ящий впереди, с постами связи, радара, сонара и других. Вахтенный офицер сидел посередине в кресле, перед персональным монитором и пультами управления, которые могли прекратить действие всех других. Макс и Эрик назвали его, едва увидев, «креслом капитана Кирка», чему Кабрильо был втайне рад, потому что его, когда он проектировал это пространство, вдохновлял сериал «Звездный путь».
Управлял судном Эдди Сенг. Когда вошел Хуан, он подскочил с места.
– Вольно, мистер Сенг.
На мультиэкране виднелись изображения, передаваемые многочисленными видеокамерами, установленными в стратегических местах судна.
– Есть что сообщать?
– Здесь мы совершенно одни, поэтому идем со скоростью сорок узлов.
– Есть сведения от юного мистера Лоулесса?
– Он все еще в Кабуле, но явится на борт в Бангладеш.
– Передай ему, что он вылетит к судну с еще одним пассажиром и что осторожность – главная часть доблести. Длинный язык может утопить это судно, и все такое.
– А кто это другой пассажир? – спросил Эдди.
– Человек команды по имени Джон Смит, – ответил Хуан. – Бывший легионер. Телохранитель Круассара. Круассар настоял, чтобы он отправился вместе с нами.
– Судя по твоему тону, тебя это не очень радует.
– Совершенно верно, но у нас не было выбора.
Кабрильо не любил случайных людей, которых не мог контролировать, и Смит определенно был одним из них.
Макд Лоулесс тоже беспокоил Кабрильо. Он не был уверен, станет ли это подходящим первой для миссии, с присутствием Смита да с неоцененными способностями Лоулесса. Нужно будет обдумать это попозже. К тому времени исследовательская группа, состоящая из Марка Мерфи и Эрика Стоуна, должна получить все сведения о его прохождении военной службы и обстоятельствах пленения в Афганистане. Он ознакомится с ними после обеда и решит, будет ли Лоулесс в миссии по спасению Солей Круассар.
Столовая «Орегона» обладала неброской изысканностью английского джентльменского клуба ушедшей эпохи. Всюду блестящая медь и темное дерево, мебельная ткань с искусным узором, роскошный неяркий ковер. Не хватало только чучел животных на стенах и старых джентльменов, курящих сигары и потчующих друг друга рассказами о сафари и имперских войнах.
Хуан пока не стал читать досье Лоулесса, потому что за одним из столов сидели Мерф и Стони.
Эрик Стоун был ветераном военного флота, но участия в сражениях не принимал. Как Марк был военным подрядчиком до вступления в Корпорацию, так Стоун был технологом. Только после того, как он взошел на борт, обнаружилось его врожденное умение управлять судном. Эрик Стоун считался лучшим рулевым на «Орегоне» – после Хуана. Застенчивый от природы, он сохранил кое-какие хорошие манеры, усвоенные на флоте. До сих пор заправлял рубашку в брюки и всегда аккуратно причесывался.
Марк культивировал нерд-шик, хотя нерд давался нелегко, а шик запросто. Темные волосы его выглядели так, словно он сушил их в аэродинамической трубе. Марк в свое время безуспешно старался отрастить бороду и давно отказался от этого, но его график бритья выглядел в лучшем случае странно.
Оба они были среднего роста, правда, Эрик более стройный. Марк жил главным образом на неполноценной пище и энергетических напитках, поэтому был вынужден проводить много времени в спортзале, чтобы не набирать вес.
В тот вечер на нем была майка с изображением щенка таксы, спящего на тарелке с картофелем и традиционными немецкими клецками. Рядом с тарелкой стояла ополовиненная кружка пива и лежали столовые приборы. Под рисунком красовалась надпись «Wienerdog schnitzel»[7].
– В самый раз, – сказал Хуан, подойдя к столу.
– Я сам перевел его на майку, – с гордостью отозвался Мерф. – И сделал еще одну с чихуа-хуа.
Хуан сел напротив него.
– Ты ешь консервированные равиоли?
– Самые лучшие – это «шеф Боярди», – ответил Марк, отправляя в рот полную ложку.
– Я иногда думаю, тебе двадцать восемь лет или всего восемь?
Кабрильо взял со стола накрахмаленную салфетку и расстелил ее на коленях. Перед ним тут же поставили овощной салат с клубничной приправой.
– Я хотел салат «Цезарь», – заявил он подавшему, не поднимая головы.
– Ешьте овощной, – произнес Морис, безупречно одетый, но раздражительный судовой стюард. И, отходя, добавил: – Еще подам мясо по-бургундски.
Через минуту он вернулся с бутылкой «Романе-Конти», бургундского вина с тонким букетом, прекрасным дополнением к еде председателя. Налил его в стакан отработанным движением, чтобы не пролить ни капли.
– Мне пришлось выпить два полных стакана, дабы удостовериться, что оно не превратилось в уксус, – спокойно известил он.
Хуан усмехнулся. Дегустационный трюк Мориса стоил Корпорации около восьмисот долларов. Времена могли быть чуть менее доходными, чем обычно, но отставному слуге из военно-морских сил Великобритании не запрещали «глоточка вина», как он это именовал.
Кабрильо повернулся к соседям по столу.
– Ребята, можете избавить меня от сидения ночью за компьютером, дав сжатую версию того, что узнали о Макде Лоулессе.
– Не вижу ничего дурного в сидении всю ночь за компьютером, – усмехнулся Мерф, ставя на стол баночку «рыжего быка».
– Ну так что Лоулесс?
– Линда связалась с контактом, оставшимся после службы в Объединенном комитете начальников штабов, и получила его послужной список. – Теперь тон Эрика был серьезным. – Марион Макдугал Лоулесс был превосходным солдатом. Получил медаль «За примерное поведение и службу», «Пурпурное сердце», «Бронзовую звезду». Две последние за один и тот же бой возле Тикрита. После Ирака был признан пригодным в рейнджеры и с отличием окончил школу в форте Беннинг. Затем был отправлен в Афганистан и участвовал в тяжелых боях у пакистанской границы. Он прослужил восемь лет и демобилизовался в звании «сержант первого класса». Служба безопасности «Фортран» предложила ему место телохранителя в Кабуле, и, насколько мы можем судить по их сведениям, в последний год он показал себя образцовым служащим.
– А его плен? Есть о нем что-нибудь?
– Сообщения отрывочны, но, кажется, все было так, как он рассказывал. Пакистанская съемочная группа, которую он нанялся охранять, приехала из Исламабада, но о ее работе в Пакистане сведений нет. Два афганца-охранника вместе с ним были надежны. Это бойцы из былого Северного альянса, прошедшие дополнительную подготовку в войне с нашей армией, а потом начавшие работать по найму. Грузовик так и не нашли, но армейский патруль сообщил, что видел несколько больших ям, вырытых возле шоссе, где, по словам Лоулесса, его схватили.
– Достаточно больших, чтобы там можно было устроить засаду? – спросил Хуан.
Стоун кивнул.
Мерф добавил:
– Все это похоже на план «Аль-Каиды» заснять на пленку, как американца рубят на куски. У них давно не было таких съемок.
– Инцидент в Тикрите, – подал голос Эрик, – где он был ранен.
– Да?
– Я частично прочел боевое нередактированное донесение. Лоулесс один вошел в здание и уничтожил одиннадцать мятежников, которые схватили его команду и превратили в фарш. Убивая последних троих, получил пулю в бедро. Если хотите знать мое мнение, он отличный боец.
– Спасибо, ребята. Работа, как всегда, отличная. Как собираетесь получить карты бирманских джунглей?
– Ха, – отрывисто произнес Мерф. – Их нет. Место, где девица пропала, одно из самых глухих на планете. Что там есть, кроме больших рек, никто не знает. Единственная польза от карт, что мы обнаружили, – на всех нужно поставить надпись «За этим пунктом будут драконы».
Эти слова оказались пророческими.
Глава 8
– Извиняюсь за такие удобства. – Кабрильо распахнул дверь в одну из кают в надстройке «Орегона». – Но раз на борту будет Смит, нужно создавать впечатление, будто здесь нет ничего лучше.
Макд Лоулесс хмыкнул, скорчил гримасу, потом пожал плечами.
– Вы сказали, я прохожу испытательный срок. Насколько понимаю, это цена, которую я плачу.
– Когда все успокоится, я лично устрою тебе экскурсию по тем местам на нашем судне, о которых Смит не должен знать. Да, и ваши каюты будут рядом. Прислушивайся. Уверен, он будет связываться с Круассаром, а переборки там тонкие.
Во всех помещениях и каютах той части судна были установлены микрофоны, но Хуан хотел, чтобы Макд считал, что уже начинает приносить пользу.
Лоулесс бросил вещмешок на единственную в каюте койку, и тот ощутимо продавил почти лишенный пружин матрац. Из-за очень грязного бортового иллюминатора в каюте стоял полумрак. Ковер мышиного цвета имел такой тонкий ворс, чтобы его можно было протирать шваброй. С ним гармонировали голые металлические переборки, окрашенные в голубовато-серый цвет. К каюте примыкал отдельный гальюн с сантехникой из нержавеющей стали, как в тюрьмах, и с аптечкой без дверцы.
– Эта каюта напоминает мне стоянку для жилых автоприцепов на шоссе Уилла Роджерса лет через десять после того, как дорогу закрыли, – усмехнулся Лоулесс. – Но я спал и в худших местах.
Его с Джоном Смитом только что доставили вертолетом на судно из читтагонгского аэропорта, и «Орегон» уже шел на восток со скоростью шестнадцать узлов, держа курс к северному побережью Мьянмы.
– Я заметил, ты не хромаешь, – спокойно произнес Кабрильо.
Макд шлепнул себя по ноге и намеренно заговорил с усиленным новоорлеанским акцентом:
– Совсем не болит. Пару дней отдыха, и я чувствую себя отлично. Грудь все еще напоминает тест Роршарха, но боли уже нет. Вы поручили доку Хакс осмотреть меня, и я уверен… Можно задать вам вопрос?
– Спрашивай, – кивнул Хуан.
– Почему я? Хочу понять сами знаете что. Вы знакомы со мной всего один день и предлагаете мне работу.
Думать над ответом Кабрильо не требовалось.
– По двум причинам. Первая – то, как ты вел себя, когда мы были в Пакистане. Я знаю, как ты думаешь и сражаешься, когда начинают летать пули. Этого я не мог узнать из резюме. Вторая – чутье нутром. Я был агентом ЦРУ без официального прикрытия. Знаешь, что это такое?