Из гостиной проникало достаточно света, чтобы в грязной, дурно пахнувшей кухне он казался лунным. Мусорный бак емкостью в полторы сотни литров был переполнен гниющими объедками и грязными картонными тарелками. Сковородки и кастрюли громоздились в раковине, они были покрыты застывшим жиром и наверняка служили приютом колонии тараканов. Неукрашенный сводчатый проход вел в гостиную, другой выход – в коридор, где находились спальни и туалет.
Двигаясь так быстро, что ступни почти не отрывались от немытого пола, Кабрильо проскользнул в эту вторую дверь, Макд следовал за ним по пятам. Двери обеих спален были закрыты. В одной стояла тишина. Из другой доносился басовитый, звучный храп. В той же спальне находилась Полин Лоулесс, и этот звук был еще одной мукой для бедной девочки.
Как было условлено, проникнув в кухню, они выждали полминуты, чтобы приготовиться. Хуан мысленно отсчитал последние секунды с точностью швейцарского хронометра. На самой последней услышал два приглушенных хлопка из передней части дома. Человек Линка был мертв. Хуан открыл дверь из прессованного картона и увидел человека, растянувшегося на железной койке. Возле него стоял столик, на нем лежали книга и пистолет. На полу валялась куча одежды и еще одно одеяние, не защищавшее от стихий. Хуан видел утолщения пластиковой взрывчатки и провода, тянущиеся по всему жилету.
Кабрильо прошел по комнате, поднес ствол пистолета к голове похитителя и произвел два приглушенных выстрела. От первой пули тело дернулось, от второй уже нет.
Кабрильо ничего при этом не ощущал: ни угрызений совести из-за убийства человека, ни душевного подъема от ликвидации террориста. По его моральным меркам это действие представляло собой чистку. Он не испытывал ни удовольствия, ни чувства вины, но хотел похоронить воспоминание об этом как можно глубже. Убийство спящего, пусть и заслуживающего смерти, не в стиле председателя.
Он вышел в коридор. Макд стоял там с маленькой белокурой девочкой в руках, все еще спящей. Кабрильо держал обезвреженный пояс шахида.
– Порядок, – произнес Хуан и снял с себя и Лоулесса очки ночного видения.
– Порядок, – отозвался Линк. Он вышел в коридор, держа еще один пояс террориста-смертника. – Что будем с ними делать?
– Возьмем с собой и утопим в озере Пончартрейн.
Следующей частью плана была дезориентация полиции. Кабрильо не хотел, чтобы полицейские заподозрили связь этого инцидента с терроризмом. За плечами у Линка был термос, но вместо воды в нем находился бензин. Пока Линк обливал бензином все горючие предметы, особенно тела, Кабрильо обрызгивал пустые чаши, обычно используемые торговцами крэком, свечи с ложками для приготовления героина и шприцы. Он понимал, что полицейские отдадут на экспертизу принадлежности торговли наркотиками и они окажутся чистыми, но надеялся, что стражи порядка махнут на это рукой и останутся довольны смертью троих наркоторговцев. Кроме того, Кабрильо оставил маленькие механические весы и несколько стодолларовых купюр в небольшом металлическом ящике под одной из кроватей. Весы и ящик были куплены в Уолмарте, деньги взяты из тайника в доме-убежище. Сцена была оформлена. Торговля наркотиками прекращена. Все.
Макд ждал снаружи. Дочка спала, еще не зная, что ее испытания завершены.
Хуан вышел последним, но перед тем как закрыть заднюю дверь, бросил зажженную спичку в лужицу бензина. Когда они миновали джунгли в заднем дворе, дом превратился в костер, пламя вздымалось над стропилами. Дети с широко раскрытыми глазами и их родители стояли на газонах, а пожарные сражались с огнем и не могли справиться.
Дом сгорел полностью. К тому времени, как пламя наконец угасло, вещмешок с теперь опознаваемыми пистолетами и двумя поясами шахидов лежал на дне озера Пончартрейн. Лоулесс, его родители и маленькая дочка ехали на побережье, а неприметная, взятая напрокат машина находилась на полпути к Хьюстону. Макд прибудет на «Орегон», проведя несколько дней с семьей.
Глава 20
С тех пор как этот факс пришел в Белый дом, прошло двадцать четыре часа. Более восьми тысяч мужчин и женщин пытались выяснить, кто за этим стоит и как это было устроено. Были мобилизованы агенты всех управлений в стране, хотя от некоторых даже скрывали подлинный характер поисков, поскольку инцидент был засекречен строже совершенно секретного.
Овальный кабинет охватила нерешительность. Демонстрация силы противника была убедительной, но его требования заходили слишком далеко. Президент не мог выполнить ни одно из них, если надеялся сохранить национальную безопасность и, возможно, должность. К его чести, последнее соображение было не главным.
Ему давали советы и предположения отовсюду. Это «Аль-Каида». Это иранцы. Мы должны уступить требованиям. Мы должны пренебречь ими. В конце концов решать предстояло ему, и под каким бы углом ни смотрел на этот ультиматум, он не видел реальной стратегии выхода.
Президент пытался позвонить израильскому премьер-министру с просьбой запустить «утку» о том, что Соединенные Штаты якобы прекращают финансовую поддержку на краткий срок, но звонок был таинственным образом оборван, когда стало ясно, что Америка будет тайно поддерживать еврейское государство. Каким-то образом телефоны, самые защищенные на свете от прослушивания, прослушивались и выключались.
Техник из АНБ объяснил ему, что это невозможно, но доказательство лежало у президента на письменном столе. Он пытался позвонить по другому телефону, не связанному с коммутатором Белого дома, и этот звонок был прерван до того, как глава государства успел сказать что-то существенное. Единственным выходом, пусть обременительным и медленным, была отправка дипломатического курьера в Иерусалим с сообщением премьер-министру о намерениях США.
Президент сидел за письменным столом, глядя вдаль, когда Лестер Джексон постучал и вошел без приглашения. Двери Овального кабинета очень толстые, поэтому президент не слышал, как зазвонил факс на столе Юнис Уозниек.
– Мистер президент, это только что пришло от них. – Он нес факс словно разлагающуюся мускусную крысу.
– Что пишут? – устало спросил президент.
Он уже решил, что, если удастся разрешить этот кризис, не станет выдвигать свою кандидатуру на второй срок. Со вчерашнего утра чувствовал себя так, будто постарел на сто лет.
– Только: «Мы имели в виду немедленно. Их кровь на ваших руках».
– Чья кровь?
– Не знаю. В стране, судя по передачам крупнейших новостных агентств, не происходит ничего особенного. Сэр, это все-таки может быть блеф. Вероятно, в Трое, штат Нью-Йорк, электричество выключили местные злоумышленники, и есть какой-то мощный компьютер, способный проникнуть в нашу телефонную систему.
– Думаешь, я не знаю? – раздраженно спросил президент. – А что, если нет? Вдруг они проводят еще одну атаку – смертоносную? Я и так уже потерял много времени.
– Каковы ваши намерения, сэр? – уязвленный Джексон заговорил официальным тоном.
Президент понимал, что высказывает свое бессилие одному из самых старых друзей.
– Извини, Лес. Это просто… не знаю. Кто мог предвидеть подобное? Трудно отдавать связанные с опасностью для жизни приказы людям в мундирах. А теперь в опасности все наше гражданское население.
– Мы занимали эту позицию много лет, – напомнил Джексон.
– Да, но умело держали свои берега в безопасности.
– Мы были и умелыми, и в той же мере везучими.
– Больно слышать.
– Потому что это правда. Было несколько инцидентов, получивших большую огласку, и несколько оставшихся в тайне, когда террористы были слишком некомпетентны, чтобы довести до конца свои атаки, о подготовке которых мы не имели представления.
– А теперь мы знаем, что атака направлена прямо на нас, но не в силах остановить ее.
Юнис ворвалась в кабинет с пепельно-серым лицом. Включила телевизор. И вышла, плача. На экране появилось лицо ведущего программы новостей.
– Власти не говорят, связан ли инцидент с террористической деятельностью. Для тех, кто только что включил телевизор: пассажирский поезд, шедший из Вашингтона, округ Колумбия, в Нью-Йорк, высокоскоростной экспресс «Асела» компании «Амтрак», столкнулся с товарным поездом, каким-то образом оказавшимся не на том пути.
На экране появилась снятая сверху жуткая катастрофа. Поезда выглядели игрушками, но игрушками беззаботного ребенка. Передний локомотив превратился в неузнаваемый ком металла, первые три из пяти пассажирских вагонов сложились гармошкой вдвое короче их длины. Два других вагона и задний локомотив сошли с рельсов и ударились в заднюю стену склада. Товарный поезд с двумя ведущими локомотивами был скрыт под коптящим пламенем горящих цистерн с дизельным топливом. За ними виднелась вереница сошедших с рельсов товарных вагонов, многие из них были совершенно разбиты и лежали под острым углом к железнодорожному полотну.
– Служащие компании «Амтрак» еще не сообщили о количестве пострадавших пассажиров, – продолжал звучать голос ведущего сквозь шум вертолета, – но экспресс «Асела» способен перевозить больше трехсот человек, и, поскольку сейчас время час пик, ожидается, что поезд был загружен почти полностью. Анонимный источник утверждает, что компьютерная система перевода стрелок делает подобный несчастный случай почти невозможным и что машинист товарного поезда должен был вручную перевести стрелку, чтобы его поезд пошел по тому же пути, что пассажирский.
– Или кто-то воздействовал на компьютер, – голос президента дрожал.
– Может, это просто случайность, – пробормотал Джексон с надеждой.
– Оставь, Лестер. Это не случайность, и мы это понимаем. Я не сделал того, что хочет этот человек, и он столкнул два поезда. Чего ждать дальше? Столкновений самолетов в воздухе? Этот тип, очевидно, контролирует всю компьютерную систему в стране, и пока что мы ничего не можем с этим поделать. Черт возьми, армии придется вернуться к использованию сигнальных зеркал, а флоту – сигнальных флагов. – Президент с досадой вздохнул. – Курьер уже вылетел в Израиль?