тороны подперев ее палкой. К палке я привяжу леску и спрячусь. Когда курица вернется к цыплятам, я потяну за леску, выбив палку, и птицы окажутся в ловушке. Рядом с лагерем из бамбуковых стеблей я сделаю курятник, в котором и буду держать их, подкармливая червями и фруктами. Они вырастут, отложат яйца, и я наконец смогу приготовить столько омлетов, сколько захочу. А еще лучше раз в неделю, на Шаббат, я буду жарить курицу, как синьор Левинштайн из еврейской общины. У меня будет своя куриная ферма.
Скучать будет некогда. Каждый день я буду придумывать себе разные занятия: ходить на охоту, заниматься фермерством или рыбачить (у меня все еще осталась удочка и один крючок). Я смастерю рогатку. Я вырою ямы и прикрою их ветками. Так, возможно, я смогу поймать дикого борова, тапира или даже ягуара. Если мне попадется ягуар, я сдеру с него шкуру, и у меня будет отличное теплое меховое пальто.
Я стану королем джунглей, как Тарзан. Я по-прежнему буду один, но я не лишусь рассудка, не позволю одиночеству свести меня с ума. Я буду предаваться мечтаниям, рассказывать самому себе истории, позволю разуму бесконечно блуждать в собственном мире и никогда не буду терять надежды. Затем наступит лето, дожди закончатся, и я снова окажусь среди людей. Я стану знаменитым. Современный Робинзон Крузо прославится на весь мир. Кто-нибудь напишет обо мне книгу, по которой снимут фильм, и я разбогатею. Я построю большой дом, у меня появится собственное ранчо и все, что я захочу.
Ну а пока… пока все, о чем я мечтаю, – это всего лишь омлет, пусть даже без лука и сыра. Я мечтал часами, строил невероятные планы, как вдруг меня снова охватило желание съесть этот чертов омлет. Все тело затрясло от боли, и голод начал подтачивать меня. Лоб горел от жара. Боль была странной, словно что-то разъедало меня изнутри. Снова подул прохладный ветерок, и я почувствовал жжение в ногах. Настроение мое ухудшилось. К черту славу и богатство. Не хочу быть героем, просто хочу выбраться отсюда. Хоть бы меня спасли завтра.
Солнце садилось, и я морально готовил себя к очередной мучительной ночи. Я думал забраться под пончо, но оно было так далеко. Я попытался устроиться поудобнее. От истощения у меня отовсюду торчали кости, которые упирались в деревянные доски. Затем у меня дико заболел живот. За последние десять дней я ничего не ел, и боль пронзила кишечник. Я скатился с кровати и пополз на четвереньках, стараясь держать ступни как можно выше над землей. Я присел на поваленное дерево и попытался облегчиться, но у меня был запор. От потуг напряглась прямая кишка, отчего рана от палки на пояснице, которая недавно затянулась, снова открылась, и пошла кровь. Я попытался остановить кровотечение пальцами, и это помогло мне частично испражниться. Фекалии мои темно-зеленого, едва ли не черного цвета были твердыми как камень. Я дополз до кровати и с облегчением лег.
Солнце село, и меня начал окутывать сумрак, как вдруг вдалеке я услышал гул. «Самолет», – подумал я, но тут же заставил себя выкинуть эти мысли из головы. Было уже темно, а я устал от вымышленных самолетов и вертолетов. Но гул становился громче.
Шум напоминал не столько рев самолета, сколько жужжание пчелы, и он звучал все громче и громче. Я укрылся москитной сеткой, но жужжание было настолько громким, что я решил, будто пчела залетела под сетку и кружилась прямо над моим ухом. Только не это, только не в лицо. У меня и без этого проблем хватает. Шум доносился со всех сторон, и я резко встал. Я откинул сетку, но никакой пчелы не было. Гул нарастал и казался вполне реальным. Я взглянул на реку и ахнул.
Господи боже мой, люди!
Я с трудом различил четыре силуэта, которые высаживались на берег с каноэ. Я рванул к берегу, не чувствуя боли. Меня переполняли радость и приятное волнение.
«Эй! Эй!» – хотел закричать я, но не мог произнести ни звука.
Высокий кудрявый парень стоял рядом с каноэ. Он смотрел на меня, разинув рот и на мгновение застыв. Затем он крикнул: «Не двигайся, Йоси! Стой, где стоишь! Я иду». Это был Кевин. Он стремглав побежал ко мне и обнял меня. Так мы стояли в объятиях друг друга некоторое время и шептали что-то невнятное. Впервые в жизни я плакал. Я был не в состоянии сдерживать крупные теплые слезы, которые стекали по щекам. Я наяву обнимал Кевина, это был не сон. Теперь я был в безопасности. Кто-то и впрямь приглядывал за мной сверху. Слезы продолжали литься из глаз. Кевин тоже плакал. Мы вцепились друг в друга так крепко, что никак не могли разжать объятий.
Глава 12История Кевина
Вместе с Кевином на каноэ приплыли еще три человека. Двое стояли неподалеку и с любопытством наблюдали за мной. Кажется, наша теплая встреча тронула их. Третий мужчина (тот, что был приземистым и коренастым) подошел к нам.
«Все в порядке, парень?» – спросил он. Я кивнул.
«Мне кажется, ты слегка голоден», – сказал он с улыбкой, доставая из кармана сумку с тремя булочками и протягивая ее мне. Я жадно поглощал их, практически не пережевывая.
«Полегче, парень. Дома есть еще».
Из второго кармана мужчина достал консервы с тунцом и открыл банку. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы смолотить ее.
«Неси бананы», – скомандовал он одному из своих товарищей.
Я отправил в рот пять сладких бананов, но все еще смотрел на него голодными глазами.
«Лучше выдвигаться сейчас до наступления темноты. Здесь не самое удачное место для каноэ».
Кевин на руках отнес меня в лодку и помог сесть. Затем он побежал за моими пожитками. Он запихнул все в рюкзак и бросил его в каноэ.
«Погоди, Кевин. Я оставил пончо там на камнях. Я хочу забрать его».
Кевин вернулся с пончо в руках, и мы отчалили.
Мы плыли, а глаза у меня по-прежнему блестели от слез. Я тихонько рыдал и благодарил Бога за свое спасение. Я никак не мог поверить, что это происходит со мной и что все кончено. Я никак не ожидал этого, даже не мечтал о том, что меня спасут сегодня. Мне и в голову не могло прийти, что кто-то доберется сюда по реке. Он спас мне жизнь. Кевин спас мне жизнь. Я плакал от радости.
Река была бурной, и Тико, владелец каноэ, не разрешил сидеть нам рядом, поэтому я, укутавшись в теплый плед, устроился за Кевином. На палубе у нас под ногами лежала туша молодого оленя.
Тико нашел подходящее место на пляже, чтобы пришвартоваться, и вместе с товарищами разбил лагерь. Не было надобности ставить тент, поэтому они просто разложили листы пластика на земле. Эта ночь обещала быть ясной, без дождя.
Кевин уложил меня на пляже, подсунув мне под голову бревно. Он бережно помыл и высушил мои ноги, а затем с ловкостью опытной медсестры натер их масляным кремом. После этого, пока я кусал губы от боли, он аккуратно надел на них чистые носки.
«У меня то же самое было, – поделился он, – доктор сказал, что это какой-то грибок. Этот крем творит чудеса. Твои ноги заживут уже через несколько дней».
Они освежевали оленя и сделали мясо на вертеле. Огромная лоханка риса уже томилась на огне. Тико подошел ко мне и протянул мне чашку с лимонадом, который он приготовил сам. Я с благодарностью осушил стакан. Затем они с товарищами отправились в джунгли на охоту. Кевин укрыл меня пледом и лег рядом. Мы смотрели в небо и курили. Он внимательно слушал мой рассказ о том, что случилось со мной в джунглях.
«Я знал, что ты справишься. Я просто знал, что ты сможешь, – сказал он, – я был уверен, что если ты не захлебнулся в воде, то я точно найду тебя. Я и в посольстве то же самое сказал. Они мне не поверили. Никто не поверил, но я-то точно знал. Я только одного не понимаю. Почему осталось так много риса и бобов? Ты что, совсем ничего не ел?»
«Сложно объяснить, – ответил я, – бо́льшую часть времени шел дождь, и я не мог развести костер. К тому же я считал, что нужно экономить. Я не знал, как долго пробуду здесь. А теперь расскажи, что случилось с тобой».
Кевин согласился мне поведать свою историю только после того, как в мельчайших подробностях узнал все, что произошло со мной. «По сравнению с тобой можно сказать, что я просто побывал в лагере бойскаутов». И он начал свой рассказ.
«Начну с того, как я спрыгнул с плота в реку. Течение оказалось сильнее, чем я ожидал, и я практически ничего не мог сделать. К счастью, оно вынесло меня прямо на берег. Я вылез из воды и тут же заметил, что плот вот-вот соскользнет в воду. Я думал лишь о том, что я стою посреди джунглей босиком, поэтому попросил тебя кинуть мне ботинки и мачете. Ты закричал что-то вроде: «Не бросай меня!», а я подумал: «Что за ерунда? Кто тут собирается бросать тебя?». А потом ты скрылся за водопадом. Я благодарил Бога, когда увидел, что ты все еще барахтаешься в воде, вцепившись в плот. Я быстро надел ботинки, схватил мачете и пошел вдоль скалистого берега. Я был уверен, что перехвачу тебя в тот же день или днем позже.
Идти было тяжело, и у меня не было другого выбора, как перейти на другой берег, который не казался таким крутым, и разведать, что творится на другой стороне. Перебираться на другую сторону было трудно, но в конце концов мне удалось переплыть.
Я переживал за тебя и не знал, что и думать. Река была очень опасной: бурные потоки, камни и крутые изгибы, а у тебя совсем не было опыта, ведь ты никогда не сплавлялся, к тому же ты остался совершенно один. Ты мог бы упасть в воду, захлебнуться или переломать себе кости.
На следующий день я продолжил идти вдоль реки, а когда берег кончился, прыгнул в воду, предварительно набив рубашку сухой древесиной, которая помогала мне держаться на плаву. Кроме того, я снял ботинки, набил их щепками и привязал к ремню. Река была очень опасной, и как только я добрался до места, где можно было идти пешком, я тут же выбрался из воды.
Несколько часов спустя я оказался там, где вместо берегов над бурлящей водой нависали только отвесные скалы. Нырять в воду показалось мне довольно рискованной затеей, и я решил взбираться на скалы. Я потратил порядка двух часов, карабкаясь вверх, когда вдруг я наткнулся на груду перьев рядом с тушкой мертвого попугая. Я тронул его, и он оказался еще теплым. Значит, кто-то убил его совсем недавно. Я задумался, смогу ли я съесть его живьем. Я привязал его к поясу и продолжил путь. Внезапно с булыжника, который стоял неподалеку, взлетел огромный сокол. Мы встретились взглядами. Он был в ярости от того, что я украл его добычу.