— Тогда как? Соврала мне, лгунишка? — тут же убрав руку, приобнял и прижал к себе Рабнир, Агтулх. — Я знаю, что ты сильная, но о таком лгать не стоит. Хотя бы мне…
— Агтулх, любимый — оттолкнув его, повесив голову, Рабнир требует его пойти за ней следом, и лишь когда они покинули шатёр, предупреждает: — Сейчас я покажу тебе свою новую боевую форму. Она страшная и уродливая, в ней я большая-прибольшая, но прошу, поверь, я — это я, ладно?
«Новая форма?» — подумал Алексей о эволюции личного навыка Рабнир, сделав шаг назад, веря словам Рабнир, отдал команду:
— Стража, отойдите подальше. Рабнир, приступай и не бойся, я всегда буду с тобой!
От его слов женщины-кошки ревниво вздыбились, послушно отошли, а медоед, задрав нос, начала трансформацию. Ощутя движение крови в своём теле, напрягая мышцы, разгоняя сердцебиение и восприятие, используя технику, которой её учили мать и сёстры с самого рождения, Рабнир выпускает когти и…
Глядя за тем, как кряхтит медоед, Алексей ждал чуда, ждал обещанного чудовища, но вместо этого лишь гримаса на лице Рабнир и испуганные взгляды тех, кто её привёл. Больше ничего. Минута, другая — ничего не меняется.
— Рабнир… — позвал ту Агтулх.
— Ща-ща-ща… ыы-ы-ы-ы-ы… — напряглась до красного лица медоед. Когти на руках и ногах её слушались, так же как клыки; она ощущала, как они становятся длиннее, но тело, оно не слушалось, а разум отказывался злиться, бунтовать!
— Милая, возможно, ты устала, давай сегодня отдохнёшь у меня, выспишься…
— Хватит говорить мне о том чего я хочу! — напрягаясь до предобморочного состояния, согнувшись, кричит Рабнир. Ничего не происходит, её сильнейшее оружие, даже старая боевая форма не проявляется. «Какого чёрта, я что, лишилась сил⁈» — в глазах её ужас и отчаяние. Кряхтит, стонет, кричит, но не выходит. Она даже разозлиться, как медоед, не может!
Алексей подходит к Рабнир, так же как и ранее, обняв, помня о том, что воительница носит в животе их ребёнка, успокаивающе просит:
— Давай ты завтра мне всё покажешь. Или попросим кошек, чтобы подтвердили твои слова. Уверен, если ты так серьёзно к этому подошла, значит, так и было.
Нижняя губа медоеда с обидой задёргалась. Она хотела показать, на сколько стала сильной, на сколько может быть полезной, и каким невероятным будет ребёнок, если переймёт эту её новую способность. А вместо этого, вместо гордости и трепета, которые ожидала увидеть в глазах любимого самца, видела лишь утешение… такое, словно по её вине, из-за того что она плохо старалась, у любимого самца не встал. Рабнир хотелось разрыдаться от позора, но Агтулх, жарко поцеловав в губы, всё исправил. Теперь, как бы ни позорилась Рабнир, все кошки, Чав-Чав, Гончьи и другие, видевшие это, завидовали ей чёрной завистью. Все они знали, на сколько сильна Рабнир, и ни одна не стала смеяться над неудачной трансформацией, зная, через что прошли вернувшиеся героини.
И лишь одна, чужеземка, под присмотром «надсмотрщиков», издали с ревностью и завистью глядела за беловолосой, той, о ком так часто говорил Агтулх. Аукай ещё никогда не видела медоедов в бою, в столице были лишь беременные и их дети, в то время, как все и каждая Медоед прибывали постоянно в боевых лагерях и местах, где их сила нужнее всего. Медоеды ценились Добрыней, о их живучести и силе слогались легенды, но Аукай не видела им прямого подтверждения. «Глупая лгунья, хамка, дикарка, волосы короткие, тело как камень, лишь грудь подтянутая…»
— Это и есть та самая Рабнир из племени медоедов? — спросила гостья у своей сопровождающей, Рагозской служанки-работницы.
— Именно так, госпожа, — согласилась служанка. — Это одна из любимых женщин бога Агтулха.
— Их много? — спросила Наместница.
— Много, — кивнула служанка. — Прошлой ночью, у шатра, вы видели госпожу Лею, из гордого племени вольных пантер, что сейчас также носит под грудью дитя Агтулха. Они здесь редкие гости, госпожа Лея, вместе с другими беременными подругами осваивают рыболовный промысел. Она приходила с Эрной Дис, в прошлом второй десятницей третьей штурмовой сотни, элиты разведки Рагозии, что также беременна. А рядом с ними была Хаста Тигрис из племени Тигриц, кажется… огненный маг-наёмник, или кто-то из них.
— Маг, её не продали с другими пленными? — удивилась Наместница.
— Видимо так, — пожала плечами служанка. — Она с отрядом была козырной картой адмирала Глатческо, к счастью или сожалению, той ночью мы с ними и попали в плен. Я очень рада, что выжила в той бойне, и сложно передать те чувства, которые я испытываю, пребывая в этом поселении.
— Хочешь сказать, она тоже осталась? Разве может быть магу лучше здесь, чем в Республике? — с ноткой недоверия спросила Аукай.
— Конечно, лучше, — не думая, ответила служанка. — Здесь чище, нет мышей и крыс — их тут очень вкусно готовят. Кстати, и кормят здесь вкуснее, за еду платить не нужно. Просто работай, делай, что велят, и будешь сыт, будешь спать хорошо и долго, может, даже одежду за хорошую работу дадут. Ну и, конечно же, мужчины… Здесь некому за ночь с ними платить. А попасть на «приём», как говорят местные, можно, отстояв в очереди. Я, к примеру, после того как сдалась, начала работать и наконец-то попала в слуги, стала три тысячи десятой. Но это условно, когда кто-то из более статусных беременеет, их вычеркивают, и очередь может сильно сократиться. Самцы Федерации очень старательны, Агтулх Кацепт Каутль, его тайные знания, умения и навыки очень сильно повлияли на плодовитость и старательность местных самцов.
— Вот как, — подметив опытность предела своих женских мечтаний, хмыкнула Аукай. — И с какой скоростью движется очередь?
— Каждую неделю по-разному, — ответила служанка. — Вот сейчас, с момента вашего прибытия, от знакомых кетти, я слышала, что самцы сильно активизировались. И за три дня очередь сократилась почти на двадцать единиц.
— Да ну… — Аукай быстро стала считать. — Так это получается, что каждые сто пятьдесят дней у вас есть право попасть к Агтулху?
Работница рассмеялась.
— Вовсе нет, — к Агтулху попадают лишь избранные. Те, кто сильнее других, рискуют собой, защищая племя, как та же Лея, сразившая наших лучших воинов в битве за форт. Как Рабнир, как… Двуххвостая Кисунь, много достойных…
— Ты сказала, в битве за форт? — переспросила Аукай. Голову её посетили дурные мысли.
— Верно, — ответила служанка.
— А в какой стороне он находится? Где разбили лагерь Рагозцы? — нехорошее предчувствие стало сильнее.
— Боюсь, это мне не известно. Я не умею читать карт, сюда нас привели с завязанными глазами, раздетыми, безоружными.
— Вот как… — вспоминая странный бой на берегу, старпом наконец-то позволила себе искренне улыбнуться. Давно ей не давал покоя тот необычный бой. Как так, заседавшие в засадах республиканки, имея превосходные позиции, союзников из Кетти, фактор внезапности, не смогли убить даже одной из них. Как легко сами были разбиты, попали в окружение, и, словно по волшебству, просочились сквозь пальцы местных аборигенов. «Отличные костюмы, отличная актёрская игра и свидетели-трупы, что не могли ничего рассказать. Хорошая вышла пьесса, Агтулх Кацепт Каутль, и…» — Аукай Путьчитвай задумалась. Вернувшись обратно в свой шатёр, с хитростью и свойственной ей серьезностью собирается бороться за то, что уже несколько дней сводит её женское нутро с ума.
«Ничего ведь плохого не случилось, раны затянутся, все живы, будут жить, и наличие Республики на берегу подтверждённый факт. Значит, и угроза нападения Республики никуда не делась. Прекрасный Агтулх — прекрасным движением своей прекрасной руки кинул нам в глаза пыль. Интересно, будет ли он заступаться за меня, если я признаюсь в том, что знаю и пообещаю помочь ему в этом „представлении“? Казнит ли он меня от страха, нарушив обещание помогать, или…»
Сердце Аукай болезненно защемило при воспоминании одного лишь поцелуя Агтулха и той беловолосой. Упав в кровать, представив себя на месте той дикой суки, старпом прикусывает указательный палец левой руки. Представляет себе его объятия, как рука Агтулха стягивает с неё штаны, как его член проникает в неё, заставляя стонать от наслаждения.
— В этот раз я не отступлю, Стелла Марис, — доставляя себе удовольствие умелыми руками, представляя, что капитан наблюдает, Аукай шепотом заявляет, — я оседлаю его раньше, чем ты успеешь наложить на него свои длинные ручонки.
Глава 19
Воссоединение с Рабнир, ночь с ней в обнимку, её истории, домогательства, байки о «демонической форме». Мне хотелось верить, что она и вправду стала сильнее, быстрее, «живучее». Всё же эта дурочка, хоть и больная на голову, но любит меня, верно служит. Она даже отказалась от притязаний на других самцов, лишь бы моя «нескромная персона» разрешила ей находиться рядом. В день её возвращения ни о каком интиме (хоть она и очень рвалась до моих трусов) и речи идти не могло. Животик медоеда был меньше, чем у других, при этом хорошо заметен, словно та, перепив пива, ждала отрыжку… кхм… в виде моего ребёнка.
За спокойной ночью, наполненной нежностями, поцелуями, наступило раннее утро, ранний подъём, посещение раненой Гончьей и разъяснительная беседа. «Ты ни в чём не виновата, ты — будущее двух племен, и мы поможем тебе защитить невинных». От моих слов Гончья слегка успокоилась. Она редко лила слёзы, и, честно говоря, я вообще не помнил, видел ли её когда-нибудь такой печальной. Поэтому, уверив в моей готовности помочь и назначив её главной судьёй «собственных» племен, оставил отдыхать на едине с собственными мыслями. Ну и так, на всякий случай, оставил рядом с её шатром пару наблюдателей. Затем, в компании ненаглядной, ласковой, рвущейся ко мне и жмущейся, словно котёнок, Рабнир, продолжил заниматься рутинными делами. Меня слегка смущало поведение обычно вспыльчивого медоеда, которая сейчас вела себя как послушный ласковый щеночек. Догадывался, она чего-то хочет, вот только чего? Поживём — узнаем, а пока…
За ночь умелицы Маяро, прислужницы Олай и те, кто работал на Добрыню, отловили почти всех, кого заметили во вражеском лагере Гончья и Рабнир. Список оказался велик, а тактика врага хитра. Один из отрядов, заставших наших девочек за слежкой, погнался за ними. Второй немедленно приступил к исполнению задуманного — моего убийства. Вчера Маяро находилась рядом со мной не просто так. Ещё два дня назад они поймали «отравительницу», прятавшую в заднем проходе колбу с заморским ядом. Даже представить не могу, как она с ней мучалась, двигаясь по поселению, но факт остаётся фактом: почти всех диверсантов переловили. Из известных осталось чуть больше десятка. Искать их без «геолокации» в разных фортах, селениях, тренировочных лагерях — задача сложная. Пусть и разослали гонцов во все стороны полуострова, всегда есть шанс, где гонец, так же предатель. Маяро, прибившись ко мне, оказалась до несвойственной ей искренности довольной возвращением Рабнир. Предупредив её с присущей ей хитростью,