— Проклятый страж, ты ведь не из мира живых⁈ Какому богу ты служишь⁈ — кричит раздражённо голубоглазая, глядя на то, как руки её, пытавшиеся заблокировать удар кулаком, выгибаются в обратном направлении. Физически она не могла противостоять медоеду, грубая сила слишком велика. Потому та использовала прыть, пытаясь отвлечь сильнейшего врага, с которым ей доводилось драться. Удар за ударом, принимая побои, она приплеталась к рукам, ногам и телу гиганши, пытаясь по ним добраться до уязвимого лица. И каждый раз, когда ей оставалось примерно полпути, Рабнир скидывала её с себя как блоху, уничтожая голову, заставляя вновь регенерировать, собираясь по кускам.
Любой, кто осмеливался подойти, тут же мог погибнуть. Быть атакованным Бессмертной или задавленным Рабнир. Потому оставшиеся Гончьи и медоеды держались позади, прочёсывали местность в поиске той, к которой взывала демоница. Где-то рядом пряталась Ведьма, и темное существо нуждалось в ней, но почему-то помощи не было. Вскоре с отрядами медоедов воссоединяется и сама Гончья, а с ней двое пленников и информация. Ведьма имела ментальную связь с Бессмертной, пряталась где-то, но где выяснить при помощи звериного нюха не получалось, так как Наташа и Джордж, готовясь к бою, специально повсюду разбросали вещи с её запахами. Обратившись к Гончьей, Плутовка просит её о пощаде для подруги, обещает сказать, где она, если её пощадят. Именно Ведьму в поселении считали главным врагом, и как рассказали Медоеды, именно из-за магии ведьмы погиб Добрыня. Старейшине хотелось соврать, а после лично разорвать суку, посмевшую украсть у Агтулха отца, но, поступи она так, возможно, единственный ключ к победе над Бессмертной будет утрачен. Ведь не просто так сама Бессмертная держалась от поселения и Агтулха подальше, и не просто так использовала других, Добрыню для нападения. Джордж и Наташа ничего не знали о слабостях демона, ведь она с ними почти и не разговаривала, лишь подкармливала подарками. Другое дело — Ведьма по имени Светлана. Она уверовала в это существо и, не без помощи запудрившей ей голову Наташи, основала целую секту в поддержку Мертвого бога.
— То есть, ты… обманула свою подругу, продала душу её и сердце демону в обмен на кучу бесполезного золотого металла? Даже не на самца? — устроив допрос пленницы, требовали ответа медоеды.
— Да, за этот металл можно было купить десятки самцов, еду, всё, что угодно… и я бы купила их на нас двоих! Как только бы мы попали в республику. Бессмертная говорила, что едва мы ступим на тот берег, станем королевами!
— Да, только вот Бессмертная убила почти всех подданных вашего королевства на этом берегу, — говорит Гончья, — потом намеревалась отправиться к нам за тем, что может её остановить. А после непременно отправиться в вашу Республику, и там всех порубать. Ты же это тоже поняла, да? Иначе бы не сдалась; до глубокой могилы боролась бы за эту свою золотую корону, я права?
— Права, она безумна, — не стала спорить Наташа. — Да и, как оказалось, Крысиния, надеявшаяся занять высокий пост на полуострове, теперь тоже более ничего не значила. Её армия потерпела сокрушительное поражение, адмирал Глатческо разыскивала крысу, явно не для похвалы. Ещё и прибывшее с материка дворянство, их семьи, стража… Республики, в которой нам обещали положение, слуг, золото, загибалась. А цели, с которыми на материк хотела попасть Бессмертная, скорее всего, привели бы к кровавым бойням, множеству смертей, а не построению государства, в котором мне бы позволили надеть корону. Я обманула Свету, меня обманула Бессмертная… ну а Джордж, он вообще так, бесхребетный, безвольный мудак, подходящий разве что на роль игрушки Светы.
Мужчина обиженно опустил перевязанную голову.
Вдали снова загрохотало, сместившись в сторону, Рабнир с Бессмертной опять устроили лесоповал, разнося и уничтожая всё на своём пути.
— Говори, где Ведьма. Хоть мне и противно, я сохраню ей жизнь, — говорит Гончья.
— А они? — парирует Наташа. — Я благодарна за дарованную мне жизнь, но хочу, чтобы ты от имени всей своей стаи и Федерации пообещала, что никто, ни одна из ваших самок не тронет Свету.
Гончья зарычала; именно так она хотела провести суку наперекор ей, заставив медоедов убить ведьму. Её план прочли, и, грохот позади, рев Бессмертной и Рабнир подстегнули ту к принятию решения.
— Обещаю.
Девушку нашли в непосредственной близости к месту сражения. Под огромным камнем, поросшим корнями, логове лесного существа, вход в которое был завален деревом. Сильный животный запах перебивал нюх Гончьей; без проводника Ведьму точно не нашли бы.
— Наташа! — крикнула при виде подруги Света, убрав пистолет, — Ты не поверишь⁈ У этого чудища устойчивость к моей силе. Я никак не могу повлиять на неё и… — Услышав, что подругу пытаются взять под контроль, толкнув Наташу, в пещеру врывается Гончья. Испуганная Света тут же поднимает пистолет, щелчок, затем выстрел. Пуля пробила охотнице ухо, и та, лишь с трудом сдержав силу, мощным ударом кулака прямо в челюсть вырубила ведьму.
— Света! — поднявшись на ноги, воскликнула Наташа. Увидев сквозь облако дыма, как Гончья волочит ту к выходу за ногу, женщина хотела кинуться на старейшину с кулаками. — Ты обещала не убивать!
— Съеби, — мощной пощечиной уложила Наташу на землю Гончья. Рухнув в старую листву, Наташа видит, как Света, хлопая глазами, растерянно и молчаливо вертит головой. Что-то шепчет и ещё точно дышит! Она не так поняла произошедшее.
— Света, Светочка, ты как… живая, не сильно тебя? — приползла к той Наташа и, видя, как подруга поднимает руку, собираясь использовать свою медленную магию, тотчас навалилась на подругу с криком: — Нет! Не используй, или нас убьют.
— Мы должны помочь богине, Наташа, мы должны… понимаешь? Если мы не поможем, твоя мечта, моё служение… мы предаем богов! — ворочаясь, пытаясь встать, кричит Света. — Пусти, я должна помочь богине!
— Она чёртов демон, а не бог! — в ответ кричит Наташа.
— Ложь! Ты лжёшь, тебя соблазнил Агтулх! Ты сама говорила, вспомни, сестра! — Кусая за плечо, за руки Наташу, кричит и бьётся в истерику Света.
— Это правда, я обманула тебя! Иначе мы бы все погибли; Бессмертная убила бы нас!
— Она никогда бы этого не сделала! Она бы не убила… — Света внезапно замерла; до неё наконец-то начали доходить слова подруги, и всё содеянное при помощи её силы, то, что она видела в местах, через которые проходила Бессмертная, начало сползаться в единую картину.
— Ты меня обманула? — в трёх словах монахини собралась вся её душевная боль. Та, кому она служила, к каким зверствам теперь она причастна, — как ты могла… я ведь любила тебя. Верила, я думала, мы боремся с величайшим злом… — слёзы потекли по щекам Светы. — Я… я… я п… п… приказывала у… у… убивать невинных?
Рот Светы не мог закрыться после произнесения этих слов, ужас; в глазах её, полных слёз, широких, дрожали зрачки, сердце бешено стучало, будучи готовым вырваться из груди.
— Не-е-е-е-е-т! За что ты так со мной, что я тебе сделала, Наташа, почему ты не сказала раньше… — Пуще прежнего забилась в истерику Света, скинула с себя подругу и ладонями, кулачками своими, слабыми, стала бить ту… не по лицу, а по груди. Она стучала по ней, полная злости била, и в то же время контролировала силу, боясь причинить подруге непоправимые увечья. Её доверие, наивность; она всегда чувствовала и знала, с местными, которым они служат, что-то не так. Не могут добрые существа так жестоко обращаться с Джорджем, но Наташа говорила: «всё хорошо, так и должно быть». И она верила, она шла за ней и дошла до самых глубин ада, продав душу свою чудовищу, что убивало всех: стариков, детей, мужчин и женщин. Она присягнула самому Дьяволу, по просьбе подруги, и теперь не будет ей покоя, не в этой жизни, не в следующей…
— Убейте меня, — переведя взгляд на стоявшую рядом Гончью, просит Света. — Убейте, убиенных щадят, отпевают и балуют раем. Убейте, пожалуйста, может, я ещё не попаду в ад.
— Ты осознала, кому служишь? — удивившись реакции тёмной Ведьмы, спросила Гончья. Охотница поверила эмоциям монахини. Особенно тем, которые та проявила, когда узнала, как жестоко её обманывали.
— Дьяволу с ликом ребенка, — склонила голову Света.
— Хорошо. Тогда у тебя есть шанс искупить свои грехи, исправить содеянное тобой. Скажи, как победить Бессмертную, где её слабое место, и тогда Федерация простит твои злодеяния, позволит собственным трудом искупить содеянное, заботясь о тех, чьих матерей погубила твоя проклятая сила. — После слов о детях Света подняла взгляд на Гончью; слёзы её большим потоком, вместе с соплями, потекли по лицу. Дети были её самым слабым местом. — Или что, рыдая, собираешься отказаться от ответственности? Ты убила их родителей, теперь другие вынуждены их кормить, хочешь, чтобы я тебя убила? Легко. Но если ты хоть немного похожа на Агтулха, на тех, кто пришёл с небес, и действительно желаешь служить хорошему богу, то сохранишь себе жизнь и исправишь содеянное! Говори! В чём слабость Бессмертной?
— В посохе! — Утерев и размазав об рукав до самого локтя сопли, тут же, без лишних мыслей, воскликнула Света. — Посох Стража — это оружие, которым прошлый Страж, избранник Богини плодородия, мужчина, контролировал силу Бессмертной. Бессмертная не может существовать вдали от посоха, но из-за Стража и проклятия, лежащего на посохе, она также не могла покинуть здешние места.
— Не поняла, — выдала Гончья.
— Это сложно, но попытаюсь объяснить. — говорит Света. — Силой посоха, способной убить Бессмертную, может обладать только мужчина. Умирая, последний Страж гробницы наложил на посох жуткое проклятие, превращающее любую женщину в омерзительное, свирепое, безумное чудовище, лишая возможности плодиться и размножаться. Но это проклятие было против живых, обычных грабителей, безбожников, что из-за духовной слабости умирали от одного лишь прикосновения. Против Бессмертной, пытаясь запечатать её в этих местах, последний Страж наложил другое заклинание. В этом по