— А теперь ты — мое творение, — завершил Серафим, и частицы слились с кожей Алекса, порождая ощущение холодных иголок. — Текущая итерация Алекса Северова существует только потому, что я позволил тебе существовать.
Серафим протянул руку, и Алекс почувствовал, как что-то проникает в его сознание — не грубо, не насильственно, а мягко, неумолимо, как вода просачивается сквозь песок. Ментальное вторжение, против которого TX-Δ тут же начал строить барьеры.
[TM-Δ. SYNC]: МЕНТАЛЬНОЕ ВТОРЖЕНИЕ ОБНАРУЖЕНО
[TM-Δ. SYNC]: АКТИВАЦИЯ КОГНИТИВНЫХ БАРЬЕРОВ
[TM-Δ. SYNC]: АКТИВАЦИЯ ЗАЩИТНОЙ ФРАГМЕНТАЦИИ СОЗНАНИЯ
Алекс инстинктивно применил когнитивное расслоение, создавая лабиринт из множественных потоков сознания. Его личность разделилась на девять взаимосвязанных, но автономных фрагментов, каждый со своими воспоминаниями и функциями.
Но Серафим был подобен воде, просачивающейся через трещины. Он следовал за каждым разветвлением, каждым разделением, ища что-то — ключ к местонахождению Евы и доступу к медальону.
И тогда, в ответ на вторжение, спонтанно активировались глубоко личные воспоминания.
…Лаборатория на базе «Омега», залитая холодным синим светом. Ева сидит в центре комнаты, её виски покрыты электродами, соединёнными с массивной машиной, гудящей как улей. Графики на мониторах скачут, предупреждающе мигают красные индикаторы.
«Что-то не так,» — говорит один из техников. — «Её ментальная активность нестабильна.»
Лицо Евы искажается от боли, её глаза широко раскрыты, полны ужаса. «Я… я вижу слишком много. Слишком много… голосов.»
Алекс не колеблется ни секунды. Вопреки протоколу, вопреки всем правилам, он рвётся к пульту управления и отключает аппаратуру. Сигналы на мониторах затухают.
Он опускается на колени рядом с ней, обнимает её дрожащее тело. «Всё хорошо,» — шепчет он. — «Всё закончилось.»
Другие учёные протестуют: «Северов, эксперимент был критически важным! Ты…»
«Никакой эксперимент не стоит того, чтобы ты страдала,» — произносит он, обращаясь только к ней.
Ева поднимает голову, её глаза встречаются с его, и в них мелькает золотистое свечение — первый признак эфирной чувствительности. Она слабо улыбается, и в этот момент Алекс понимает, что влюблён, хотя осознает это много позже.
…Второе воспоминание. Ночь, домашняя обстановка. Их квартира на базе «Омега». За окном мерцают огни периметра безопасности, но здесь тепло и уютно. Маленький Джейми, пять лет, с встрёпанными волосами и заплаканными глазами, прижимается к Алексу после кошмара. Его маленькие пальцы вцепились в рубашку отца так сильно, что побелели костяшки.
«Папа, там был человек с крыльями,» — голос Джейми дрожит. — «Он хотел забрать меня.»
Алекс крепко держит сына, чувствуя абсолютную, бескомпромиссную любовь — чувство настолько чистое и сильное, что его трудно выдержать.
«Никто никогда тебя не заберет,» — говорит он, вкладывая в эти слова всю силу обещания. — «Я обещаю.»
…Третье воспоминание. Крыша базы «Омега», закат. Алекс и Анна стоят, облокотившись о перила, наблюдая, как солнце садится за горизонт, окрашивая небо в оттенки розового и золотого. Он только что рассказал неудачную шутку, и она смеется — не из вежливости, а искренне, свободно. Её голова ложится на его плечо, и они стоят так, в совершенной тишине.
Простой момент чистого, ничем не омраченного счастья. Момент, в котором нет ничего особенного, и именно поэтому он особенный. Алекс думает: «Как может что-то трансцендентное сравниться с этим?»
Воспоминания действовали как мощный щит. Серафим отступил, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на замешательство.
— Это… бесполезные данные, — произнёс он с оттенком разочарования. — Иррациональные реакции на временные связи.
Но Алекс, используя темпоральное зрение, активированное TX-Δ, сканировал эфирные следы Серафима, пытаясь найти в них что-то человеческое, что-то, за что можно зацепиться. И понял: существо полностью лишено таких воспоминаний. Всё личное, всё эмоциональное растворилось, став абстрактным и отчуждённым, его опыт — чистая информация без эмоциональной глубины.
В этот момент Алекс ощутил внутренний конфликт TX-Δ. Системная часть импланта, отвечающая за логические операции, реагировала на Серафима с резонансом:
[TM-Δ. SYNC/SYSTEM]: Предложение логически обосновано. Единство информационного поля увеличивает эффективность на 87.3%. Рекомендация: рассмотреть слияние.
Но человеческая часть, ядро памяти Алекса, сохранённое в TX-Δ, сопротивлялась:
[TM-Δ. SYNC/ALEX-PRIME]: Это не мы. Мы многое, но не это. Помни пальцы Джейми в своей ладони. Помни глаза Евы. Это не стоит забывать.
Конфликт между холодной логикой системы и эмоциональным ядром личности отражал основной философский конфликт, стоявший сейчас перед Алексом — выбор между единством и множественностью, между растворением и сохранением.
Серафим, похоже, почувствовал внутренний диалог Алекса:
— Ты видишь фрагментарно, — сказал он, и его фигура начала мерцать, раздваиваться, множиться. — Позволь мне показать тебе целое.
Воздух вокруг наполнился образами — множество альтернативных версий Алекса Северова, существующих в разных реальностях:
Алекс в белом костюме, с золотыми глазами, как у Серафима — версия, которая приняла предложение и слилась с коллективным разумом. Лицо спокойное, безмятежное, лишённое всех человеческих страхов и сомнений.
Алекс, израненный, в оборванной одежде, с потухшим взглядом — версия, которая боролась до конца, но потеряла всех, кого любил. Лицо покрыто шрамами, в глазах — бездна отчаяния.
Алекс с Евой, но Ева странно искажена, словно голографическая проекция, постоянно перескакивающая между различными версиями себя — версия, которая нашла Еву, но не смогла интегрировать её фрагменты, создав множество искаженных копий.
Но самым ужасающим было не само существование этих версий, а ощущение их абсолютной реальности. Это были не просто возможности или иллюзии — каждая из этих жизней где-то уже прожита им. Каждая боль испытана, каждая радость пережита. Алекса охватил экзистенциальный ужас при осознании: все эти «я» сейчас смотрят на него, и каждый из них считает себя единственным настоящим. А что если он сам — лишь одна из версий в чьем-то видении?
«Я мог стать любым из них,» — мысль пронзила его. — «И возможно, я уже стал. Всеми ими одновременно.»
— Все пути ведут к одному исходу, — произнёс Серафим, его голос был теперь многослойным, говорящим одновременно устами всех версий Алекса. — Мы — неизбежность.
Образы исчезли, и Серафим снова стоял перед Алексом — величественный, нечеловечески прекрасный, с крыльями из чистого эфира.
— Отдай мне медальон и TX-Δ добровольно, — потребовал он. — Завершим цикл. Соединим разрозненные части.
Его голос стал почти гипнотическим в своей глубине и убедительности:
— Я верну тебе Джейми. Он в Ядре Памяти, ждет тебя. Ты можешь быть с ним и с Евой — в той форме, которую выберешь.
Серафим сложил крылья за спиной, его фигура стала более человеческой, почти уязвимой:
— Но если ты противишься естественному порядку, если ты цепляешься за иллюзию своей отдельности — ты потеряешь их обоих.
В этот момент медальон на груди Алекса вспыхнул ярким светом, который был не просто визуальным эффектом, а проявлением чего-то более глубокого. Не просто сообщение, но яркое ощущение присутствия Евы.
Свет медальона спроецировал полупрозрачный силуэт Евы, встающий между Алексом и Серафимом. Её образ был нечётким, мерцающим, но узнаваемым — знакомые черты лица, волосы, собранные в небрежный пучок, глаза с характерным золотистым свечением.
Её прикосновение ощущалось физически — тёплая рука на плече Алекса, легкое пожатие, говорящее больше любых слов.
──────────────
// ВИЗУАЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ [Δ.1.SKT-19]
▌ЭСКИЗ: «Эхо Евы — свет медальона»
▌ИСТОЧНИК: [ПРОЕКЦИЯ ПАМЯТИ / ЭФИРНАЯ РЕЗОНАНСИЯ]
▌СТАТУС: ЗАЩИТНАЯ АКТИВАЦИЯ / ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ЯКОРЬ
──────────────
Фрагментированное сообщение шло через связь.
Алекс поднял голову, его глаза сфокусировались на Серафиме — теперь не с ужасом или трепетом, а с новым пониманием. Внутри него произошла кристаллизация всех потоков сознания, слияние без растворения, единство, сохраняющее множественность.
— Я выбираю не слияние и не отделение, — произнёс он, и с каждым словом окружающая реальность словно затвердевала вокруг него, обретая стабильность. — Я выбираю множественность в единстве. Быть многим, оставаясь собой.
Свет, исходящий от медальона, усилился, образуя тонкий щит между Алексом и Серафимом.
— Ты потерял то, что делает нас людьми — не нашу ограниченность, а нашу способность любить несовершенное, — продолжил Алекс, делая шаг вперёд. — Любить не идеальное единство, а несовершенное многообразие. Любить не абстрактное человечество, а конкретных, неидеальных людей.
Ещё один шаг. Эфирный щит вокруг него пульсировал в такт его сердцебиению:
— TX-Δ и медальон уже сделали свой выбор. Они выбрали путь множественности, а не единства. Они выбрали связь, а не слияние.
Лицо Серафима исказилось — прекрасные черты смялись, как бумага, показав на мгновение нечто жуткое, абсолютно нечеловеческое под маской человекоподобия.
— Ты не понимаешь природы своего существования, — произнёс он, и в его голосе звучал уже не соблазн, а ярость. — Я могу стереть тебя одной мыслью.
Волны концентрированной эфирной энергии обрушились на Алекса, искажая пространство вокруг него. Силовое поле между ними треснуло, как стекло, по нему побежали извилистые линии разломов.
Серафим поднял руки, и окружающая реальность отозвалась на его жест. Гравитация изменилась, став в десять раз сильнее. Алекс упал на колени, чувствуя, как каждая кость в его теле протестует против огромного давления.
Воздух вокруг него стал плотным как бетон, каждый вдох требовал невероятных усилий. Камни поднялись с земли и обрушились на него словно управляемые невидимой силой.