— Кто построил тот могильник и уложил тебя в него? — спросил я, и Бессмертная печально захохотала.
— В истории моей, среди всех живых, я ещё не встречалась с кем-то, кто по силе и безумству своему сравнится с храброй Рабнир. Потому и заковать меня, пленить, не удавалось ещё никому. Ты спрашиваешь, кто построил ту усыпальницу? Это сделала я. Гробница — мой храм и храм моего бога, в котором старательно собирались все те, кого я помню.
— А тот, что был с посохом в центре, это…
— Последний страж, Уфарр Кетт-Пантис, Отец беглых племен Кетт и Пантис. Последний, кто остался охранять и сдерживать меня. Он владел магией, схожей с той, которую использовала та мелкая Ведьма. Думал, что при помощи звания Величайшего самца, любви своей богини сможет совладать со мной, покорить моё сознание, а после нанести смертельный удар в спину. Он не знал, что я тоже владею подобной силой и смогу распознать его ложь.
— Ты убила его?
— Добила. Убивала его старость, болезни, огромная магическая сила, которую он развил для создания оружия против меня. Смелый, гордый, брошенный всеми, постаревший Страж не успел. Пятьдесят сезонов мучился, готовил свою магию и всё равно не успел. Его сожрала болезнь; в последний миг он обессилил, кричал от боли, тело его не смогло использовать всю ту накопленную за жизнь силу. Он свалился в припадке, мучался, мне оставалось только с… — Бессмертная печально вздохнула, кажется, ей был не безразличен этот Уфарр Кетт-Пантис, возможно, она его даже любила. Ведь, кажется мне, никто кроме него никогда ещё в жизни Бессмертной не был с ней так долго по собственному желанию и долгу. Пусть и долг этот был прост — убить Бессмертную.
— И после его смерти ты возвела могильник? — спросил я.
— Нет, — обрезала пленница, — Я долга всем об этом лгала. Могильник был задолго до Уфарра Кетт-Пантис. В нём последнее, что осталось от других детей богов, их прах, а с ним остатки их детей, их дорогие игрушки, блестяшки всякие, которые так любят у меня красть иноземцы, а ещё заклятье. Мне казалось, с моей силой мне удастся всех их одолеть, добиться вечной тишины, но Страж, обманул меня, умирая привязал к этому месту как животное. Раньше я думала, что именно из-за него не смогу исполнить свою цель. Но только какой в этих размышлениях смысл сейчас, вдруг сну Мертвого бога начнут мешать другие миры и боги? У меня нет крыльев что бы взлететь в небеса, столько воды утекло, а богом я тоже не стала. Видимо, золотая темница Уфарр Кетт-Пантис, через вернувшихся потомков Кетт и Пантис, таки достигла моей души и нанесла смертельную рану. Ты победил Агтулх Кацепт Каутль, сведущий о богах и их детях. Твоя одурманенная слуга сильно ранила меня, сделав не такой как раньше. Мне не подвластны эти железные цепи, моё тело слабеет, даже волосы свои от сна не пробудить. Наверное, так умирают все сильнейшие, и в приближении к смерти, когда мы так нуждаемся в помощи, мой жестокий создатель всё так же холоден, молчалив и бессердечен.
Предупреждение: «Мертвый бог гневается!» — прозвучало в моей голове, от чего острая боль в висках заставила поморщиться. Блин, а ему-то что от меня опять надо⁈ Как же достало!
— Не стоит так отзываться о родном отце, — говорю я, ожидая очередного укола, либо сообщения. Ну… может, поговоришь со мной?
Предупреждение: «Мертвый бог ждёт правильных выводов!»
Предупреждение: «Богиня плодородия поддерживает вас и желает удачи!»
Да вы что, серьёзно? Удачи в чём? Хотя нет, не надо, не говорите, ох блин… На этом острове все женщины страдают лишь одной хронической бедой, боги не исключения.
Пока мысленно плавал в своих размышлениях, даже не заметил, как лицо Бессмертной изменилось. Оно стало чуть более нейтральным при взгляде на меня.
— Думаю, он всё давно понимал и знал. Иначе, стал ли бы терпеть твои отношения с слугой другой веры?
— Я пыталась его перевербовать! — воскликнула Бессмертная. Тяжело дыша, стреляя глазами из стороны в сторону, — мне казалось, что удастся его переиграть, что пройдут сезоны, и он, создав оружие, станет слугой моего создателя!
Предупреждение: «Мертвый бог разочарованно вздыхает.»
Предупреждение: «Богиня плодородия упрекает Мертвого бога в его ошибках!»
— А может, просто хотела, чтобы он был рядом? — Бессмертная смолкла, вновь поглядела на меня как на врага. Во взгляде этом читалось: «Да что ты можешь знать обо мне, ничтожество?» — Скажи, бывало у тебя такое чувство, когда, находясь рядом с этим стражем, тебе хотелось к нему прикоснуться? Думала ли ты о нём, когда он отдалялся, переживала ли ты о том, что его убьёт кто-то, кроме тебя?
— Конечно! Именно я должна была отнять его жизнь! — воскликнула Бессмертная. — Она всецело принадлежала мне.
— Это называется ревностью, — говорю я. — Обычно живые так говорят о чём-то, что считают своим.
Пленница, продолжая меня сверлить недоверчивым взглядом, попыталась пожать плечами. Цепи не позволили, и она разочарованно вздохнула, наклонив голову на правое плечо. «И что дальше, что ты этим хотел сказать?» прочитал на её лице простой вопрос. — «Своё» обычно — это какой-то предмет, ценности, ювелирка, деньги, иногда жилище, а иногда «своё» — это самцы и самки, мужчины и женщины. Как дети из любви к родителям ревнуют их хорошее отношение к другим детям, так и взрослые, глядя на тех, кто им не безразличен, ревнуют к другим. Все ревнуют, и даже Смерть ревностно относится к Жизни, стремясь всегда находиться рядом.
— Смерть ревнует к жизни? — удивилась Бессмертная.
— Верно, — ответил я, — ведь они партнёры. Понимаешь? Одна даёт, другая забирает. Одну любят, другую боятся, и при этом в жизни каждого живого существа они — самая главная пара, между встречами которой проносится человеческая жизнь.
— Партнёры, — повторила Бессмертная в момент, когда я сам пытался осознать, какую речь только что выдал. Зараза, как же трудно подводить каждую тему к одной, к любви, сексу, тому, что обязан делать для достижения возложенных на меня обязательств. — Ты заблуждаешься, если считаешь, что мы с Последним стражем Уфарр Кетт-Пантис являлись партнёрами. Мы были врагами.
— Ты так уважительно вспоминаешь его имя…
— Нет ничего зазорного уважать храброго последователя бога, — перебила меня Бессмертная.
— Как и нет ничего зазорного в том, чтобы возлюбить врага своего, — в ответ перебил её я.
— Вздор!
— Тогда почему ты не убила его, как только тот создал это загадочное оружие, прежде чем мужчина свалился без сил?
Предупреждение: «Мертвый бог одобряет ваш вопрос и ждёт прямого ответа».
— Я… я не знала, что оно готово.
— Находясь всегда рядом, контролируя его, защищая от хищников в лесу и оберегая до последнего вздоха, ты говоришь, что не знала? Не знала или не хотела знать, надеясь продлить ваше время вместе?
Бессмертная смолкла. На лице её исчезли все эмоции, на мгновение я почувствовал, как она вновь попыталась использовать все свои оставшиеся силы, вырваться из цепей, желая убить меня. Да только, как и во все прошлые разы, бесчетные попытки — она лишь смогла довести себя и свое тело до предобморочного состояния.
— Я не стану отвечать на твой каверзный вопрос и, перед Богом-создателем, не стану позориться, — заявила Бессмертная, опустила голову и взглядом уткнулась в землю. — Уходи, наш разговор окончен.
Предупреждение: «Мертвый бог разочарован услышанным. Отводит взгляд в сторону».
Рабнир схватила Бессмертную за волосы и потянула голову вверх. Этого ещё не хватало — пыток и издевок, когда папаша рядом, чего-то ждёт!
— Разговор закончится, когда скажет Агтулх!
— Рабнир, — коснулся я её руки, — отпусти. Она пытается обмануть себя, когда её создатель пытается понять, о чём же думает его последнее творение. И будут играть они в молчанку, оба мучаться, пока кто-то не признается во всем. Оставим нашу пленницу на некоторое время. Пусть подумает, уверен, ей есть о чем подумать. И это… Бессмертная… Мы ведь тоже с тобой враги, моя покровительница Богиня плодородия. Если захочешь поговорить, зови меня через стражей в любое время. У меня есть ещё много рассказов о богах: хороших и плохих, весёлых и грустных, думаю, некоторые могут тебе понравиться.
Бессмертная промолчала, даже бровью не повела, напоминая о категоричном завершении разговора. Упрямая, что ж, пусть упрямится. Выйдя из шатра, велю кормить её пищей, не содержащей костей или осколков костей, чтобы, не дай бог, через регенерацию она себе какое холодное оружие не состряпала, отмычку какую. Также требую усиленного контроля. Непрерывно за ней должны наблюдать с десяток женщин разных племен с максимальной степенью доверия, обязательно не участвовавшие в боях с Республикой и других набегах в той стороне. После предстоит на Совете Племен решить, как поступить с теми землями, которые находились под контролем перебежчиков Республики. Многие уже сейчас настаивали на отправке туда войск, занятии рубежей, подготовленных позиций опустевшего лагеря, дабы его не заняло подкрепление из республики. После возведения очередного форта береговая линия, подчинившаяся врагу, окажется слишком протяженной и значимой, вариантов для сухопутных нападений станет в разы больше. Хотя и с логистикой проблем нашему врагу прибавится. В общем, это только предстояло решить. Собственно, как и узаконить должность старосты в лице только что родившей Кисунь.
Тем же вечером, оказавшись в компании огромного количества старух, я сначала прилюдно высказал свои соболезнования Кисунь, потом поздравил её с получением официального, законного титула, полученного со 100% официозом. Я выслушал, чего ждут от меня старые кошёлки, как они хотят видеть наёмников и ждут, чего взамен попросит Империя. Совсем коротко пробежавшись по интересам Империи, пересчитав редкие товары, которые они готовы покупать, я говорю о важности дальнейшего развития особенных производств. В первую очередь — мыловарения, потом о животноводстве, благодаря которому можно это самое мыло производить, ну и напоследок о специях, сахаре, соли, которые мы также способны производить сами.