Соня и Инна одинаково разинули рты. Такого они точно не ожидали.
– На каждую её кляузу, я готова ответить своей, на каждый шаг в мою сторону – тремя шагами к ней. И попросила сына позвонить Семёну Кучерову.
Ээээээ… а кто у нас сын? Волшебник?
– Мой мальчик работает пожарным инспектором, – нежно улыбнулась Наталья Алексеевна.
Соня с Инной еще раз переглянулись. А, ну тогда понятно. Связываться с пожарниками? Конечно, можно, но уж больно много ты потом себе проблем нагребёшь! Не надо бы кидаться камнями, если живёшь в стеклянном доме, ой, не надо! У Сени там и склады, и ещё кое-что… найти у него нарушения пожарных норм?
Ха!
Да в его бизнесе не выжить, если всё по правилам делать! Соня точно знала, что муж платил, и хорошие деньги, чтобы его не трогали. А сейчас ведь будут не просто трогать, будут активно копать!
Наталья Алексеевна свела брови к переносице, наплевав на все мимические морщинки.
– Я не для того день и ночь работала, чтобы мне каждая жаба угрожать пыталась! Да и знаю я Кучерову, хоть и шапочно, такая если один раз тебя согнёт, потом никогда с шеи не слезет.
Соня только тяжело вздохнула. Она об этом знала не понаслышке.
– Работай спокойно, будь вежлива с клиентами и не нарушай никаких правил, поняла? А я тебя увольнять не собираюсь.
– Спасибо, Наталья Алексеевна.
– Не стоит благодарности.
Наталья Алексеевна скромно промолчала о своей жизни. Нет, не просто так она взялась защищать Соню, вовремя колыхнулось в ней прошлое. И развод свой она хорошо помнила, и колотушки от мужа, алкаша и гуляки, и свекровь свою, которая в те времена ещё просто девчонку Наташку гнобила, как могла, и ходила, всем говорила, какая она, Наталья, плохая да как она её мальчика не любит – не понимает – не уважает – до бутылки довела…
Тогда Наталья Алексеевна так натерпелась, что сейчас просто не смогла принять выгодное решение. Рука не поднялась.
И то сказать: Соня девчонка честная и порядочная, сама малышку поднимает, что, Наталья Алексеевна не знает, что ли? Просто не знала, что это те самые Кучеровы.
Но и на них управа найтись может, это Соне они кажутся богатыми и важными, а вот Наталье Алексеевне, с её точки зрения, – не очень. Сене Кучерову хочется жить хорошо, и его матери тоже. Вот Кучеров-старший, когда жив был, дела вёл спокойно и адекватно, не шиковал, на джипах не ездил, жену бриллиантами обвешивал, но умеренно. А сейчас они с цепи сорвались.
А на роскошную жизнь кредиты нужны.
А кредиты тем и плохи, что их отдавать приходится.
Рано или поздно рухнет благополучие Кучеровых, если Наталья Алексеевна решит помочь, это раньше случится, если не полезет, то позже. Что ж, первая она не полезет, но и прогибать себя не даст.
Ей деньги нужны не для того, чтобы бриллианты покупать, для неё деньги – это независимость от обстоятельств и людей. И сейчас она этим пользуется.
Рамира
Юрей Отт рухнул в кресло и вытянул ноги.
Ревея тут же подсунула ему тапочки и подвинула чашку с горячим шоколадом. Юрей отхлебнул глоток и досадливо поморщился.
– Кофе свари! Я весь день ездил, я устал…
– Да, дорогой, конечно!
Ревея послушно забрала шоколад и унесла на кухню. И опять промолчала. Она-то его варила как раз к приходу мужа, чтобы свежий был, не разогретый… выглядывала дражайшего супруга… за столько лет брака она ему и угождать привыкла, и вкусы его знала… да много чего она о муже знала.
И что Юрей ей изменяет, и с кем, и даже где именно. Знала и опять молчала, и терпела, и молилась, и надеялась на лучшее, вот уже тридцать пять лет надеялась. Со стороны – счастливая семья.
Муж, глава семьи, жена – его опора и помощница, дочка растёт… не красавица? Ну… весьма себе не красавица. Зато умница.
Ревея отлично знала, что внешность у неё… ей и мать говорила держаться за мужа, если кто на неё, дуру, позарится. Мол, с её-то мордой, дурака и не найдётся, век одна вековать будет. Пилила, шипела, ну и добилась своего. К двадцати годам Ревея себя женщиной даже не чувствовала, именно, что лошадь бесполая. Где уж девушке было подумать о чём-то другом, засомневаться – ей же это в голову с детства вкладывали! Вот мать у неё красотка, а Ревея вся в отца, страшная, как кобыла… тощая, мосластая… помочь дочери подчеркнуть свои сильные стороны и скрыть недостатки? Мамаша даже и не пыталась, то ли ума не хватило, то ли души[21].
Так что встреча с Юреем была практически предрешена.
Мелкий домашний тиранчик и дурак нюхом почуял жертву. Надо отдать должное этой категории существ, чувствительность у них развита отлично, от некоторых женщин их ураганом относит, а к другим они липнут. Знают, кого можно прогнуть под себя и переломать, а тут и ломать-то не требовалось практически. С одной стороны Юрей внушал жене, какую он оказал ей честь своим предложением, с другой – её мамаша пилила. Долго усердствовать и не пришлось.
Женился Юрей в род Отт, это удачно получилось, а вот всё остальное… Михаил Отт на супруга Ревеи смотрел с откровенной брезгливостью. Брак он разрешил, думая, что для Ревеи даже такое окажется лучше, чем её мамаша, но вот приближать к себе Юрея? Давать ему какую-то должность? Что-то поручать?
Все дела Михаил, а потом и Евгений, демонстративно вёл только с Ревеей, отказываясь играть по правилам Юрея. Мужчина злился, бесился, раздражался и срывал злость на супруге, додавливая её самооценку с плинтуса до уровня пола подпола.
Ревея слушала и верила, слушала и старалась угодить своему всё более требовательному мужу, слушала и воспитывала дочь, необратимо уродуя психику девушки. Кладия росла копией матери, только чуть более симпатичной, всё же что-то ей и от отца перепало. Хоть волосы не такие жидкие были и более приятного цвета.
А характер у неё был полностью мамин, и нашла бы она себе такого же, как Юрей, уже давно, просто один домашний тиран не потерпел бы второго и давил конкуренцию на корню.
Ревея послушно сварила мужу кофе, и Кладия засуетилась на кухне, подогревая ужин. Вот сейчас мать помассирует мужу плечи, отец расслабится и разрешит подавать на стол, а сам пойдёт переодеваться в домашнее. Ревея будет ему помогать, а Кладия как раз успеет всё накрыть.
А потом отец им расскажет о своём дне.
Ну и они потом… тоже расскажут. Этот ритуал Юрей ввёл с первых дней – за ужином каждый рассказывает ему, что и как было сделано за день, ну и получает справедливую критику от главы семьи. А что?
Всем известно, ничего эти бабы нормально сделать не могут!
То, что Ревея была неплохим специалистом, работала на семейном заводе и на свою зарплату содержала и дом, и семью, Юрей во внимание не принимал. Вообще.
Бабы же! Тьфу!
Вот у него – дело другое, у него дела, а тут – делишки! Так что, выслушав рассказ Ревеи: пришла на работу, работала, вернулась домой – и дочери: то же самое, только плюс ещё посещение лавок в обеденное время, Юрей принялся рассказывать о себе, любимом.
– Я сегодня посетил четыре семьи. Поговорил с главами семейств…
Ревея внимательно слушала.
По словам мужа выходило так, что все согласились с его доводами. Он ведь такие разумные вещи говорит! Если Евгений пропал, его искать, конечно, надо, но без алтаря этого сделать нельзя. Остаётся только ждать. А пока ожидание длится, нельзя, чтобы родовое имущество оставалось без присмотра, вот каждый и должен взять на себя посильную ношу. А там, глядишь, алтарь и нового главу себе выберет вместо бестолкового мальчишки и найти Евгения можно будет.
Это же правильно!
Ревея слушала и молчала.
А что тут скажешь? Ну не могла она сказать супругу, что он ИДИОТ! Не могла!
Привыкла за столько-то лет быть послушной и покорной вещью для удобства, притерпелась, и как тут сообщишь, что слова Юрея… под измену роду они пока не попадают. Но… именно что пока и только потому, что Юрей искренне верит в то, о чём говорит.
Такое вот уникальное свойство идиота – сам придумал, сам поверил… и получается, что перед родовым алтарем он практически чист. Он же действительно не со зла! А вот Ревея, которая понимает, что это грозит предательством… язык у неё не поворачивался.
Зато Кладия рот открыла.
Дочь Юрей любил, как умел, конечно, но всё ж таки его ребёнок, его собственность, так что позволялось дочери больше, чем жене.
– Папа, а ты уверен, что не начнётся грызня внутри рода? Если Евгения не найдут в ближайшее время, алтарь точно не откроется и мы можем стать… кем угодно, но не Отт.
– Почему? – даже удивился Юрей. – Евгений – безответственный мальчишка, не знаю, куда его понесло, но уверен, что он сейчас где-нибудь развлекается, позабыв обо всём на свете. Какие уж ему дела рода?
– Ох, папа… если ты так думаешь…
Юрей только вздохнул.
Как же глупы эти бабы!
– Дочка, ни о чём не думай. Папа всё уладит!
Кладия кивнула.
Её это особенно ни в чём не убедило. Уладит? Да, наверное, только вот отец не из родовых, и ответственность у него другая, и спрос с него другой. А Кладия воспитывалась вместе со всеми детьми в поместье Отт, Михаил каждые выходные приглашал всех детей и учителя для них приглашал, и о родовых обязательствах Кладия знала.
То, что сейчас пытается сделать отец, – это предательство. Он ничего не понимает, но ему всё равно прилетит, а она понимает. Так что…
Завтра она попробует что-то сделать.
Не будет она говорить с матерью, та просто тень отца, у неё уж и нет своего мнения, а вот Кладия страдать не согласна. Только вот что сделать-то?
Ну хоть прошение королю написать для начала. Судя по тому, что делает отец, разговаривать с кем-то из рода бессмысленно, её сейчас никто и слушать не будет, такую волну разогнал Юрей. А дело делать надо… да, она начнёт с прошения на имя его величества.
Россия
– Представляешь, Еня, какая сволочь?
Соня уже привычно беседовала с енотом. А что? Отличный собеседник, умный, воспитанный, сидит рядом, за руку её держит своими лапками, в глаза заглядывает, к груди прижимается теплой тушкой, и сразу легче становится. Словно тиски разжимаются, которые сжали сердце в своих ледяных лапах. И дышать можно…