С постоялым двором, денег на расходы для Федерации и моих собственных подопечных (имеется в виду наших земных девочек) станет больше. Можно будет начать осваивать какие-нибудь технологии, внедрять девочек в ремесленный процесс. Это позволит им также обзавестись кое-какой своей личной наличностью и нанять охрану для собственной защиты. Наша община растёт слишком быстро, конфликты из-за цвета кожи и расы неизбежны, и когда это начнёт происходить, меня может не оказаться рядом. Потому они должны сами вырасти как личности, стать частью этого места, обзавестись настоящей независимостью и грозными защитницами.
Но это — всё потом.
Сейчас же я, счастливый, преисполненный гордостью за себя и свой длинный язык, готовился возвращаться домой!
На корабле капитана Стеллы Марис.
В своей каюте, через большие окна, зеленоглазая карьеристка Стелла глядела на темные, далёкие, полные опасностей джунгли. Визит в логово того, кого местные прозвали богом, оставил на ней неизгладимый эффект. Домыслы старпома не подтвердились: мужчина, напротив, не использовал какую-то магию контроля разума, иначе талисман в кармане её штанов тотчас обжог бы ногу, предупредив об опасности. К тому же просто глядя на собеседника, на то, как он нервничал, как старательно и вежливо обхаживал гостью, при этом не позволив себе вульгарные наряды или приставания, уже говорило о многом. «Если бы каждый любил так свой народ, как этот Агтулх…» — сняв заколку с волос, глядя на маленькие камушки, блиставшие поверх тонкого и мягкого металла в уменьшенной форме наконечника копья, улыбалась капитан.
— Долго ещё будете на неё пялиться? — с открытой ноткой ревности в голосе произнесла старпом.
Капитан так увлеклась собственными воспоминаниями о Агтулх, что даже не услышала, как отворилась скрипучая дверь.
— И… ничего я не пялюсь! — Тут же вернула украшение на голову Стелла, — и вообще, я требую соблюдения субординации. Почему не постучались⁈
— Я минут пять в двери колотила, — ответила Аукай, продолжая разглядывать треклятое украшение на голове капитана. В отличие от капитана, что была существенно младше, ей, старпому, мужчины никогда даже выпивку не покупали. Ни то что какие-то украшения дарили. «Это мы, сильный пол, должны дарить подарки, а не наоборот, позорище!» — ревниво думала про капитана старпом, при этом только и мечтая, чтобы в жизни хоть разочек произошло подобное с ней.
— Зачем пришла?
— Уточнить полномочия. — Разжимает руку и кладёт помятые (случайно) документы на стол старпом. Женщины пересеклись глазами, капитан, осознав, что ей завидуют, специально доворачивает голову так, чтобы заколка была прямо перед носом помощницы. У Аукай нервно задергался левый глаз. «Почему она, а не я!» — кричала в себе старпом, разглаживая ладонью мятые края бумаги. — Здесь несколько экстренных ситуаций: от нападения республики, неизвестных и тех, с кем мы собираемся торговать. Пропишите план действий на каждый из случаев, опишите действия с пленными, направленность переговоров и время…
— Время? — переспросила капитан.
— Да, время: дни, месяцы — сколько нам ждать вашего возвращения. Это важно, если форт возьмут в осаду, или враг ударит по нам с такой силой, что придётся бежать в джунгли и скрываться в них до вашего похода. Зная время, мы всегда сможем разжечь сигнальные костры. Путём передачи сигналов предупредить об опасности, болезни и… ну, вы поняли.
— Сделаю. — Читая дальше, капитан находит ещё один интересующий её пункт. — Что за «Политика ассимиляции»?
— Ну, это такая политика в отношении местных мужчин и…
— Я знаю, что такое «ассимиляция», старпом! — рявкнула капитан. — С кем ты собираешься её проводить?
— Да я-то в общем и не с кем, но вдруг там у наших девочек подвернётся возможность, или в них кто-то влюбится. А там и до детей недалеко, сами знаете, любовь…
— Короче, трахайтесь хоть с ежами, но чтобы даже не намёка на насилие или агрессию. Ясно⁈
— Так точно, капитан Стелла Марис. — Засияла улыбкой старпом.
— Мне не нравится твоя довольная рожа. — Женским сердцем чувствуя, что та что-то задумала, произносит капитан.
— А мне она очень нравится! Разрешите идти? — Специально дразня ту, кто вот-вот на месяцы отбудет и перестанет, наконец, ей мешать, спрашивает Аукай.
— Идите… — Тяжело вздохнув, вновь вернулась к работе капитан.
Лишь только Аукай покинула каюту, как её наигранная, состроенная специально, чтобы разозлить капитана, улыбка тут же сползла с лица. Мужчина перед ней, этот Агтулх Кацепт Каутль, был тем, кто позволил ей вновь влюбиться, испытать забытые чувства. И вновь, когда она вот-вот могла заняться улучшением своего положения, построением светлого будущего, о котором так мечтала, на пути встала эта зеленоглазая проблема. Сначала она украла у неё повышение и корабль, затем мужчину, мечту её жизни. Грусть, тоска, ревность и обида одолели старпома; уперевшись спиной в стену и обессилевая от отчаяния, она сползла по стене вниз. Задница её ударилась о пол, голова уперлась в колени, которые руками женщина и охватывает, застывая в позе, схожей с позой эмбриона.
— Капитан, я тебя ненавижу… — Тихо, едва слышно, проговорила старпом, мыслями погружаясь в мир собственных фантазий, в котором не существовало выскочки Стеллы Марис.
На другом конце полуострова. Форт Республики Рагозия. Палаты адмирала.
— Итак… Крысиния, твоя тактика и выбранный подход, наконец-то, принесли плоды. — Задрав высоко рог, хвалила свою помощницу адмирал Глатческо. В словах её была лишь доля искренности; остальное — фальшивое и нарочное, прилюдное восхваление. На успех авантюрной миссии с заходом в джунгли мало кто ставил, особенно когда в делах предложили использовать загадочных пленников. Однако стоило лишь показать одной из пленниц блеск золотых монет, а после свести с коварной крысой, как тут же дела приобрели феноменальный по местным меркам успех. Впервые с грандиозной победы на пляже республике таки удалось не просто одолеть врага на его же территории, но и устроить ему ловушку, западню. В результате которой часть врагов попала в плен, часть убита, а меньшая часть смогла удрать. За последние недели республика несла колоссальные потери: в одних лишь боях за подход к источнику пресной воды безвозвратно потеряно убитыми и искалеченными около семидесяти солдат. И это только ради установления контроля за источником воды. Если бы они не захватили доступ, не прорвались и не укрепились, вся экспедиция стояла бы на грани срыва.
— Благодарю, мой адмирал. Хотя считаю эту победу нашей с вами общей заслугой. — Приняв лесть как подобается, ответила Крысиния. — Теперь, обзаведясь пленниками, узнав маршруты вражеских патрулей и время, когда они ходят, побед станет ещё больше. Мы сможем просачиваться в их земли, минуя стражу, строить засады на путях патрулей, а также можем попытаться устроить набег на…
— На форт Кетти? Это безумие. — Говорит кто-то из капитанов. — У них там наши пушки, картечь, войско, которое по численности, уже наверняка, превосходит наше. Я смело могу сказать, что они гораздо дольше обдумывают то, как сжечь наш последний форт. И у них на это шансов в разы больше, чем у нас и армии пройти по их территории незамеченными.
— Думаю, капитан Гобра права. — Говорит адмирал. — Победа — это хорошо, но спешка сейчас неуместна и подобна смерти.
На слова адмирала Крысиния склоняет голову и садится на своё место. Она хотела ударить по форту не армией Рагозии, а теми, кто был у её личном подчинении. Несколько верных ей, подкупленных чав-чав, уже просочились в войско Кетти, исполняя роль шпионов, готовых открыть ворота. Естественно, Крысиния никому о них ничего не говорила, предпочитая оставить этот козырь на потом, когда все «самые умные потерпят неудачу», и вновь ей придётся тащить «груз победы» на себе.
Адмирал Глатческо поднимается со своего места:
— Сейчас первостепенной задачей для нас служит первый потерянный форт, а также освобождение из плена наших солдат. До республики дошли вести о наших неудачах. Палаты представителей в ужасе и истерике ищут спасения в сложившейся ситуации. Высока вероятность, что исправлять наши неудачи придёт кто-то ещё из числа стран Коалиции.
— Но адмирал, если Рагозия сообщит им маршрут через Мертвый пролив, мы потеряем единственную возможность нажиться на богатствах местных, придётся делиться!
— Верно, Республика должна послать ещё галеры и солдат! — воскликнула одна из капитанов.
— И она послала, — ответила адмирал. — Скоро прибудет основное войско. Думаю, мы соединимся с ним у Белых зубов, а после вместе попытаемся отвоевать форт. У нас будет в двадцать раз больше кораблей, в двадцать раз больше пушек, ядер, пороха и в разы больше солдат. Вместе мы уничтожим форт, восстановим честь Республики, построим новые укрепления, которые станут в разы выше, прочнее и опаснее для нашего врага! Мы сделаем это исключительно силами Республики, а после ворвёмся в джунгли и, как говорила Крысиния, разобьём врага на его же территории.
Все капитаны как один поддержали адмирала. Наконец-то кораблям и командам предстояло вернуться на свои суда, вновь погрузив побережье и всё вокруг себя в пороховой туман. В силе своих кораблей, пушек и их мощности никто из Республики не сомневался. Запасы вражеских боеприпасов известны, как и толщина их стен, места, с которых лучше производить десантирование и штурм. Ничто не могло стать для Республики сюрпризом, особенно сейчас, когда там в джунглях, в далёком, скрытом от посторонних глаз поселении, готовилась «революция», которая должна была посеять в объявившей себя Федерацией стране серьёзнейшие недовольства.
Когда капитаны покинули помещение и Крысиния осталась один на один с Глатческо, женщины приступили к обсуждению главного плана. Крысиния хорошо знала устройство и быт Кетти, знала, где охотятся их воины и как сильно берегутся те самки, что ждут потомства. Всегда, абсолютно всегда беременных держали в отдалении от всех, в условно безопасном и спокойном месте, которое ей раскрыли схваченные пленницы из отряда некоего Самца Добрыни. Прошло несколько недель с момента начала подготовки нападения; Крысинии пришлось постараться, чтобы пробудить максимум ненависти у племени чав-чав и оставшихся им верных Гончьих, чтобы те осмелились войти в «поселение-храм» и, именем Свободных Чав-Чав и Гончьих, на которых опирались в разведке Кетти, устроить бойню. Крысиния собиралась лишить будущего Кетти, перерезать их детей и матерей, отпустив лишь нескольких, что посеяли смуту в рядах Федерации. Таким образом, коварная крыса намеревалась отомстить за поражение в войне и смерть родных, а также навсегда поселить семя вражды в слишком сильно сплотившихся народах.