Несмотря на долгую бессонницу, проснулась она рано. А вот встать смогла только после того, как решила, что сегодня отменит все записи. И гори оно огнем! Она лучших подруг потеряла, одну за другой, ей, вероятно, тоже грозит опасность. До стрижек ли сейчас? Даже потерянные деньги не казались чем-то важным. Когда подобное происходит, все начинаешь видеть иначе.
Бо́льшую часть дня она провела в квартире, боясь высунуться наружу. Позвонила маме, поболтала с дочкой, ни одной из них о случившемся, конечно, не сказала. На вопросы о странном голосе соврала, что немного приболела, поэтому планирует какое-то время отсидеться дома.
Вот только как долго ей здесь сидеть? Пока убийцу не поймают? Так со способностями современной полиции можно и навсегда дома засесть. И если еду и другие товары еще можно заказать с курьером, то с деньгами так просто вопрос не решить.
Саша за день позвонила дважды. Первый раз утром, спросила, когда она собирается появиться. Узнав, что Регина не собирается, конечно, не обрадовалась. И, конечно, осудила, пусть и не впрямую. Но неодобрительные нотки отчетливо слышались в ее голосе.
Следующий раз она позвонила уже во второй половине дня и с явным раздражением в голосе. Сказала, что это подло ― бросить ее тут одну, когда к Кириным клиентам, некоторые из которых до сих пор были не в курсе случившегося, добавились еще клиенты Леры.
― Мне вообще-то работать надо, а не только этих непонятливых девиц гонять! ― рявкнула Саша напоследок и бросила трубку.
Регина испытала двойственное чувство: одновременно обиделась за резкий тон и ощутила себя виноватой. Действительно, зря она бросила Сашу в такой ситуации. Через какое-то время она перезвонила ей, но та не ответила. Тогда Регина написала сообщение с извинениями. Саша ответила не сразу. То ли работала, то ли слова подбирала. Подобрала в итоге своеобразные, но вполне в своем стиле: «Хватит нюни распускать. Тащи сюда свою задницу. Обсудим, как быть дальше. Заодно девчонок помянем».
Регине не хотелось никуда ехать, хотя, проведя почти целый день взаперти, она и почувствовала себя немного глупо. Дождь прошел, выглянуло солнышко, за окном на игровой площадке начали бегать и орать чьи-то дети. Люди ходили по своим делам. Жизнь кипела. И казалось, что никакой угрозы нет и быть не может.
«Метнусь быстро туда и обратно. Поговорим, обсудим, помянем… ― решила в итоге Регина. ― Все-таки нас теперь двое осталось. Не стоит ссориться».
Алина торопилась. Было уже без двадцати шесть, ее смена начиналась совсем скоро, а она еще не собралась. Пусть идти ей всего ничего, если иногда переходить на бег, можно и за десять минут добраться, прибегать в мыле не хотелось.
Впрочем, к ее опозданиям все давно привыкли. Каждую неделю она стабильно опаздывала хотя бы раз! Думала, на этой случится исключение, но нет. Видимо, что-то такое сидит в голове.
Сегодня у нее, конечно, вполне уважительная причина для некоторой рассеянности, но на работе ее не расскажешь. Как-то не хочется признаваться, что они с Гошей влипли в какой-то криминал. По крайней мере, Гоша влип…
Эта мысль ― или, скорее, подозрение ― появилась давно, но оформилась только после утреннего визита полиции и их вопросов. Постепенно она росла и занимала в голове все больше места. И теперь Алина никак не могла собраться, потому что постоянно думала о том, откуда Гоша знает темноволосую девицу из гостиницы, что он делал, когда выходил той ночью, и связан ли как-то с человеком, стоявшим за окном. Вопросы сводили с ума.
Когда в замочной скважине завозился ключ, Алина невольно вздрогнула и посмотрела на часы: слишком рано для возвращения Гоши, но ни у кого другого ключа нет. Она застыла в прихожей перед зеркалом, почему-то не зная, что делать, и чувствуя, как сердце в груди постепенно ускоряется и становится трудно дышать.
Дверь распахнулась, порог переступил хмурый Гоша. Бросил на нее быстрый и какой-то недовольный взгляд, словно не одобрял, что она все еще дома.
― Привет! ― Алина постаралась, чтобы это прозвучало спокойно и даже радостно. ― Ты чего так рано?
― А ты что, против? ― буркнул Гоша, кидая сумку и снимая туфли. При этом он наступал носком одной на задник другой, что портило обувь и всегда раздражало Алину. ― Сама-то почему до сих пор не на работе?
― Собираюсь вот, ― несколько обиженно отозвалась Алина и продолжила красить ресницы: именно это занятие прервало внезапное появление друга. ― А ты что, пораньше ушел сегодня?
― Нет, блин, подольше задержался… Конечно, ушел пораньше! Ко мне полиция приходила, весь день насмарку. Кто им стуканул, что я той ночью выходил из номера? Ты? Чего добиваешься?
― Ничего я не стучала! ― Алина обиделась еще сильнее. Закрутила тушь, кинула в косметичку и решила, что этого достаточно: и так красивая. Поэтому принялась обуваться. ― Они сами уже все знали, когда приходили! Я им, между прочим, не сказала, что ты на ту чернявую пялился.
― Какую еще чернявую? ― тихо, почти с угрозой переспросил Гоша, выходя из ванной с полотенцем в руках. ― Ты чего городишь?
― Ту, с девичника, ― буркнула Алина, завязав шнурки на второй кроссовке. В груди вдруг стало как-то холодно и тревожно. ― Которую ты назвал тупой сукой. О чем я, кстати, им тоже не сказала. Возможно, зря!
Вот это она точно зря сказала… Лицо Гоши потемнело, он шагнул к ней, как-то странно скручивая в руках полотенце.
«Сейчас накинет его мне на шею и задушит, ― мелькнуло в голове. ― Потому что мешка под рукой нет».
Наверное, что-то такое отразилось и на ее лице, а может быть, его все же разозлило прежнее ее заявление, но когда она потянулась к двери, торопясь выбраться из квартиры, Гоша вдруг заорал:
― А ну стой!
Алина не послушалась: щелкнула замком, рванула дверь на себя. Она почти вырвалась, когда он вдруг схватил ее и попытался затащить обратно. Алина вскрикнула и инстинктивно завопила:
― Помогите!
― Пусти ее! ― послышался совсем рядом мужской голос.
Гошины руки разжались. Он толкнул Алину на площадку, а сам отпрянул, как будто собирался спрятаться в квартире.
Но не успел.
Когда Регина добралась до салона, погода опять стала портиться. Небо темнело, со всех сторон на него наползали тучи, гонимые усилившимся ветром, но сервис погоды в смартфоне упрямо утверждал, что дождей сегодня больше не будет.
Дверь в салон оказалась не заперта: то ли Саша как раз ждала клиентку, то ли проявляла фирменную беспечность. Обычно, оставаясь здесь в одиночестве, они все предпочитали запираться. Просто чтобы никто ничего не стащил втихую, пока ты одна и занята клиентом. Все-таки, когда народу много, никто и не рискует воровать.
― Саш? Ты здесь? ― позвала Регина.
Салон ответил гробовой тишиной. Ни музыки, обычно звучавшей во время массажа, ни шагов, ни шороха на кухне. Может, Сашка ушла уже? Да нет, тогда дверь точно была бы заперта! Выскочила в магазин? Все равно заперла бы. Да и кеды ее стоят, а в шлепках, в которых ходила по салону, Саша на улицу не пошла бы.
― Са-аш! ― чуть протяжнее и громче позвала Регина, но снова не получила ответа.
Еще и темно как-то: весь свет потушен, жалюзи на окне в парикмахерском зале опущены. Она сама их и опустила вчера во второй половине дня, чтобы солнце не слепило, а сегодня поднять было некому. Двери в другие комнаты-кабинеты закрыты, на кухне тоже как-то сумрачно. Впрочем, с Сашки станется сидеть там впотьмах с музыкой в ушах и ни черта не слышать.
Регина двинулась по коридору к кухне, но прежде, чем сделать первый шаг, щелкнула выключателем. Все-таки немного света не помешает. Так спокойнее.
― Отвали от меня! ― рыкнул Гоша.
― Не рыпайся, а то руку сломаю, ― пригрозил ему тот же мужской голос, который прежде велел отпустить Алину.
Теперь она его узнала: это был капитан Соболев, но пока Алина его не видела. От толчка в спину потеряла равновесие и растянулась на полу. Умудрилась удариться локтем и коленкой. И, кажется, крайне неудачно подставила руку: запястье неприятно ныло.
Кто-то тронул ее за плечо, и Алина сообразила, что надо бы встать. Повернулась и увидела над собой второго полицейского, приходившего утром. Того, что постарше, с залысинами и неприятным взглядом. Хотя сейчас тот уже не казался таким неприятным. Мужчина смотрел на нее даже с неким участием.
― Не ушиблась? Встать сможешь?
― Ушиблась, но смогу.
Он подал ей руку, а когда Алина оказалась на ногах, жестом предложил вернуться в квартиру.
― Мне на работу надо, ― зачем-то сказала она, хотя понимала, что ничего не выйдет.
После того, что эти двое видели, они так сразу ее не отпустят. Да и пришли наверняка не просто так.
― Идемте, ― велел полицейский. Кажется, Соболев представил его майором, а вот фамилию она почему-то никак не могла вспомнить.
Алина со вздохом подчинилась и вернулась в квартиру, прижимая к себе сумку с такой силой, словно там лежало нечто жизненно важное или крайне ценное, но там были только сигареты, кошелек и смартфон. Еще помада и мятная жвачка, но это уж совсем ничего не значило. А вот смартфон ― это действительно ценно и важно. И надо бы достать его, позвонить на работу и предупредить о форс-мажоре.
Гошу уже загнали в комнату. Он сидел на диване, потирал руку ― видимо, ту самую, которую чуть не сломали, ― и мрачно сверлил взглядом стоящего напротив полицейского. Когда они с майором вошли, Алине тоже досталась порция визуального недовольства, но вслух Гоша ничего не сказал.
― Вы не имеете права тут находиться! ― буркнул он. ― Это мой дом, и я вас сюда не пускал.
― Ты мне мои права собрался рассказывать? ― возмутился Соболев. ― Я тебя сейчас без разговоров на пятнадцать суток закрою за нападение на гражданку ― и тогда поговорим о правах. И не смотри на нее, заявление подпишет, как миленькая. А если после твоего возвращения она мне хоть полраза на тебя пожалуется, отправишься отбывать более длительный срок. Понял?