«Мир, дружба, торговля, а после и ты… Надеюсь, у тебя нет мужа, загадочная Аукай, а пока…» — проводив взглядом имперскую делегацию и сопровождавших их Кетти, Алексей, желая утолить свои самые низменные инстинкты, затаскивает в шатёр показушно сопротивляющуюся Катьку.
Глава 7
В каюте капитана Имперцев.
— У меня чуть сердце через пизду не выпрыгнуло… я тебе клянусь. — Махая каким-то документом словно веером, пыталась остудить покрасневшее лицо Аукай.
— Не тебе, а вам. Попрошу соблюдать субординацию. — Выхватив бумажку из рук старшего помощника, вернула её в стопку капитан Стелла Марис. — Этот парень, он что, на столько хорош?
— Бог. — С придыханием отозвалась Аукай. — Хотя есть и шанс шаманского приворота, отравления, либо магией какой-то владеет. Капитан, там жеребец — просто пушка, воплощение мечтаний, а не мужчина. Молодой, красивый, с… одним словом, кровь с молоком!
— Не пухлый, не худой, личико смазливое, ещё и не воняет, пахнет словно поле, цветами устланное. — Прочитав описание, записанное на бумаге со слов помощницы, Стелла уточнила: — А где остальное: цвет глаз, рост, тембр голоса?
— Глаза божественные, ростом со мной, голосочек как у жаворонка, поющего о любви… — В конце тяжело вздохнув, обмякла на стуле старпом.
— Что, прям на столько хорош? Брешешь же…
— Мамой клянусь… — Терпеть оспаривание своих вкусов касающихся мужчин Аукай не стала. В жизни её кроме золота и мужчин вообще мало что волновало, потому и отстаивала свои предпочтения с особой рьяностью.
В отличие от помощницы, капитан происходила из другого сословия и семьи, и интересы на жизнь имела совершенно иные. Из-за внешности, от детских дней и до настоящего, ей приходилось доказывать, что цвет кожи, глаз, волос не важен в выборе и назначении на ответственные посты. Она была карьеристкой, от успеха дела которой зависело не только её будущее, но и будущее всех молодых народов, присоединённых к империи, лишённых возможности занимать высокие чины.
— Удобную позицию вы заняли, старпом, — подойдя к окну каюты, пробормотала с завистью Стелла. Она завидовала той свободе в принятии решений, которой владела её старпом. — Давать такие клятвы, когда ты сирота, когда нет ни матери, ни отца, ни братьев, ни сестёр, очень просто…
Старпом тут же приметила больную тему для той, кого не долюбливала. После всего пережитого, когда Аукай, рискуя жизнью, едва не стала обедом для дикарей, вернулась, сообщила всё известное, предложила сделку, а после получила недоверие — нутро её воинственное также надулось. Она жизнью рисковала, а та, ради кого, просто не берёт во внимание её сведения и не верит. Старпом, вспомнив старые обиды, когда вместо неё на роль капитана поставили эту мелкую пигалицу, слегка разозлилась. Цепляя за больное, ядовито выдала:
— У меня то мамы нет, но если хотите, могу вашей мамой поклясться? —
— Ты… — Едва не сорвалась на мат, сдержанная и порядочная, кем считала себя представляющая из себя все угнетённые народы девушка. — Ладно, мужики мужиками, теперь давай поговорим о деле. Про кольцо я уже слышала, редкое оно сокровище или железяка, магией укреплённая, решат ювелиры, когда мы их сюда доставим. Вопрос стоит в другом: действительно ли нам стоит выступить в сенате с поддержкой Федерации, или же наоборот, лучше взять и задушить в зачатке зарождающуюся угрозу.
Некоторое время обе женщины молчали. Сейчас, решая с какой позиции подойти к дикарям, они ставили на кон тысячи жизней, а с ними возможное обогащение и процветание места, которое назвали домом. Империя ждала новых вестей.
— Сами решите. — Отмахнулась от попыток убеждения старпом. — Встретьтесь с этим… Агтулхом Кацептом… э, как там его… Каутль, кажется. Вот, встретьтесь с ним, поговорите по душам, на чай с кексом пригласите.
— Ага… — Сверля помощницу взглядом, злобно выдавила из себя капитан. — Я на берег, а они мне пулю в лоб и на вертель? Может, ты с ними сговорилась, чтоб место моё занять.
— Хо… Впервые вы так честно заговорили о наболевшей для вас теме, мой капитан. — Уткнувшись руками в ноги, рыкнула старпом. — Что ж, если не доверяете, тогда пошлите на берег кого-то ещё, пусть поговорят, а меня оставьте в лагере на берегу. Не сомневайтесь, я сделаю всё, чтобы найти с местными общий язык, может даже помогу им своими знаниями. И тогда, кто знает, может сенат оценит мои достижения в создании прочных связей, после чего меня и наместником в этих землях назначат… — Играя на амбициях той, кто больше других рвалась осесть в новых, кишащих дичью землях, говорила Аукай.
Стелла Марис постепенно закипала. Недовольство могло вылиться в личную неприязнь и предвзятое отношение к подчинённым, от чего так старательно пыталась отгородить себя капитан. Откинув предрассудки, личные обиды, вспомнив, почему именно старпом была послана на переговоры, молодой лидер с неохотой говорит:
— Хорошо, я сойду на берег, но переговоры пройдут в нашем лагере.
— Не пройдут. — Скрестив руки под грудью, словно после одной встречи стала экспертом по делам дикарей, тут же заявила Аукай.
— Почему? — Тут же спросила капитан.
— Очевидно ведь. Кто мы с тобой такие, чтобы требовать их бога снизойти к нам? Они возомнили себя царями суши, вьебали Респубилку с их аркебузами, пушками, тактиками и доктринами. Ещё и пленных там понабрали, предложив нам их продать. Агтулх — это не существо, которым можно помыкать и управлять с позиции силы, Агтулх — их символ сопротивления, столб веры, и, честно, мне кажется, опираясь на него, они скорее ебнут по нам из всего что есть, скинув наглых иноземцев в море, чем позволят даже пальцем прикоснуться к их Святая Святых. Тот парень слишком хорош, а ещё, как и писала в докладе, он может быть одним из древних существ, обитавших в…
— В подводной, сверхсильной и развитой империи⁈ Старпом, ты же взрослая женщина! — Воскликнула капитан. — Как можно верить в эти детские сказки? Какая к черту сверхразвитая империя, когда они даже от банального наводнения спастись не смогли! — Кричала на подчинённую капитан.
Старпом с обидой умолкла. Посидев, покривив лицом, всячески стараясь избежать совсем уж опасных грубостей, пришедших ей на ум, гневно произнесла:
— Вот тогда сама сходи и проверь, кто он такой!
По другую сторону баррикад.
— Что значит, ты не уверен⁈ — Возглас Добрыни отозвался вздыбившейся шерстью Кетти, Гончьих и даже Медоедов. От его недовольства вструхнули все, включая меня. — Лёха, ну что сложного в том, чтобы просто взять и соблазнить бабу⁈ Всё же предельно просто: поухаживай, отвесь пару комплиментов, пригласи на второе свидание, и похрен нам технологии, на хер не всрались нам сейчас эти мастера. — Добрыня, мотая головой, опустил взгляд в землю и взялся здоровенной рукой за наполовину облысевшую голову.
— Я же тебя просил просто поговорить о порохе, ружьях, если получится, поторговаться, но о пушках. На хер ты вообще это пластмассовое дерьмо высунул? Вдруг они знают, что это такое, вдруг именно поэтому она стала к тебе холодна⁈
Тут старик явно ошибался. Я хоть и не спец по человеческим эмоциям, но определить, где человек удивлён, а где играет и перебарщивает, вполне мог. Иначе вряд ли бы та женщина предупредила меня об опасности нашего с ней дальнейшего разговора. Она была именно заинтересована, а не расстроена. И плевать, что холодна ко мне барышня — зато стержень в ней есть, такой, что прям ух!
— Бать, не горячись, я считаю, всё прошло как надо. — Когда старик выговорился, уверенно ответил я. — Торговле быть, думаю, даже этот загадочный, неуловимый капитан, наконец-то сойдёт на сушу. Следующая встреча будет именно с ней, так что нужно готовиться.
Добрыня задумчиво кивнул, затем, упав на пенёк, подперев кулаком бороду, выругался и снизу вверх поглядел на меня, как… как на кого-то крайне подозрительного:
— Лёха, ты в этом уверен? Уверен, что в следующий раз они придут с миром, не престрелят кого-то из наших? Уверен, что тебя самого не попытаются взять за жабры, а после спиной протянуть под пузом своего судна, желая наказать за бред сивой кобылы, который ты тогда нес? Ты в этом всё уверен?
— Уверен, — ответил я. — Если не придут, сам пойду с ними говорить.
Старик хмыкнул.
— Кто ж тебя такого туда пустит? Зараза, пока останешься здесь, и точка. Ты меня разочаровал, Лёша, сильно. И это, что с Катей? Говорили, её с утра под руки уносили. — От вопроса старика уши и хвосты всех зверодевушек тут же навострились, стали торчком. Говорить о сексе приходилось осторожно, чтобы не слишком сильно шокировать местную публику. Ещё и это «ты меня разочаровал…». Бля, ну всё же хорошо прошло!
— Рабнир не нашли, Олай запретила подходить мне близко к другим воительницам, вот Катюша одна и приняла удар на себя, — ответил я.
— И что? — спросил дед.
— Сила Агтулх Кацепт Каутль слишком велика лишь для одной. Агохлу и Оноха поднялись слишком высоко, ещё и переговоры эти, нервы помотали знатно. С ней всё хорошо, думаю, даже лучше, чем с другими. В общем, пока луна не села, я…
— Достаточно. Главное, чтобы могла работать. В яслях дети с ума посходили, не найдя своей няньки. Старейшины тоже, внезапно, своими тупыми головами поняли, насколько она важна. Старые дуры накинули говна на вентилятор… — Гневная речь старика, нацеленная на Агтулх, в общих массах воительниц нашла порицание и недовольство. Многие кошки, инстинктивно чувствуя, что ко мне испытывают неприязнь, наползающей стеной, медленно сползались между мной и стариком. По лицу моему недовольному было видно, как тяжело даётся разговор с командиром. И, во всём этом деле, по какой-то причине, большая часть молодняка предпочла прикрыть меня от гнева своими телами, нежели просто всё оставить как есть.
— Чё, хвосты задрали, страх потеряли⁈ — рявкнул на кошек дед, но те даже не подумали отступить. — Я в первую очередь о нас всех волнуюсь! — Ответа не последовало. Понимая, что сейчас может начаться черти-что, сам выхожу из-за спин кошек, раздвигаю их руками и встаю напротив старика.