– Не доставить ли с «Орегона» еще людей? – спросил Адамс, подняв вертолет над высящейся стороной платформы.
– Не хочу, чтобы он замедлял ход, – ответил Хуан.
Вертолет завис над посадочной площадкой. Кабрильо не стал терять время, нужное, чтобы выбрать место получше: расстегнул привязные ремни, распахнул дверцу и спрыгнул на площадку, находящуюся в метре под ним, поток воздуха от винта трепал его одежду и волосы. Вертолет отлетел к корме, где было достаточно места для безопасной посадки.
От приземления поврежденное плечо Хуана содрогнулось, и боль пронизала грудь. Он поморщился, потом перестал обращать на нее внимание.
На высоте, превышающей шестьдесят метров, крен, который они видели с вертолета, был заметнее, и Кабрильо вынужден был слегка наклониться, чтобы держаться на ногах. Он не представлял, сможет ли вовремя подойти «Орегон».
Он огляделся. Платформа определенно старая. Сквозь выцветшую шелушащуюся краску проступает ржавчина. Настилы в пятнах и вмятинах от оборудования, которое опускали беспечные крановщики. Брошенных принадлежностей очень мало. Хуан увидел большой ящик с девятиметровыми трубами, буровыми штангами: они свинчивались под мачтовым краном и использовались для бурения отверстий в земле. С буровой вышки промышленными кружевами свисали цепи. Для Хуана все это не представляло интереса, поскольку не указывало, что платформа покинута.
Кабрильо отправился в жилой блок – трехэтажный куб с деталями советского жилого дома. На первом ярусе были иллюминатор величиной с обеденную тарелку. Он осмотрел единственную стальную дверь. Похоже, она раньше запиралась на цепь – та все еще была продета через ручку, – но кольцо вырвано из косяка. Теперь ее удерживала в закрытом положении сварка. Хуан все-таки потянул дверь за ручку, но она не поддалась.
Пистолет он взял, так как шел на разведку. Стал искать что-нибудь, чем можно выбить окно. Через десять долгих минут нашел брошенную крышку от кислородного баллона. Она была величиной с грейпфрут и достаточно тяжелой, чтобы разбить стекло. Поскольку одна рука висела на перевязи, удар получился неточным, потребовалось три попытки, чтобы попасть по окну, и этот удар лишь оцарапал ударопрочную раму. Он воспользовался металлической крышкой как молотком и выбил стекло из рамы.
– Линда? – крикнул он в пустое помещение за стеклом. Он видел, что это передняя, где рабочие могли снять пропитанные нефтью комбинезоны, перед тем как разойтись по комнатам. – Линда?
Голос его не проникал сквозь металлические стены и закрытую дверь напротив. Он ревел. Орал. Гремел. Ответом было молчание.
– Линда!
Макс выскочил из вертолета, как только лыжи коснулись настила, и побежал, пригибаясь под вращающимися лопастями винта. Ему требовалось преодолеть расстояние, равное двум футбольным полям, чтобы достичь похожей на крепость надстройки. После первого десятка шагов он понял, что находится в плачевно скверной форме. Однако продолжал бежать, его толстые ноги двигались вверх-вниз, руки – взад-вперед. Позади него Гомес посадил вертолет и заглушил двигатель.
Лишь добежав до понтона с отвесными боками, Макс понял, что они совершили серьезную ошибку. Понтон лежал во всю ширину палубы «Геркулеса», на вертикальной стальной стене высотой почти в девять метров не было ни лестницы, ни ручек. Членам судовой команды требовалось проходить на корму через трюм, поэтому он пошел обратно в поисках люка.
– В чем дело? – спросил Адамс, снявший летный шлем и расстегнувший до пояса «молнию» комбинезона.
– Через этот понтон нет пути. Ищу входной люк.
Они вдвоем обыскали палубу, но безуспешно. Единственный путь к надстройке лежал через два громадных понтона нефтяной платформы, обоим это было не по силам.
– Ладно, – вздохнул Хенли. – Давай вернемся к вертолету. На надстройке должно быть место, где ты сможешь зависнуть, а я спрыгнуть.
Поскольку двигатель был еще горячим, поднялись в воздух они через несколько минут. На баке «Геркулеса» громоздилась гора антенн и оборудования, крышу ходовой рубки затемняли тросы, поддерживающие радарную мачту. Гомес Адамс налетал тысячи часов на почти всех типах вертолетов в мире и мог провести винтокрылую машину в игольное ушко, но достаточно просторного места, чтобы Макс мог спрыгнуть, не было.
Через пять напряженных минут Адамс полетел обратно.
– Новый план, – объявил Хенли. – Высади меня на передний понтон.
Он влез между двумя передними сиденьями и принялся искать в комплекте жизнеобеспечения шестиметровую нейлоновую веревку толщиной в полтора сантиметра. Она была недостаточно длинной, но все-таки нужной.
Адамс завел вертолет под платформу, чуть-чуть повыше красного от ржавчины понтона. Он твердо удерживал вертолет, лыжи отделяли от понтона всего несколько сантиметров, так что Макс просто вышел прямо на платформу. Гомес снова отлетел и посадил вертолет на корму. Сбавил обороты роллс-ройсовской турбины, но не остановил ее полностью.
Выйдя из вертолета, Макс привязал один конец веревки к опорному кронштейну возле толстой ноги платформы, другой бросил вдоль бока понтона. Конец повис в добрых четырех метрах над палубой «Геркулеса». Макс застонал.
– Становлюсь слишком старым для таких трюков.
Он маневрировал, пока ноги не оказались над понтоном, и медленно спустился по веревке, крепко сжимая ее бедрами, так как боялся, что брюхо весит больше, чем смогут удержать руки. Спустившись до конца веревки, он его просто выпустил.
Макс ударился ступнями о понтон, это стиснуло все позвонки и пронизало болью тело. Он не перекатился, как следовало, и эта ошибка стоила ему ушиба спины. Произнес ряд непристойностей, которые не употреблял после возвращения из Вьетнама.
Медленно поднявшись на ноги, он зашаркал к задней части надстройки. Но там, где другие свалились бы от боли, Макс переносил ее. Двигался как старик, но все-таки двигался.
– Как ты оказался там? – Вопрос прозвучал тихо, неотчетливо.
Потом он вспомнил о пристегнутой к поясу рации.
Он поднес ее ко рту.
– Я ушиб спину, но рядом с надстройкой. Как ты?
– Дверь в жилой блок заварена, – ответил Кабрильо. – Я выбил окно и звал Линду, но ответа не получил.
– Пролезть в окно не можешь?
– Нет, отверстие маленькое. Я ищу другой путь туда. Эта штука построена крепче крепости.
– Ну и спасательная команда мы…
– Мы вызволим ее, – уверенно заявил Кабрильо.
Макс продолжал идти, прижимая кулак к пояснице, чтобы умерить боль. Белая краска надстройки потускнела, что говорило о нелегких годах работы судна. Кое-где металл подвергся коррозии. Обнаружилось два люка, дающих доступ внутрь. Хенли дошел до первого, но оказалось, что тот заперт изнутри. Он попытался тянуть за ручку сильнее.
Второй люк тоже был задраен. Макс посмотрел вверх. Переходной мостик тянулся по ширине надстройки, но был шестью метрами выше. На мостиковой палубе имелся еще один переход, а над ним виднелись две приземистых трубы, покрытые сажей. Иллюминаторов не было, как и прохода вперед. Макс оказался в ловушке. Он заметил, что с тех пор, как они сели, крен «Геркулеса» заметно увеличился.
Кабрильо ходил возле жилого блока, выискивая путь внутрь. Две стороны граничили с краями платформы и представляли собой открытые решетки с поручнями на высоте талии. Там были еще две двери, но обе заперты изнутри.
Глядя на сплошные стены надстройки, он увидел шкив для поднятия флага на антенне, возвышающейся над крышей на три метра. Металлический шнур был сильно потертым, но все-таки еще годным.
Кабрильо открыл талреп, превращающий провод в большую петлю, и поискал взглядом, что бы привязать к другому концу. Неподалеку стоял наполовину заполненный барабан. Одной рукой он несколько минут подтягивал его к проводу. Потерял драгоценное время, обвязывая концом провода середину барабана. Если узел развяжется, он, скорее всего, сломает себе шею, поэтому завязать его требовалось надежно.
Потом Хуан сделал на другом конце провода петлю диаметром сантиметров тридцать. Труднее всего оказалось положить металлический барабан на бок. Пришлось лечь на спину и нажимать на него ногами, пока он не повалился со стуком. Продел в петлю ногу и подтолкнул барабан так, чтобы он лежал параллельно с увеличивающимся наклоном платформы.
Несколько секунд вес удерживал его на настиле, поэтому он уперся другой ногой в барабан и оттолкнулся. Остальное сделала сила тяжести. Барабан покатился по настилу, провод пополз по шкиву, и Кабрильо совершил величественный подъем по стене жилого блока, держа ступню в петле и сжимая здоровой рукой провод. За несколько секунд добрался до крыши и ловко спрыгнул. Петля застряла в шкиве, остановив качение барабана.
На крыше блока был целый лабиринт вентиляционных отверстий и вентиляторных доводчиков. У Кабрильо ушло несколько минут на выяснение, какие шахты ведут внутрь, какие служат для отвода. Найдя нужную, он раскрыл карманный нож. Эмерсоновский, для рукопашного боя, на который обратил его внимание Линк.
Чтобы не возиться с залитыми смолой винтами, закрепляющими крышки воздухопроводов, Хуан вонзил лезвие прямо в металл и вырезал достаточно большое отверстие с такой легкостью, будто резал бумагу. Когда покончил с этим, на режущей кромке не осталось ни единой зазубрины.
Он влез в воздухопровод, памятуя о больном плече, и заскользил вперед, пока не дошел до колена, проходящего через крышу. Внутренняя сторона воздуховода была покрыта толстым слоем пыли, которая клубами окутывала его голову при каждом движении и заставляла чихать так, что он ударялся головой. В свете, проникающем сквозь отверстие, он видел, что воздухопровод в полутора метрах впереди поворачивает под прямым углом.
Кабрильо вылез из воздухопровода и влез в него снова вперед ногами. Добравшись до колена, перевернулся на живот и пролез мимо выступа. Больное плечо давало о себе знать. Он ощупывал путь носками, пока не добрался до конца воздухопровода, и затем полностью перенес вес тела. Заслонка со стуком подалась.