Порадовало его, что всем рекомендовала продолжать ходить к своим врачам, выполнять их назначения. Заметил, что работает, не щадя себя, без всякого графика, перерыва на обед. «Работает, как проклятая».
– Чего же она добивается? – задает вопрос заместитель министра здравоохранения.
– И это не секрет. Она хочет научить врачей тому, что делает сама.
Чем кончилось лечение заместителя министра?
На этот вопрос отвечает:
– После седьмого сеанса выбросил костыли. Обошелся без операции. Сейчас совсем здоров.
Заместитель министра с грустью констатировал, что знает многих известных ученых, которые исцелились у Джуны, но скрывают это и ничем ей не помогли, даже не дали клочка бумаги с отзывом. У Шоты Ломидзе хватило мужества высказать свое личное мнение, прямо противоположное тому, что говорили его коллеги.
Джуне удалось за год в Москве привлечь к себе всеобщее внимание не только больных. Ее с радостью посещали, чтобы просто пообщаться, те, кого не надо было убеждать в ее исключительности. К названным именам артистов и поэтов добавлю Андрея Тарковского, солистов Большого театра Юрия Гуляева и Галину Калинину, диктора Центрального телевидения Светлану Моргунову…
В свою очередь, она посещала дома самых высокопоставленных лиц в СССР. Совершала то, что не могли Нинель Кулагина и Роза Кулешова. Я сопровождал ее в переулок у Пречистенки, где живут патриархи Русской православной церкви.
Ждал ее полчаса в машине во дворе усадьбы. Из покоев патриарха Пимена вышла сияющая с подарком – золотым блюдечком, миниатюрной чашечкой и ложечкой. В другой раз увезла отсюда икону святой Евгении… В мае 1981 года принимала дома на улице Викторенко ректора Ленинградской духовной академии и семинарии Владимира Михайловича, владыку Кирилла, будущего патриарха Московского и всея Руси, а в июне гостила по его приглашению в Ленинграде и Комарово. В те дни познакомилась с послом Западной Германии Андриасом Ландрупом. Осенью пригласили в Звездный городок на встречу с космонавтами.
Ездил я с ней на Смоленскую площадь, ее встречали у служебного входа министерства внешней торговли СССР и сопровождали в кабинет заместителя министра Юрия Брежнева, сына Леонида Ильича. Принимал Джуну министр МВД Николай Щелоков.
На улицу Горького она отправлялась в многоэтажный дом, где жил Александров-Агентов, помощник по международным вопросам Генерального секретаря ЦК КПСС.
Но физиков, тех, кто должен был решить ее судьбу, среди ее поклонников пока не видел.
– Чем черт не шутит, – подумал я и позвонил академику Зельдовичу после публикации его выступления на объединенной сессии Академий на страницах «Вестника» АН СССР. Предложил посмотреть на манипуляции Джуны. Лучшего придумать не мог.
– У меня другие дела, мнение свое я высказал, – услышал краткий ответ. – Мнение президента совпадает с моим…
Итог складывался пока малоутешительный, несмотря состоявшуюся дружбу с Николаем Константиновичем, на визиты к патриарху Московскому и всея Руси, помощнику Генерального секретаря. Руководство Академий – против. Министерство здравоохранения СССР – против.
Что делать?
Писать стихи.
Джуна!
Имя звенит, как струна.
Из рук струится волна,
Загадочной силы полна.
Какая ее длина?
Чем измеряться должна?
Новостью страна
Взбудоражена.
Дважды и трижды героев
В споре слышны имена.
Отчего дискуссий война?
Почему неприязни стена
Этим именем порождена?
Будто Джуна всему – измена.
Кем будет она оправдана?
Да, горька цена
Тому, что зовется истина.
Она же в руках ее: «На!»
В начале этой главы я привел полные оптимизма высказывания академиков Велихова и Гуляева, один из которых «руку приложил» чтобы началось изучение «эффекта Джуны», другой получил валюту и рубли, чтобы создать лабораторию и ответить на вопрос «лечит она Генсека или нет».
Будущий патриарх Кирилл – гость Джуны
Как получилось, что глава партии и государства вдруг сам позвонил по телефону председателю Комитета по науке и дал поручение, которое так добивалась Джуна?
Можно подумать, что это событие произошло потому, что за помощью Генерального секретаря обратился Николай Константинович. Но этого он не сделал по правилам игры в Кремле и на Старой площади, правительстве и ЦК партии. По личному вопросу председатель Госплана не стал бы звонить главе партии и государства, не будучи с ним в дружеских отношениях. Они были давними, но товарищескими, служебными.
Сам Брежнев позвонил неожиданно Байбакову. Почему? На этот вопрос есть ответ в его мемуарах «Сорок лет в правительстве», изданных в 2004 году, когда Николаю Константиновичу было 94 года: «Как-то после сдачи проекта очередного план развития народного хозяйства я решил отдохнуть несколько дней в подмосковном санатории «Сосны». Здесь я встретил Аркадия Райкина и его супругу. Оба они выглядели стариками. Я с трудом их узнал. Аркадий Исаакович сказал мне, что был тяжело болен, пролежал в больнице почти три месяца, а его супруга Рома перенесла инсульт, в результате чего лишилась речи. Врачи так и не смогли помочь. Узнав, что я знаком с Джуной, Райкин попросил меня оказать содействие во встрече с ней, мотивируя тем, что ему известно: Джуна вылечила многих людей. Я обещал помочь.
На следующий день Джуна в сопровождении моего сына Сергея приехала в «Сосны». Я тут же повел ее к Райкиным, а мы с главным врачом дома отдыха зашли в его кабинет и стали беседовать об экстрасенсах, к которым она относилась положительно.
Прошло более 40 минут, но Джуна от Райкина не выходила. Это меня несколько обеспокоило, ведь обычно сеанс с одним пациентом длится от 10 до 15 минут. Я постучал в дверь и вошел в номер. Аркадий Райкин совершенно преобразился. Он выпрямился и казался сантиметров на десять выше, лицо его порозовело. И было радостным. Он сказал, положив руки на грудь: «Я не чувствую своего сердца и готов лететь в космос». Джуна тем временем заканчивал сеанс с Ромой. На протяжении месяца супруги Райкины проходили лечение у Джуны. Аркадий Исакович стал много лучше себя чувствовать, а у его супруги восстановилась речь».
Задолго до этой книги о том, как лечился Аркадий Райкин, я узнал из копии его письма Брежневу, побывав у него дома в сентябре 1980 года. На двух страницах машинописного текста, начинавшегося словами «Меня волнует судьба Евгении Давиташвили» и, по-видимому, не оставившего равнодушном Леонида Ильича, прочел:
«После первого сеанса почувствовал себя значительно легче.
После первого же сеанса! А сеанс продолжался не более 15–20 минут. Я просто не узнавал себя, своего тела. У меня появилось отличное самочувствие. Раньше боль в сердце не покидала меня, а тут исчезла. Я перестал чувствовать сердце…
Вспоминаю первый сеанс. Тяжелели ноги. Потом стало легче, еще легче. Легче было и ногам, и сердцу. Джуна попросила меня вздохнуть глубже. После этого я ощутил нечто необычное. Не было боли, не ныло сердце. Это было невероятно! Это ощущение произвело на меня огромное впечатление. И с каждым сеансом я чувствовал себя лучше и лучше. Джуна провела 13 сеансов. И меня, человека, который ходил на костылях, не узнать. К сожалению, врачи не смогли мне так помочь…
Я благословляю ее. Это прекрасный целитель. То, что она делает, – это удивительно».
До встречи с Джуной артист полагал, что работать больше на сцене не сможет. Но вскоре он опять появился на эстраде. Более того занялся созданием театра в Москве.
Тогда великий артист выздоровел и окреп настолько, что начал выступать с концертами в Москве. Я его увидел в переполненном зале. На сцену Райкин, как в молодости, стремительно выбегал к рампе.
Полный благодарности он попросил Байбакова помочь встретиться с Брежневым, чтобы «рассказать ему о чародейке и помочь ей получить прописку в Москве». То было не в его силах. Мог он только дать хороший совет, что и сделал мудрый Николая Константинович. Продолжу цитировать его мемуары:
«Зная, что Брежнев был болен и не каждый день появляется на работе, я посоветовал Райкину написать письмо на имя Леонида Ильича и обещал передать его послание. На следующий день это письмо при содействии одного из помощников Брежнева, также лечившегося у Джуны, оказалось на столе Генерального секретаря».
Тем помощником был Андрей Александров-Агентов, житель улицы Горького. К нему Джуна приезжала домой, лечила в квартире его и жену. Как видим, и этот деятель, зная проблему, не помог. Ничего Брежневу, по тем же упомянутым правилам двора, о ней не сказал.
– Я отнес письмо в приемную ЦК на Старой площади, – рассказал мне Аркадий Исаакович – как и Александров-Агентов, житель улицы Горького.
С Леонидом Ильичом он знаком с 1941 года. Труппу театра в первый день война застала на гастролях в Днепропетровске, там секретарем обкома партии был Брежнев, не пропускавший концерты Райкина. Он помог артистам срочно вернуться в Ленинград, пришел на вокзал провожать. В дни войны знакомство продолжилось на «Малой земле», где Райкин выступал перед боями. При встречах Брежнев всегда спрашивал, не нужно ли ему чем-то помочь. И помог, когда у Райкина началась конфронтация с властью Ленинграда, получить квартиру на улице Горького, где мы встретились, и бывший кинотеатр в Марьиной Роще…
Ждать ответа Райкину не пришлось. Брежнев сам позвонил и спросил: «Как здоровье?». Аркадий Исаакович ответил:
– Благодаря Джуне – хорошее.
Попросил помочь ей получить жилье в Москве, рассказал о работе в поликлинике Госплана СССР, сослался на благоприятное мнение Н. К. Байбакова.
– Ну, что ж, если она тебе помогла, мы ей поможем, – заключил Брежнев, добавив, что история с кибернетикой и генетикой кое-чему нас научила.
Одним разговором не ограничился. Позвонил Байбакову:
– Коля, что за баба эта Джуна? Ты ее пробовал? – имея в виду лечение. – Что она хочет?