Став свидетелями нашей лёгкой ссоры, ко мне подходит Окки, она же Оксана — девочка с очень непростым характером, который, как мне казалось, я смог обуздать, затащив её в постель. Оксана, как и Катя, хорошо общалась с Марией, частенько дети и те, кто тренировался, вместе с наставниками, пропустившими удар, попадали к целительнице на приём. Они хорошо ладили, потому я и решил спросить:
— Слушай, Оксана, а если я помогу Марии с открытием цеха по созданию протезов, что помогут её пациентам, она ж меня простит?
Девка, что была чуть старше меня и при этом чуть ниже, смотрела на меня, как великан на лилипута. Как так-то? — я выше, а глядят на меня свысока!
— Лёш, ну ты и дебил, я в шоке. — тяжко выдохнув, рукой прикрыла лицо Оксана. — Просто извинись, угости чем вкусным, скажи, что был не прав, пригласи обсудить протезы, потом переспи с ней и всё… И не нужно строить никакие заводы для протезов!
— А? — Так это тот самый «недотрах», от которого женщины с ума сходят? Слегка задумавшись, растворившись в собственных мыслях и услышав лишь малую часть от произнесённого, я переспрашиваю: — Зачем обсуждать протезы, если мы не будем строить цех по производству? А по поводу секса, я ж всегда за, да только нельзя обещать помощь, давать людям надежду, а потом бесчестно обманывать, отнимая шанс на возможность компенсировать потерянную конечность чем-то!..
Оксана закатила глаза.
— Всё, в пизду, можешь не продолжать, честный Агтулх. Я увольняюсь из твоих советчиков. Ты просто безнадежен!
Блять, хоть я и проснулся, мозг ещё не разогнался, жестко туплю. Хоть ночь и прошла, в глазах по-прежнему мерещились выгребные ямы, потом ад, потом трупы… ай, бля, теперь ещё и эта девчонка, что лишь чуть старше меня, смеет насмехаться. И сука, что самое обидное, теперь, когда в Федерации ходит легенда, что они мои сестры, не каждая самка решится влезть в конфликт между нами. Всё, хрен с ней с Марией, с Окки, с Беа. Всё ведь хорошо закончилось? Хорошо! Значит, данный вопрос можно закрыть. Теперь стоит найти умельцев, рукастых и любящих изготавливать сложные штуки для самок, после подрядить их помогать Марии с протезами. Палка-нога, рука — крюк, как в фильмах про пиратов. Функционал небольшой, но всяко лучше, чем ничего. Мне не нужно их одобрения для оказания помощи. Точно так же, как и не нужно одобрения для снаряжения экспедиции по поиску двух дур. Рабнир и Гончья. Идиотки, возомнившие себя гениями, попавшие в самую примитивную ловушку, организованную Добрыней. От них слишком долго не было вестей. Все молчали, никто ничего не говорил. Ни мои союзницы и «ухажёрки» из армии, ни стажа от Олай.
К вечеру, ещё сильнее расположив к себе немногочисленных Беа, а также поспрашивав ещё несколько новоприбывших племен, узнаю о том, что всех и каждого, до меня, расспрашивали о пропавших. Две знатные фигуры просто исчезли, факт того, что их искали все, кому ни лень, ни кем не скрывался, и это очень сильно меня пугало. Рабнир безумна, и лишь инстинкт продолжения рода хоть как-то влияет на её разум. В то же время Гончья была как глупа, так и лишена последнего инстинкта, что неминуемо могло привести её, и глупую, идущую на поводу Рабнир, к печальному концу. Гончья искала силы и одобрения с моей стороны, в одиночку пыталась обелить множественные факты непослушания со стороны тех, кому раньше служила, Чав-Чав. Она очень сильная женщина, и по местным меркам, даже мозг её «грецкий», куда больше, чем у большинства. И от него, от большого ума Гончьей, Рабнир, носившая под сердцем моё дитя, могла пострадать. Я не герой, не великий вождь, у меня, блин, даже силы нормальной нет, не говоря об уровне. Но чувство… странное чувство угрозы не покидало мой разум. И потому, используя всю власть, дарованную мне, мобилизовав всех свободных, верных должников в ряду охотниц и следопытов, я, скорее всего даже не тайком (мою просьбу наверняка сольют старейшинам), отправляю верных мне на поиски Рабнир и Гончьи. Ведь я чувствую, жопой чую, они в беде!
Где-то в джунглях.
— Вы в дерьме! — наведя аркебузу на Рабнир, которая лицо своё и голову прикрывала огромным, драгоценным камнем, весело крикнула предательница Чав-Чав. — Тупорылые суки, ну и заставили же вы нас побегать. Думали даже, сбежите, поставив наш коварный план под угрозу!
— Коварный план? — переспросила Гончья.
— Именно, — подтвердила соплеменница. — Настолько коварный, хитрый, умный, что никто из вас, даже божественный Агтулх, не сможет его предсказать и предотвратить! — воскликнула радостно женщина Чав-Чав со шрамом на виске.
— И в чём же он заключается? — без задней мысли, словно будучи уверенной, что ей ответят, спрашивает Гончья.
— Ха-ха-ха, вождь Гончьих признаётся в своей тупости? Тогда я, Воинственная Гыр-рыг Ной, поведаю тебе его перед смертью!
Кетти, стоявшая рядом с Гыр-рыг Ной, поглядела на ту как на идиотку. Тут же поспешно это подметила:
— Ты что, дура? Они же служат Агтулху, а он — Бог! Если ты скажешь им и убьешь, то они, будучи душами, передадут ему твой план!
— Ой… — выпучив глаза, выдала Гыр-рыг Ной.
— Оу… — только додумавшись, что, наверное, так было можно, почти повторила эмоцию соплеменницы Гончья.
— Здохните, гнусные ничтожества! — крикнула Кетти, первой вскинув аркебузу, что выстрелом, точным, судьбоносным, тотчас поразила красный кристалл.
Едва камень раскололся, и грани его покрылись трещинами, как во все стороны, проникая сквозь землю, тело, кожу и саму душу, вырвался алый туман. Его языки, облизывая землю, проникали в умы насекомых, прятавшихся под слоем листвы и земли, рептилий, и поднимаясь всё выше, забирались в сердца, души, умы развитых существ.
Змеи, ощутив взгляд самого Бога смерти, сходили с ума, кусали себя. Жалили себя и скорпионы, дикие шершни, осы и даже комары. Услышав лишь один голос Владыки последнего дня, птичьи сердца переставали биться, мёртвыми сотнями они падали с деревьев, неба. Безумие охватило и живых. Крики демонов и мучеников, массово голоса призывали к самоубийству, ставя на колени мятежных Чав-Чав. Гончья и Рабнир, с удивлением глядели за происходящим. Вражеский отряд повержен, лишь одинокий стрелок Кетти остаётся один на один со своим непониманием и теми, в кого она целилась разряженным оружием.
Красный туман поднимался всё выше, ледянящий кровь и тело, холод поднимался вместе с ним.
— Что происходит, что с вами⁈ — кричит мятежная Кетти, глядя, как траву покрывает иней, как на ней корчатся её союзницы.
— Я думала, это ты⁈ — испугавшись магии, считая, что именно стрелявшая Кетти причина происходящему, прижимала к себе остатки камня Рабнир. Её раздирала жадность, печаль за прекрасный камень, который не смогла донести Агтулху. Медоед считала, именно это сокровище сделает её любимой, самой важной и загадочной самкой, принесшей столь же загадочный камень. Но Кетти перед ней разрушила эту мечту!
Убью сучку! — выпустив когти, видя, как в припадках и конвульсиях бьются подруги предательницы, делает шаг вперёд Рабнир.
— Подожди, подруга! — одёрнула ту за плечо Гончья. — Эта магия, происходящая сейчас, слишком опасна. — шепотом на ухо предупреждает Гончья. — Вдруг этот туман — магия той странной Кетти.
Медоед насторожилась. Она знала — Гончья гораздо умнее её, поэтому и прислушалась!
Внезапно предатели Чав-Чав и Пантцу, здоровячки Беа, перестают корчиться, начинают рвать друг друга! Вскрывать собственные тела, ранить себя и подруг, выпуская тем кишки. Они кричали, дергались, убивали себя и близких, оставляя ту, кто наслала этот туман (нет), на них!
— Гончья, ты нечто! — кричит Рабнир. — Представить только, если бы мы пошевелились, то, может, и сами попали бы под эти тупые чары. Ха-ха-ха-ха! — кричит и хохочет от всей души Рабнир. — Тупая дура, Кетти, хотела убить меня этими подлыми чарами⁈ Я умнейшая из Медоедов! Такой магией, столь слабой силой, меня и мою гениальную подругу не победить!
Кетти в ужасе, оглядываясь, смотрит на подруг, свои трясущиеся руки, на дуло аркебузы, направленное на Медоеда. Затем вновь на своих подруг, бьющихся в предсмертных судорогах, и на то, как медленно над их телами растворяется красный туман. «Какие нахрен чары, какая магия, что, блять, здесь вообще происходит⁈ Почему они внезапно стали друг друга убивать⁈»
— Подождите! — когда туман развеялся, а Рабнир, получив добро от Гончьей, обернулась в свой звериный, боевой костюм, взвопила Кетти. — Вам ведь нужен пленник, нужен тот, кто всё расскажет⁈ — понимая, что против этих двух безумных, свирепых и по-настоящему легендарных воительниц у неё нет шанса, кричит Кетти.
— Это всё ещё подлая магия⁈ — вскрикнула Рабнир, будучи готовой к рывку, что в мгновение оборвёт жизнь Кетти.
Гончья, от похвал Рабнир, уверовав в некие свои собственные, непознанные сверхсилы, с задумчивым голосом произнесла.
— Не думаю, сестра.
— Сестра? — переспросила Медоед. — По духу или по крови?
— По призванию служить Агтулху Кацепт Каутль. — Веря, что одно лишь произнесение его имени способно разрушить проклятие, проговорила Гончья. Голос её был уверенным, преисполненным верой и праведностью в служении богам. Этот голос вызвал на спине Рабнир мурашки. «Я тоже ощутила, что мы сестры по призванию!» — по-своему поняв это ощущение, довольная собой и подругой, теми приключениями что они пережили, Рабнир выдохнула. Гордо выпрямившись, подперев упругую грудь сильными руками, медоед показала свой грозный, победоносный оскал. Голову её посетила гениальная мысль, на фоне которой она решила проверить, и если ответ не понравится, уничтожить «злую колдунью».
— Сестра по духу Гончья, я хочу узнать ответ у этой предательницы. По какой такой причине она отвергла волю и заботу Агтулха Кацепта Каутля? Почему решила предать нас, убить, и что намеревалась после сделать с великим и прекрасным самцом? — среди трупов, где не выжили насекомые и птицы, Рабнир внезапно ощутила своё величие, уместность своего вопроса, и так же внезапно получила одобрение со стороны Гончьей.