразу две напасти – опухоль и ревность. Многовато.
– Папу ты ведь тоже ревновала, – вдруг сказал Джорджо.
– А ты откуда знаешь?
– Не надо быть комиссаром Мегрэ, чтобы это знать. Вы и разошлись поэтому, ведь так?
– Ревность пришла потом, а сначала я просто голову потеряла. Он был взрослым мужчиной, и занятие у него было самое лучшее с моей точки зрения – он писал. Я же тогда только поступила в университет. Мы познакомились в тот день, когда умер мой дед, Убальдо Милкович.
Далекие воспоминания осветили слабой улыбкой ее лицо.
Вчера1965 год
Глава 1
Безжизненное тело дедушки лежало на диване в гостиной. Бенни позвонил домашнему врачу.
– Плохо, говорите? – переспросил доктор Бенцони.
Бенни ответил не сразу.
– Может быть, он умер.
– Что значит «может быть»? – возмутился врач. – Он не дышит?
– Думаю, вам лучше приехать и самому посмотреть, что с ним.
Дедушке врач был уже не нужен, зато в нем нуждался Витторио де Бласко, потрясенный оскорбительным для семьи «подвигом» тестя.
Многолетняя практика сделала доктора Бенцони неплохим врачом, хотя звезд с неба он не хватал. У Витторио де Бласко был сердечный приступ, доктор Бенцони сделал ему укол и рекомендовал до обследования полный покой.
Изабелла, не столько обеспокоенная сердечным приступом отца, сколько перепуганная, что теперь ее бросит жених, заперлась в комнате, которую она делила с Джулией, и поклялась, что не выйдет оттуда до тех пор, пока тело Убальдо Милковича будет оставаться в доме.
Кармен плакала. Джулия, лучше всех знавшая характер доктора Бенцони, решила рассказать ему правду о смерти дедушки, после чего участливый эскулап написал в заключении о смерти, что старик умер в доме на улице Тьеполо от апоплексического удара.
В эту трагическую ночь Джулия познакомилась с Лео, которого привел брат: Бенни ездил в привокзальную аптеку за лекарствами, выписанными доктором Бенцони, и, повстречав на вокзале Лео, дал понять старому другу, что нуждается в моральной поддержке, и попросил его поехать с ним.
Джулия вошла в кухню, когда брат и Лео собирались варить кофе.
– Познакомься, это моя сестра Джулия. А это Лео Ровелли.
– Ровелли? Журналист из «Коррьере»? – спросила Джулия, часто слышавшая рассказы брата о друге.
– Он самый, с вашего позволения, – пошутил Лео, окидывая сестру друга оценивающим взглядом.
– Вот не думала, что он такой красавец! – с неподдельным восхищением выпалила Джулия, почувствовав, что пошла бы на край света за этим высоким блондином с тонким благородным лицом.
Она не сводила с него глаз.
– Это вы красавица, – комплиментом на комплимент ответил Лео, покоренный ее очаровательной непосредственностью. – Вы прелесть. Просто загляденье.
– Загляденье? – Только сейчас Джулия заметила, что она стоит перед молодыми людьми в пижаме, с растрепанными волосами. Она покраснела, что сделало ее еще прелестнее, еще соблазнительнее. – Пойду приведу себя в порядок.
– Вы и так в порядке, – заверил ее Лео, откровенно ею любуясь.
– Я читала ваши репортажи из Африки. Какая у вас интересная жизнь!
– Предлагаю перейти на «ты». Нет возражений?
– Конечно, нет, – смущенно согласилась она. – Представляешь, когда Бенни говорил, что знаком с тобой, я не верила – думала, он набивает себе цену.
– Теперь ты знаешь, что твой брат говорил правду.
– Ты выглядишь старше его.
Лео засмеялся:
– Какая же ты еще маленькая! Тридцатилетний мужчина кажется тебе стариком.
Лицо Джулии залила краска.
– Ты меня не так понял.
В это время в кухню вошла Кармен. Бенни представил ей своего друга.
Мать строго посмотрела на Джулию:
– На твоем месте я бы не разгуливала при гостях в пижаме.
В холодных глазах матери Джулия прочла упрек: как она может кокетничать неизвестно с кем, когда у отца сердечный приступ!
– Я на минутку, – извинилась Джулия. – Сейчас вернусь.
Пришлось пригрозить запершейся на ключ Изабелле, что если та не откроет ей дверь, она позовет мать.
На голове у Изабеллы были бигуди, лицо покрывал жирный слой коричневого крема.
Джулия показала сестре язык.
– Ты похожа на мумию.
Она сняла пижаму, надела юбку в крупные цветы и белую пикейную блузку.
Изабелла укоризненно покачала головой.
– Постыдилась бы!
Джулия сделала пируэт, отчего юбка на ней вздулась колоколом.
– Стыдиться? Чего?
Изабелла, присев на край постели, стригла заусенцы.
– У тебя дедушка умер, отцу плохо, а ты вырядилась, будто на гулянье.
– Лучше на себя полюбуйся, – огрызнулась Джулия. – Да попадись ты сейчас на глаза своему женишку, он бы, знаешь, как бежал? Как угорелый.